Главное, что я написал за последний год
Статью, приведенную в этом посте, я считаю главным из того, что написал за последний год. Это большая статья, но мне бы очень хотелось, что вы ее прочитали. Дело в том, что истории, люди и место, которые описываются в статье, наполняют меня верой в нашу страну - несмотря ни на что и вопреки всему. И мне очень хочется поделиться этим ощущением с как можно большим количеством людей.
Изначально этот текст писался для журнала «Русский репортер». Весной прошлого года один из редакторов этого издания дал добро на его публикацию, но, поскольку речь шла о «зимнем» материале, решил сделать это «ближе к снежному сезону». К сожалению, к тому времени этот редактор успел уволиться из «РР», а добиться еще от кого-нибудь, чтобы они хотя бы просто посмотрели этот текст, мне не удалось.На днях материал в сильно сокращенном виде был опубликован в журнале «Отдых в России». Но я, конечно, хотел бы поделиться со своими читателями и его полной авторской версией. Текст приведен в том виде, в котором был написан весной 2012 года.
Гонка с Божьей помощью
Как организовать в российской глубинке международную гонку на собачьих упряжках и причем здесь дети-сироты, монахиня и священник.
- Егерь, Ездок! Let’s go! Let’s go! - из-за поворота заснеженной проселочной дороги на меня выскакивает запряженная в нарты собачья упряжка из шести сибирских хаски. В сочетании с русскими именами собак и декорациями из покосившихся изб с забитыми окнами англоязычные команды звучат экзотично, но в деревне Алексеевское Нейского района Костромской области английской речью давно никого не удивишь - в феврале здесь уже в шестой раз прошла многодневная гонка на собачьих упряжках «Северная Надежда», которая регулярно привлекает в российскую глубинку заокеанских гостей.
Англоязычные команды не удивляют и местных собак - как я узнаю позже, пронесшаяся мимо шестерка сибирских хаски вообще родом из Австралии. Семь лет назад с зеленого континента сюда прислали двух хаски, одна из которых оказалась беременной. Уже на российской земле австралийка произвела на свет Егеря, Ездока и их братьев Ермака, Енисея и Евфрата. Сама многодетная мамаша - Нея - тезка местного райцентра, стоящего на одноименной реке. В советские годы здесь функционировали несколько крупных деревообрабатывающих заводов да основанный еще в XIX веке стекольный завод, во время войны выпускавший стеклянные фляжки для солдат, а после - много другой интересной продукции. Перестройку и приватизацию предприятия не пережили, так что теперь гордость Нейского района все больше составляют собаки.
- Как началась эта история? - переспрашивает меня директор гонки «Северная Надежда» Евдокия Владимирова. - Да очень просто. Двадцать лет назад моя бабушка приехала сюда из Москвы и взяла на воспитание два десятка местных сирот. Она всегда любила авантюры! Пойдемте, я вас с ней познакомлю.
Часовня в честь иконы Богоматери «Достойно Есть» в Великово
***
Келья бабушки 20-летней Евдокии - монахини Параскевы - находится в деревне Великово в километре от Алексеевского. В прошлой жизни выпускница МАИ и преподаватель информатики, она приехала сюда в 91-м году. Великово, ставшее в 70-х жертвой программы по укрупнению колхозов и ликвидации бесперспективных деревень, тогда практически не подавало признаков жизни - большую часть жителей к тому моменту уже давно переселили в более крупный населенный пункт Коткишево в четырех километрах отсюда.
Сегодня в Великово десяток крепких домов, деревянная часовня и ферма, где разводят коз швейцарской зааненской породы и рассчитывают в скором времени освоить технологию сыроварения. Питомник ездовых собак, ставший символом экономического возрождения деревни, в прошлом году переехал в соседнее Алексеевское, но его администрация в лице монахини Параскевы, которую здесь все называют просто матушкой, остался в Великове.
Матушкина келья - небольшой домик из трех помещений, в центре которого стоит кирпичная печка. Едва мы с Евдокией переступаем порог, как на нас с озлобленным лаем бросается маленькая лысая собачка в забавном собачьем свитере с изображением обглоданной косточки.
