Что такое духовная жизнь
Давно уже меня читатели просили популярно рассказать, что такое духовная жизнь христианина.
Сейчас попробую. В помощь возьму Св. Игнатия Брянчанинова.
Коротко и простыми словами о непростых вещах.
Человек создан Богом по образу и подобию Своему. Хочешь быть человеком - будь подобен Богу. То есть сама Человечность есть Божественное призвание. Человек призван быть Человеком.
Каков настоящий Человек, Бог являет в воплощении Сына Своего. Христос - истинный Бог и истинный Человек. Только в этом слиянии человеческого и Божественного возможна истинная, задуманная Богом Человечность.
После грехопадения, после отпадения человека от Бога природа человека оказалась повреждена. Две важнейшие черты этой поврежденности - во-первых, удобопреклонность человека ко злу и, во-вторых, невидение им своей поврежденности. Человек не видит, каков он. Чтобы ему понять, каков он на самом деле, ему нужно вырваться из повседневности, где он окружен такими же поврежденными, падшими людьми и попытаться стать Человеком. Перестать себя сравнивать сними и начать сравнивать себя с Богом. Попытаться проделать путь от падшего, поврежденного человека до Человека настоящего. Для этого Христос дает ему свои заповеди, и это не те, ветхозаветные заповеди, про которые мы говорим кичливо, я никого не убил, я ничего не украл, а новые, Евангельские, заповеди любви.
Поскольку падший человек удобопреклонен ко злу, то есть зло ему делать легче, чем добро (пожадничать легче, чем отдать, украсть легче, чем заработать, осудить легче, чем простить, пройти мимо легче, чем помочь и пр.), то к евангельским заповедям он себя должен понуждать. Без понуждения себя к исполнению заповедей Христовых нет духовной жизни. Заставлять. Начать с малого.
Добрый рабе и верный. В малом был верен, над многими тебя поставлю.
Я когда преподавал, то слушателям давал домашние задания. Давайте к каждому занятию попробуем исполнять какую-нибудь одну заповедь.
Тут же, помню, один слушатель предложил:
- А давайте, например, хоть раз, как следует, попостимся по Уставу, как настоящие православные.
- Знаете, - отвечал я, - мне не встречалась в Евангелии заповедь не есть в пост скоромного. А мы с вами возьмем заповеди Христовы. Вот например:
- Пожалуйста, к следующему занятию, постарайтесь никого не осуждать.
- А к следующему, когда попросят у вас верхнюю одежду, вы будете каждый раз отдавать и рубашку. То есть отдавать то, что Вам самому кровно необходимо и дорого.
- А еще к следующему давайте попробуем делать добро и не ждать за него благодарности.
Ну, обычно результат этих заданий какой? Слушатели возвращаются и докладывают, что у них ничего не получилось. То есть, при трезвом взгляде на попытки исполнить евангельские заповеди, человек понимает, что исполнить их не может, и не хочет.
Доброе, что хочу, не делаю, злое, что не хочу, творю.
И это, собственно, по Игнатию, и есть главный результат. Осознать, что не в силах человеческих исполнить заповеди Божии.
"Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи" - это говорит преподобный Симеон Новый Богослов.
«Первым признаком начинающегося здравия души является видение грехов своих, бесчисленных, как песок морской» - это преподобный Петр Дамаскин.
Человек поврежден, он болен и не видит своей болезни.
Вот это личным опытом приобретенное видение своего истинного состояния, своих немощей называется в христианстве смирением.
То есть да, я даю себе слово сегодня никого не осуждать. Но… Кроме козла гаишника, кроме сволочи начальника, кроме гада президента, кроме идиота соседа, кроме тещи, кроме свекрови, кроме жены, кроме мужа… У меня ничего не выходит! Я стараюсь, но не получается. Караул!!!
Смирение мое не оттого, что мне сказали, что смиренным быть хорошо и правильно, а смирение мое - это опытное видение своей расчеловеченности, того, что я и малой малости не могу исполнить - так приобретается истинное смирение.
Приобретенное через понуждение себя к исполнению заповедей видение своего истинного, то есть болезненного, состояния полагает начало исцелению. Пока человек не видит, насколько он дурен, он и лечиться не начинает. Он считает себя хорошим. И к Богу идет с непонятными, далекими от истинной своей нужды просьбами.
А Игнатий нам говорит, что только видение человеком своих немощей, только оно, пробуждает в человеке единственную истинную нужду в Христе как в Спасителе. Только принятие Христа как Спасителя есть истинное принятие Христа. Вот так он категоричен.
