(no subject)
Боль.
Дело в том, что я ужасом жду весны. Ведь снова это начнется.
Майский день. Во дворе детской больницы в Кузнецке цветут яркие одуванчики. Дети рвут их, плетут венки, сколько радости! Но вот они оказываются скошенными.
-Дайте вы им отцвести, ведь красиво!
-Зачем - говорит старшая дома - ведь это сорняки. Мы на даче их полем!
Но мы не на даче, газон производит кислород, так нужный жителям города! Если его не сдирают под корень тримером каждую неделю. Как будто мало в городе выхлопов бензина, люди дышат еще и выхлопами косилок. Это варварство, которое мы видим каждый день, не имеет ничего общего со стрижкой газона, от которого травы лучше кустятся. Происходит разрушение травяного покрова, затем размытие почвы, которая и становится грязью на дорогах.
-Ребята, зачем вы под корень ее убираете, только отросла*
-У нас план, мы по кругу стрижем.
Тяжело находится на улице Обнорского - «омоложенные», то есть практически спиленные деревья вряд ли обрастут ветвями и оживут, будут вместо листвы черные пни, как на улице Ленина.
Стригут карагачи на остановку Метелкина.
-Ребята, зачем, от них только стволы остались?
-А весной посмотрите, они будут как пальмы!
Зачем это нужно, карагач - одно из самых стойких деревьев, не может упасть?
Создается впечатление, что благоустройство города заключаестся в уродовнии деревьев и бесконечном кошении травы, как будто растения - главные враги людей.
Деревья рубят по всему миру - вспомнилось, как в центре Ташкента вырубили 300 летние платаны, несмотря на протесты жителей. Деревья аккумулируют память, видимо, она кому - то мешает
Зенковский парк, где я выросла, благоустраивают. Люди едут туда отдыхать чиновники Прокопьевска рапортуют, как хорошо и красиво стало - ровные дорожки, подстриженная трава.
Однако, парк является чудом уцелевшим кусочком реликтовой доледниковой флоры. Весной там распускаются благоухающий ковром хохлатки, ветренники, и кандыки, но они тут же перепахиваются гусеницами тракторов и бульдозеров. Прекрасное цветущее разнотравье, папоротники среди сосен будут скошены, превращены в голую, черную землю, из которой растут теперь только сорняки. По телевидению Прокопьевска показывают сюжет о Зенковском парке - люди гуляют с детьми по ровным дорожкам, и говорят, как стало хорошо, ровно. А вокруг - убитые цветы из Красной книги.
А ведь люди ездили туда именно за тем, чтобы прикоснуться к меленькому кусочку природы, посмотреть на цветущие лужайки, побродить по тайным тропкам между соснами, обойти уютные уголки. .Проблема в том, что Зенковский парк не заповедник, это парк, со штатом людей, которые, вместо того, чтобы облагораживать, губят его в свое рабочее время.
Какие жуткие формы принимает «благоустройство» наглядно показывает столица и ее окрестности. Не так давно, например, облагородили русло реки Яузы, вычистили валежник, срубили деревья (без этого никак), посадили другие, ровными рядами. И теперь не могут найти себе места оголодавшие бобры (они теперь валят «правильные» деревья в попытке построить плотину на зиму хоть из чего-нибудь), вот - вот пропадут от голода водоплавающие птицы. Жить теперь невозможно? Зато чисто!
Весной на тополях появляются первые почки, потом листья, каждое утро я смотрю в окно, как они растут, как гнездятся в них птицы. Однажды постучалась соседка.
-Мы собираем петицию, чтобы деревья срубили.
-Зачем?
-Они закрывают вид.
Вид на что? На улицу Шункова?
В антиутопии Хаксли «О дивный новый мир» воспитание касты рабочих включало формирование отвращения к природе. Детям показывали цветок, а тех, кто к нему потянулся, ждал удар током.
И растут дети, которые видят лишь асфальт и механизмы. которым не нужны ни древесные кроны, ни цветущие луга, которые не отличат липу от тополя, ветренницу от мать - и мачехи. У них никто не сформировал трепетного, эмоционального отношения к живому, ни школа, где преподавание биологии искорежили самым чудовищным образом, ни семья, где все живое считают сорняками. И когда они вырастут, всю землю Кузбасса можно будет окончательно превратить в лунный ландшафт в погоне за прибылью - никто не будет за нее бороться.