- Бильбо, не переживай, хоть ты и страшненький, тебя все равно все любят! - успокаивает Евдокия пса, разгневанного появлением незнакомца. - Некоторые туристы в шутку называют его предводителем ездовых собак, - бросает она мне. Обласканный Бильбо улетает обратно в комнату, кошачьим прыжком вскакивает на табуретку и на всякий случай продолжает недобро поглядывать в мою сторону.
Хозяйка злобного пса встречает нас сидя за столом. Рядом, под гобеленом с изображением Троице-Сергиевой лавры, прислонены к стенке костыли - из-за болезни ног матушка перемещается с большим трудом и в последнее время совсем не выходит из дома. Келья для нее не только место жительства и вознесения молитв, но и рабочий кабинет. На столе калькулятор, шариковая ручка и две большие аккуратно разлинованные таблицами тетрадки в клеточку. Только что закончив разговор по мобильному телефону, она вносит какие-то данные в одну из таблиц.
- Бабушка, тут у нас один гость интересуется историей «Северной Надежды», - обращается к ней Евдокия. - Ты ж у нас любишь поболтать - расскажешь?
- Отчего ж не рассказать? - с готовностью соглашается монахиня Параскева. - Дуся, налей гостю чая…
Чаепитие в келье (слева направо): маршал гонки Терри Хайнзли, монахиня Параскева, отец Варфоломей, переводчица Анна Одинцова
***
Общение с бабушкой Евдокии оказывается приятнейшим занятием. Несмотря на непривычное для взгляда мирского жителя черное монашеское одеяние, в которое облачена моя собеседница, ее поведение не несет печати замкнутости или угрюмости. Напротив, матушка предстает человеком открытым и в хорошем смысле этого слова современным: в разговоре может запросто вспомнить анекдот в тему или процитировать Гребенщикова. При этом во время нашей беседы ее телефон буквально разрывается от звонков. Покупка кормов для собак и продуктов питания для работников питомника, заселение вновь прибывших туристов и ремонт снегохода - ни один вопрос в «Северной Надежде» не решается без ее участия.
История центра ездового спорта, возникшего в костромской глубинке, тесно связана с деятельностью православного прихода при церкви святителя Николая в Коткишево. В 1998 году ее настоятелем стал игумен Варфоломей - бывший ученый-физик, выпускник физмата МГУ. При приходе организовали воскресную школу и одними из первых ее учеников стали воспитанники нейского интерната для детей-сирот, над которым православная община взяла шефство. Через некоторое время в интернате появилась комната-молельня, а отец Варфоломей и матушка Параскева стали регулярно проводить занятия с детьми: вели с ними воспитательные беседы, читали книги, готовили театральные постановки к праздникам.
В интернате в то время жило больше двухсот детей и об условиях их содержания матушка рассказывает, заметно понизив свой звонкий голос, - словно говорит о чем-то неприличном:
- Однажды мы приехали туда под Новый год, а в интернате прорвало трубу. Первый этаж залило водой, она замерзла, и коридор превратился в каток. Отопления не было, ребята спали прямо в одежде. Это был просто какой-то ужас.
На следующий день эту историю почти слово в слово повторит мне и отец Варфоломей - высокий упитанный мужчина с окладистой бородой, который по просьбе матушки Параскевы, вернувшись со службы, зашел на полчаса пообщаться с заезжим журналистом.
- Главной формой воспитательной работы в интернате были видеопросмотры, - говорит священник. - Воспитателям это было проще всего: поставил кассету, и на два часа дети вроде как при деле. Причем неважно, что за фильм: боевик, триллер, какая-нибудь дурацкая комедия. Ребята были в курсе всех киноновинок - успевали посмотреть фильмы чуть ли не раньше, чем они выходили на экраны кинотеатров.