Врач нужен только больным. Только у больного, у того, кто увидел себя больным, кто ужаснулся своей болезни, появляется, как мы бы сейчас сказали, истинная мотивация. Только тогда, считает Игнатий, человек всеми силами своими устремляется ко Христу:
- Господи, я без Тебя ничего не могу, ни на что не способен, даже малости такой не могу исполнить. Я думал, человек - это звучит гордо. Теперь я вижу, что я сам даже для себя звучу стыдно. Спаси и помоги!
Здесь явная параллель с грехопадение в Райском саду. Попробовали первые люди быть яко бози. То есть попробовали быть сами, в полной независимости и оторванности от Бога. И ушли от Бога. А теперь убедились, что не то что яко бози, но даже не яко человеки, вообще ни на что не годны. Почему? А потому что без Бога. И возвращаемся к Нему:
- Господи, помилуй!
Вот это вот не смиренничание, не кислое выражение лица и потупленные долу глаза, вот, мол, какой я тут самый смиренный, не то, чем нам начальники наши церковные тычут на каждом шагу в лицо, мол, смиряйся передо мной. А просто опыт, смирение - это опыт того, насколько я далек от того, каким желает мне быть Христос, насколько я далек от Самого Христа, это непрестанная попытка быть таким, как Христос, и бесчисленные неудачи быть, как Он - это истинное смирение, мое собственное опытное свидетельство о моем истинном состоянии. И в этом начало спасения.
Здесь, конечно, есть много подсказок. Например, что оценивать в своей духовной жизни как добро, а что как зло.
То есть, если ты, пытаясь исполнить заповеди Евангелия, видишь, какой ты молодец, как у тебя все замечательно получается, как ты лучшеешь и лучшеешь день ото дня, то ты на неверном пути. Это путь фарисейский. Ты будешь видеть себя все лучше, а других, кто так замечательно не исполняет заповедей, как ты, все хуже. Ты будешь подниматься и подниматься над всеми. И благодарить Бога, что ты не такой как другие. Это называется словом «надмеваться», где корень тот же, что и в слове «дым». То есть надуваться, пока не лопнешь.
Состояние, в которое ты, таким образом, впадаешь, в христианской аскетике называется прелесть. Диавольское прельщение, обман. Такого человека, который уверен, что он достиг высот праведности, называют «святой сатана». Это неверный путь. Заповедь нужна не для того, чтобы стать лучше, а чтобы захотеть к Богу. Чтобы испытать нужду в Боге.
Еще одно важнейшее последствие правильного устроения духовной жизни: истинное смирение делает человека способным для любви к ближним.
Когда человек опытно убеждается в своей поврежденности, в своих немощах, когда он испытывает себя, когда убеждается в отношении самого себя, что нет тех бездн греха, в которые он и сам не мог бы скатиться, он, оглядываясь на других людей, понимает, что и они все такие же немощные, такие же несчастные, больные. У него происходит глубинное понимание того, что им также не просто, как и ему. Он не справляется, но и они не справляются. Он болен, но и они больны. И вот из этого видения своего истинного греховного состояния произрастают ростки неосуждения. Извинение самого себя, снисхождение к самому себе, просьбы о нисхождении к своим немощам, обращенные к Богу, ведут нас к пониманию немощей наших близких и к неосуждению их и к любви к ним.
Кстати, к еще большему неосуждению наше смирение должно нас вести по отношению к людям неверующим, или представителям других религиозных традиций.
Мы, христиане, которым Господь открыл Себя, открыл заповеди Свои, показал Цель и Путь… Мы не справляемся. Мы ни одной заповеди исполнить не можем, всюду переступаем, хотя нам все открыто и мы всему научены. Так какой же может быть от нас спрос с людей неверующих, кому разум Христов не открылся? Нам чем перед ними кичиться? Нам стыдиться только остается.
Раб, который знал, когда придет хозяин, бит будет больше, чем тот, который не знал. Это Христос про нас говорит, про православных, которые все знают, которые всему научены, и посты тебе, и молитвы, и покаяние и Сам Христос в Святом Причастии, а ты все тот же. А ты не меняешься. Ничего тебя не берет. А все продолжаешь твердить - кругом враги Церкви! мир во зле лежит! проклятый Запад! нехристи!
Нету у Церкви внешнего врага. Я сам враг Церкви. Господи, выйди от меня, ибо я человек грешный. Это апостол Петр говорит.
А мы не такие. У нас все остальные грешники, одни мы праведники. Все не спасутся, одни мы спасемся. Да кто еще такие «мы»? Один я.