- Большую часть детей в интернате составляли социальные сироты, то есть дети у которых были живые родители, по каким-то причинам лишенные родительских прав. Ну, вы же понимаете, что это за дети и как с ними было трудно, - матушка снова понижает голос. - 25 процентов после выпуска из интерната попадали в алкогольную или наркотическую зависимость, 25 - садились в тюрьму, еще 25 - девочки - извините, выходили на панель, и только оставшиеся 25 процентов не оказывались ни в одной из этих групп. Но это вовсе не значит, что они были счастливы!
В 2002 году отец Варфоломей и монахиня Параскева с группой воспитанников интерната, посещавших воскресную школу, выехали на несколько дней в негосударственный детский дом под Нерехтой, который основал другой православный священник - отец Андрей Воронин. Та поездка стала переломным моментом в этой истории.
- После возвращения из Нерехты батюшка сказал: «Все, так больше продолжаться не может! Надо забирать ребят из интерната», - рассказывает монахиня Параскева.
- Организовать свой детский дом по примеру нерехтского нам было не под силу, поэтому мы решили пойти другим путем, - говорит отец Варфоломей. - Нашли две семьи, которые были готовы усыновить нескольких детей-сирот и построили для них два дома. В общей сложности желание покинуть интернат выразили двадцать ребят: от первого до седьмого класса. Над теми, кого не взяли в приемные семьи, мы с матушкой оформили опекунство.
Судьбы этих семей сложились по-разному. Глава одной из них стал священнослужителем и вскоре получил перевод в другой приход. Вторая семейная пара чуть позже вернулась на прежнее место жительства. Впрочем, усыновленные ими сироты к тому моменту успели вырасти.
Вячеслав Гуц на упряжке «австралийцев» на дистанции одного из этапов «Северной Надежды - 2012»
***
- Славушка, я читала, что собаки быстрее восстанавливаются, если поить их теплой водой и кормить рисовой кашей, - говорит матушка сидящему напротив нее парню с обветренным лицом и вьющимися полудлинными волосами, когда я захожу в ее келью на следующий день.
Славушка - это 21-летний Вячеслав Гуц, один из воспитанников «Северной Надежды», ныне работник питомника. В этом году он представляет местный центр ездового спорта в одноименной гонке на собачьих упряжках, после очередного этапа которой и зашел к матушке Параскеве поделиться впечатлениями.
В Великове Слава оказался в седьмом классе, до этого проведя пару лет в нейском интернате. Родом он из Буя, другого райцентра Костромской области, где у него до сих пор живет родня, включая двух старших братьев. Родители Славы развелись, когда ему было десять, в одиннадцать он попал в интернат - через несколько лет мама «больше не смогла тянуть» их с братьями.
Сходив в армию, Вячеслав вернулся в родной Буй, где у него, в отличие от большинства других воспитанников «Северной Надежды», имеется своя жилплощадь. Служба в железнодрожных войсках неожиданно открыла перед молодым человеком неплохие перспективы - на гражданке он устроился в ремонтную бригаду на железной дороге, работал по графику две недели через две недели и получал 27 тысяч рублей - по меркам Костромской области, это отличная зарплата. Однако вскоре с работой в Буе решил расстаться.
- На выходные я ездил в Великово. Приехал раз, два и понял, что хочу здесь остаться, - говорит Вячеслав.
- Слава - воплощение нашей мечты о том, чтобы, ребята, отучившись или отслужив в армии, возвращались сюда жить и работать, - рассказывает матушка Параскева. - У нас есть рабочие места: можно заниматься с собаками, разводить коз на ферме, работать на кухне, принимать туристов… Только не подумайте, что у нас тут туристический бизнес: мы принимаем гостей, чтобы было на что содержать хозяйство.
Планы по созданию условий для возвращения воспитанников «Северной Надежды» в родные пенаты поддерживают и в администрации Нейского района. Недавно отцу Варфоломею удалось договориться с чиновниками о том, что в Великове выделят землю, на которой ребята могли бы строить свои дома.
Пока же Вячеслав Гуц живет в одном из тех домов, что в свое время построили для приемных семей, и занимается собаками в питомнике: ухаживает за ними, тренирует, катает на упряжках заезжих туристов. Зарплата, правда, не в пример окладу на железной дороге - 6 тысяч рублей. Слава заочно учится в костромском колледже на факультете дорожного строительства и вынашивает мысли перевестись на кинологию. Но от вопросов об учебе отмахивается:
- Ближайшая сессия покажет, что делать дальше. Сейчас у меня собаки на первом месте.
Питомник центра ездового спорта «Северная Надежда» в Алексеевском
***
Собаки появились в этой истории совершенно случайно. Заняться разведением хаски и маламутов «северонадеждинцам» посоветовал русский эмигрант из Австралии Леонид Губин, который узнал о великовском приюте благодаря Интернету и оказывал ему благотворительную помощь. Сам Леонид Губин содержит под Мельбурном небольшой собачий питомник «Ушанка», и пообещал в случае, если в Нейском районе заинтересуются его идеей, прислать в Россию двух своих собак.
- Мы, грешные, поначалу, конечно, посмеивались над этим: мол, может он нам еще кенгуру посоветует завести? - с улыбкой вспоминает матушка Параскева. - И тут, благодаря Божьему промыслу у нас появилась возможность бесплатно взять к себе годовалого аляскинского маламута Чаура - как оказалось, собаку небывалых интеллектуальных способностей. Так у нас появился первый питомец.
- Отрокам нужно было какое-то занятие, помимо учебы, чтобы отвлечь их от улицы, - говорит отец Варфоломей. - Разумеется, по первости не все у нас складывалось идеально, разные случаи были. В общем, мы с матушкой искали что-то, что могло бы заинтересовать ребят, заставить их отказаться от прежнего образа жизни. К нам приезжал регент хора при подворье Троице-Сергиевой лавры Владимир Горбик, но особых музыкальных способностей у наших ребят он не выявил. И тут эти собаки…
Через несколько месяцев после появления Чаура в Великово прибыла живая посылка из Австралии: сибирские хаски Белка и Нея, очень скоро разрешившаяся пятью щенками. Так, в Великово, где за полгода до этого никто и не задумывался о ездовых собаках, появился целый собачий питомник. И дело для отроков, которое так хотел найти отец Варфоломей.
- Когда мы завели собак, у ребят появилось, о ком заботиться, и ощущение, что они кому-то нужны, - вспоминает матушка Параскева. - Появилась ответственность. Они начали выезжать с ними на выставки и соревнования, вырвались из нашего мирка, стали общаться с людьми.
Для того, чтобы зарегистрировать питомник в Российской кинологической федерации, матушке Параскеве пришлось закончить заочные кинологические курсы по воспитанию и содержанию собак. Но главным учителем в обращении с собаками для воспитанников «Северной Надежды» стал американец Терри Хайнзли - человек с мировым именем и огромным опытом в области ездового спорта.
В прошлом Терри, человек с лицом Санта-Клауса и фигурой баскетболиста, - профессиональный автогонщик, экономист, полицейский и сотрудник ЦРУ. Больше тридцати лет назад после службы на Аляске он привез домой щенка сибирского хаски, и с этого момента началось его увлечение ездовым спортом: летом он гонялся на машинах, а зимой пересаживался на нарты. Трижды он принимал старт на Iditarod - главной гонке в мире ездового спорта - и в 1990 году даже дошел до финиша изнурительного марафона по заснеженным просторам Аляски протяженностью более полутора тысяч миль. После завершения активной гоночной карьеры Терри остался в ездовом спорте и продолжает принимать участие в организации и проведении соревнований. В этом году он приехал в Костромскую область прямиком с Yukon Quest - еще одной супергонки длиной более тысячи миль, трасса которой проходит по территории Аляски и канадского Юкона. На «Северной Надежде» Терри с самой первой гонки традиционно выполняет функции маршала - главного судьи.
В Великово он оказался благодаря все тому же русскому австралийцу Леониду Губину.