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=2826156070777009&id=100001479301887
Сейчас попробую. В помощь возьму Св. Игнатия Брянчанинова.
Коротко и простыми словами о непростых вещах.
Человек создан Богом по образу и подобию Своему. Хочешь быть человеком - будь подобен Богу. То есть сама Человечность есть Божественное призвание. Человек призван быть Человеком.
Каков настоящий Человек, Бог являет в воплощении Сына Своего. Христос - истинный Бог и истинный Человек. Только в этом слиянии человеческого и Божественного возможна истинная, задуманная Богом Человечность.
После грехопадения, после отпадения человека от Бога природа человека оказалась повреждена. Две важнейшие черты этой поврежденности - во-первых, удобопреклонность человека ко злу и, во-вторых, невидение им своей поврежденности. Человек не видит, каков он. Чтобы ему понять, каков он на самом деле, ему нужно вырваться из повседневности, где он окружен такими же поврежденными, падшими людьми и попытаться стать Человеком. Перестать себя сравнивать сними и начать сравнивать себя с Богом. Попытаться проделать путь от падшего, поврежденного человека до Человека настоящего. Для этого Христос дает ему свои заповеди, и это не те, ветхозаветные заповеди, про которые мы говорим кичливо, я никого не убил, я ничего не украл, а новые, Евангельские, заповеди любви.
Поскольку падший человек удобопреклонен ко злу, то есть зло ему делать легче, чем добро (пожадничать легче, чем отдать, украсть легче, чем заработать, осудить легче, чем простить, пройти мимо легче, чем помочь и пр.), то к евангельским заповедям он себя должен понуждать. Без понуждения себя к исполнению заповедей Христовых нет духовной жизни. Заставлять. Начать с малого.
Добрый рабе и верный. В малом был верен, над многими тебя поставлю.
Я когда преподавал, то слушателям давал домашние задания. Давайте к каждому занятию попробуем исполнять какую-нибудь одну заповедь.
Тут же, помню, один слушатель предложил:
- А давайте, например, хоть раз, как следует, попостимся по Уставу, как настоящие православные.
- Знаете, - отвечал я, - мне не встречалась в Евангелии заповедь не есть в пост скоромного. А мы с вами возьмем заповеди Христовы. Вот например:
- Пожалуйста, к следующему занятию, постарайтесь никого не осуждать.
- А к следующему, когда попросят у вас верхнюю одежду, вы будете каждый раз отдавать и рубашку. То есть отдавать то, что Вам самому кровно необходимо и дорого.
- А еще к следующему давайте попробуем делать добро и не ждать за него благодарности.
Ну, обычно результат этих заданий какой? Слушатели возвращаются и докладывают, что у них ничего не получилось. То есть, при трезвом взгляде на попытки исполнить евангельские заповеди, человек понимает, что исполнить их не может, и не хочет.
Доброе, что хочу, не делаю, злое, что не хочу, творю.
И это, собственно, по Игнатию, и есть главный результат. Осознать, что не в силах человеческих исполнить заповеди Божии.
"Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи" - это говорит преподобный Симеон Новый Богослов.
«Первым признаком начинающегося здравия души является видение грехов своих, бесчисленных, как песок морской» - это преподобный Петр Дамаскин.
Человек поврежден, он болен и не видит своей болезни.
Вот это личным опытом приобретенное видение своего истинного состояния, своих немощей называется в христианстве смирением.
То есть да, я даю себе слово сегодня никого не осуждать. Но… Кроме козла гаишника, кроме сволочи начальника, кроме гада президента, кроме идиота соседа, кроме тещи, кроме свекрови, кроме жены, кроме мужа… У меня ничего не выходит! Я стараюсь, но не получается. Караул!!!
Смирение мое не оттого, что мне сказали, что смиренным быть хорошо и правильно, а смирение мое - это опытное видение своей расчеловеченности, того, что я и малой малости не могу исполнить - так приобретается истинное смирение.
Приобретенное через понуждение себя к исполнению заповедей видение своего истинного, то есть болезненного, состояния полагает начало исцелению. Пока человек не видит, насколько он дурен, он и лечиться не начинает. Он считает себя хорошим. И к Богу идет с непонятными, далекими от истинной своей нужды просьбами.
А Игнатий нам говорит, что только видение человеком своих немощей, только оно, пробуждает в человеке единственную истинную нужду в Христе как в Спасителе. Только принятие Христа как Спасителя есть истинное принятие Христа. Вот так он категоричен.
Врач нужен только больным. Только у больного, у того, кто увидел себя больным, кто ужаснулся своей болезни, появляется, как мы бы сейчас сказали, истинная мотивация. Только тогда, считает Игнатий, человек всеми силами своими устремляется ко Христу:
- Господи, я без Тебя ничего не могу, ни на что не способен, даже малости такой не могу исполнить. Я думал, человек - это звучит гордо. Теперь я вижу, что я сам даже для себя звучу стыдно. Спаси и помоги!
Здесь явная параллель с грехопадение в Райском саду. Попробовали первые люди быть яко бози. То есть попробовали быть сами, в полной независимости и оторванности от Бога. И ушли от Бога. А теперь убедились, что не то что яко бози, но даже не яко человеки, вообще ни на что не годны. Почему? А потому что без Бога. И возвращаемся к Нему:
- Господи, помилуй!
Вот это вот не смиренничание, не кислое выражение лица и потупленные долу глаза, вот, мол, какой я тут самый смиренный, не то, чем нам начальники наши церковные тычут на каждом шагу в лицо, мол, смиряйся передо мной. А просто опыт, смирение - это опыт того, насколько я далек от того, каким желает мне быть Христос, насколько я далек от Самого Христа, это непрестанная попытка быть таким, как Христос, и бесчисленные неудачи быть, как Он - это истинное смирение, мое собственное опытное свидетельство о моем истинном состоянии. И в этом начало спасения.
Здесь, конечно, есть много подсказок. Например, что оценивать в своей духовной жизни как добро, а что как зло.
То есть, если ты, пытаясь исполнить заповеди Евангелия, видишь, какой ты молодец, как у тебя все замечательно получается, как ты лучшеешь и лучшеешь день ото дня, то ты на неверном пути. Это путь фарисейский. Ты будешь видеть себя все лучше, а других, кто так замечательно не исполняет заповедей, как ты, все хуже. Ты будешь подниматься и подниматься над всеми. И благодарить Бога, что ты не такой как другие. Это называется словом «надмеваться», где корень тот же, что и в слове «дым». То есть надуваться, пока не лопнешь.
Состояние, в которое ты, таким образом, впадаешь, в христианской аскетике называется прелесть. Диавольское прельщение, обман. Такого человека, который уверен, что он достиг высот праведности, называют «святой сатана». Это неверный путь. Заповедь нужна не для того, чтобы стать лучше, а чтобы захотеть к Богу. Чтобы испытать нужду в Боге.
Еще одно важнейшее последствие правильного устроения духовной жизни: истинное смирение делает человека способным для любви к ближним.
Когда человек опытно убеждается в своей поврежденности, в своих немощах, когда он испытывает себя, когда убеждается в отношении самого себя, что нет тех бездн греха, в которые он и сам не мог бы скатиться, он, оглядываясь на других людей, понимает, что и они все такие же немощные, такие же несчастные, больные. У него происходит глубинное понимание того, что им также не просто, как и ему. Он не справляется, но и они не справляются. Он болен, но и они больны. И вот из этого видения своего истинного греховного состояния произрастают ростки неосуждения. Извинение самого себя, снисхождение к самому себе, просьбы о нисхождении к своим немощам, обращенные к Богу, ведут нас к пониманию немощей наших близких и к неосуждению их и к любви к ним.
Кстати, к еще большему неосуждению наше смирение должно нас вести по отношению к людям неверующим, или представителям других религиозных традиций.
Мы, христиане, которым Господь открыл Себя, открыл заповеди Свои, показал Цель и Путь… Мы не справляемся. Мы ни одной заповеди исполнить не можем, всюду переступаем, хотя нам все открыто и мы всему научены. Так какой же может быть от нас спрос с людей неверующих, кому разум Христов не открылся? Нам чем перед ними кичиться? Нам стыдиться только остается.
Раб, который знал, когда придет хозяин, бит будет больше, чем тот, который не знал. Это Христос про нас говорит, про православных, которые все знают, которые всему научены, и посты тебе, и молитвы, и покаяние и Сам Христос в Святом Причастии, а ты все тот же. А ты не меняешься. Ничего тебя не берет. А все продолжаешь твердить - кругом враги Церкви! мир во зле лежит! проклятый Запад! нехристи!
Нету у Церкви внешнего врага. Я сам враг Церкви. Господи, выйди от меня, ибо я человек грешный. Это апостол Петр говорит.
А мы не такие. У нас все остальные грешники, одни мы праведники. Все не спасутся, одни мы спасемся. Да кто еще такие «мы»? Один я.
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=2826156070777009&id=100001479301887
Click to view