- Леонид рассказал мне о том, что в России есть детский приют, при котором создали питомник сибирских хаски, и я решил приехать сюда, чтобы обучить ребят азам ездового спорта, - Терри говорит об этом так просто, будто для среднего американца отправиться в российскую глубинку по совету австралийца - самое обычное дело.
После пары визитов в Россию Терри принял участие в организации для нескольких ребят месячного выезда в Америку, где они окунулись в мир профессионального ездового спорта и приняли участие в спринтерской гонке в Колорадо, в которой заняли призовые места. К тому моменту дети уже несколько лет могли совершенствовать свое мастерство в соревнованиях, организованных «Северной Надеждой» в Костромской области.
Перекрытие шоссе для прохода участников гонки «Северная Надежда»
***
23 февраля 2012 года. Автомобильное шоссе, соединяющее Нею с трассой Кострома - Киров. Человек с лопатой методично закидывает асфальтовое покрытие дороги снегом. За этими странными действиями из припаркованной у обочины полицейской «Лады», позевывая, наблюдает старший лейтенант ГИБДД, в это праздничное утро командированный начальством для обеспечения спецпроезда участников гонки «Северная Надежда». Трасса очередного этапа гонки в двух местах пересекает автодорогу, а в таких ситуациях в этих краях собачьи упряжки имеют приоритет перед другими транспортными средствами.
По команде «Едут!» автоинспектор хватает жезл и выбегает на дорогу, пребывая в готовности остановить проезжающие машины. Из леса показывается первая упряжка: восьмерка хаски уверенно взбирается в небольшую горку, каюр (так в ездовом спорте называют погонщика) соскакивает с нарт, чтобы помочь собакам. Волонтеры растягивают поперек шоссе киперку - красно-белую оградительную ленту. Ленту надо натянуть на уровне собачьих глаз, чтобы, оказавшись на открытом пространстве, четвероногие спортсмены не сбились с пути. «Гаишник» и пассажиры остановленной им машины достают телефоны и фотоаппараты, под вспышки которых упряжка перебегает дорогу по свеже накиданному снежку и устремляется в белые просторы по другую сторону шоссе.
Ритуал повторяется двенадцать раз - по числу участников гонки. После этого возглавляемая автоинспектором мобильная бригада, на которую в Костромской области, по всей видимости, еще просто не нашлось своих «Синих ведерок», перемещается на пятнадцать километров дальше от Неи - туда, где через час-полтора участники гонки будут пересекать шоссе в обратном направлении.
- С администрацией Нейского района у нас отличные отношения, - рассказывает матушка Параскева. - Это они договариваются с «гаишниками» и «скорой помощью». Гонка проводится не первый год, и хотя нового главу администрации выбрали совсем недавно, в целом в районе нас знают давно.
Первая «Северная Надежда» прошла в 2007 году. Это был двухдневный 130-километровый линейный пробег из деревни Басовка в Макарьевском районе в Великово. На старт тогда вышли пять упряжек, одной из которых управлял Михаил Брагин - впоследствии бессменный участник и неоднократный чемпион гонки. В Интернете его имя нередко употребляется рядом со словосочетанием «идеолог ездового спорта в России», но матушка представляет мне его просто как «старинного друга "Северной Надежды"».
- Насколько я знаю, организаторы всегда мечтали провести пробег из Костромы в Нею, - рассказывает Михаил Брагин. - А такое дело, конечно, не потянуть без поддержки властей. Но областным властям такая гонка интересна только в Костроме. А глава местной администрации и рад бы помочь, но ограничен в средствах.
На второй год проведения гонки принцип организации трассы изменили на лепестковый - при такой конфигурации трассы этапы начинаются и заканчиваются в одном месте. Это значительно упростило организацию соревнований и позволило увеличить дистанцию. Тогда же «Северная Надежда» стала международным соревнованием - в ней приняла участие австралийка Диана Бэйкер. Но настоящий прорыв гонки случился в 2009-м, когда на нее впервые приехали спортсмены из Северной Америки - мекки ездового спорта.
Маршал «Северной Надежды» Терри Хайнзли и переводчица Анна Одинцова
- Я с самого начала мечтал, чтобы эта гонка была международной, - вспоминает Терри Хайнзли. - Но когда мы посчитали, сколько будет стоить привезти сюда из Америки упряжку, поняли, что этот проект нереализуем. И тут возникла идея интерэкипажей - чтобы российский и американский гонщик бежали на одних и тех же собаках, меняя друг друга через этап. Собак при этом, естественно, привозил участник из России.
Так в 2009-м на «Северной Надежде» появился Терри Аткинс, более двадцати раз принимавший участие в «Iditarod», Фрэнк Тизли, организатор одной из крупнейших гонок Америки в штате Вайоминг, Барбара Шеффер, хозяйка собаки, сыгравшей главную роль в культовом для любителей хаски фильме «Белый плен», и другие каюры с мировыми именами.
- На наших гонщиков тогда обрушился нереальный поток знаний и опыта, - переводчица маршала гонки Анна Одинцова с трудом подбирает эпитеты, чтобы описать грандиозность событий трехлетней давности. - Американцы без конца что-то советовали и рассказывали российским каюрам, проводили семинары и мастер-классы. Как ухаживать за собаками, чем их кормить во время гонки, как лечить, как готовить нарты к соревнованиям - всему этому нашим гонщикам еще только предстояло научиться.
Интерэкипажи просуществовали на «Северной Надежде» три года. В этом году гонка впервые с 2009-го утратила статус международной. Впрочем, и организаторы, и участники объясняют это объективными причинами - уровень российского ездового спорта за эти годы поднялся настолько, что для каюров стало интереснее и важнее самим пройти всю дистанцию - делиться собаками с зарубежными гостями теперь никто не хочет.
По мировым меркам «Северная Надежда» считается стартом на среднюю дистанцию - в этом году протяженность ее трассы составила рекордные 265 километров, которые участникам предстояло преодолеть за семь этапов. Но в европейской части России соревнования в Костромской области одно время были самым длинным стартом, и только в этом году их обогнала карельская «Калевала», предложившая спортсменам посоревноваться на дистанции свыше 400 километров. Теперь многие гонщики рассматривают «Северную Надежду» как подготовку к «Калевале» - тем более, что и проводится она за две недели до старта соревнований в Карелии.
«Старинный друг "Северной Надежды"» Михаил Брагин не видит в этом ничего страшного. Он уверен, что миссия местного центра - развивать детский ездовой спорт - тем более, что в этом году в Нейском районе параллельно с большой гонкой прошла и «Маленькая Северная Надежда» - однодневные соревнования для юных участников, младшему из которых было всего восемь лет.
- Желаю гонке «Северная Надежда» всяческого процветания, и думаю, что организаторам надо сосредоточиться именно на детских соревнованиях, ничего страшного в этом не будет, - говорит Михаил Брагин. - Это место создавалось для детей, ими живет и на них должно ориентироваться. Если удастся организовать здесь полноценную детскую гонку, на которую взрослые спортсмены будут приезжать, чтобы помогать юным каюрам и учить их премудростям ездового спорта, как в свое время американцы учили нас, это будет действительно уникальное событие в масштабах всей страны.
Самый юный участник детской гонки «Северная Надежда - 2012»
***
- Эти собачки называются сибирскими хаски, у них бывают голубые глазки, а еще они очень добрые - не бойтесь их, детки! - пока по соседству идет церемония награждения победителей «Маленькой Северной Надежды», келейница матушки Параскевы 22-летняя Марина Вартанян проводит экскурсию по питомнику для воспитанников нейского приюта. Малыши от трех до девяти лет, в зимних одежках напоминающие стайку пингвинов, перемещаются от вольера к вольеру, из-за решеток которых к ним наперебой тянут свои морды ездовые собаки.
- Смотрите, детки - это Грейси, - продолжает Марина. - Грейси - маламут. Она еще щенок. Кто был у нас перед Новым годом? Помните, какая маленькая она была?
Через несколько лет после того, как из нейского интерната забрали два десятка детей - учеников воскресной школы, это учреждение было закрыто. Теперь в Нее работает только приют для детей-сирот, с недавних пор официально именуемый социально-реабилитационным центром. Сюда попадают, в основном, беспризорники и дети из неблагополучных семей, в отношении родителей которых решается вопрос о лишении родительских прав. По идее, пребывание в СРЦ - промежуточный этап перед отправкой в интернат или детский дом, но судебные тяжбы часто затягиваются, и иногда дети живут в таких приютах долго. Поэтому неудивительно, что многие малыши приехали в «Северную Надежду» не в первый раз и отлично помнят Грейси - они тянут ручки, чтобы показать это Марине.
После экскурсии по питомнику воспитанников приюта ведут кататься на нартах. Все сибирские хаски в последние дни были задействованы в соревнованиях, поэтому честь покатать малышей выпадает «основателю» «Северной Надежды» - Чауру. Аляскинские маламуты - тоже ездовые собаки, но по своей природе они ориентированы на тягловитость, а не на скорость. Чаур без труда тащит за собой нарты с двумя детьми и взрослым ветеринаром, но, чтобы заставить его перейти с шага на рысь, другому работнику питомника приходится бежать впереди собаки.
Катание на нартах заканчивается фотосессией. Малыши окружают пушистого пса, который, если встанет на задние лапы, окажется выше любого из них, и робко тянут к нему свои ручонки. Чаур явно получает кайф от повышенного внимания и то и дело норовит лизнуть кого-нибудь в лицо. На фото маламут выходит с таким блаженным выражением морды, что складывается впечатление, будто он получает от этого общения даже больше удовольствия, чем сами дети.
Такие программы в «Северной Надежде» регулярно проводят не только для воспитанников приюта, но и для детей-инвалидов. Родители привозят сюда детей с ДЦП и синдромом дауна - общение с ласковыми, дружелюбными собаками, начисто лишенными агрессии к человеку, способствует развитию умственных и эмоциональных способностей, улучшает двигательные функции и моторику. Такой вид лечения называется канистерапией, или лечебной кинологией. О существовании этих терминов в «Северной Надежде» узнали уже после того, как начали организовывать такие программы.
Чаур и маленькие воспитанники нейского социального приюта
***
Когда автобус с детьми из нейского приюта отъезжает от питомника, малыши, примкнув к окнам, дружно машут стоящей на улице Марине.
- Это здорово, что у ребят есть возможность приезжать к нашим собакам, - говорит девушка. - Я сама много времени провела в таком приюте и понимаю, как много это для них значит.
Приют, в котором жила Марина, находится в Краснодарском крае. Но в Костромскую область она попала транзитом через… Австралию. Вообще Марина Вартанян - армянка по папе, русская по маме - родом из Сухуми. Ее отца убили во время грузино-абхазской войны, когда Марине было три года.
- Он был мирным жителем, ни за кого не воевал, - рассказывает девушка. - Жили мы тогда голодно, и папа постоянно ходил в лес собирать фрукты. Однажды, когда он ушел, начался обстрел - и папа не вернулся. Только через пять дней его нашли расстрелянным в телефонной будке - он так и стоял, прислонившись к стенке.
В середине 90-х семья Марины уехала из Абхазии в Белоруссию, где жили родственники ее отчима. Но там тоже что-то не сложилось, и вскоре они перебрались в Краснодарский край, где к тому времени уже обосновалась вышедшая замуж старшая сестра Марины. Переезд в Россию не принес долгожданного счастья - вскоре, после серьезной болезни умерла мама, и 13-летняя Марина попала в приют.
О перипетиях своей жизни девушка рассказывает, глядя куда-то в сторону, но абсолютно спокойным, ровным голосом - как будто все это было с ней.
- Рассказать, как я попала в Австралию? Да вы спрашивайте, не стесняйтесь, - подбадривает она меня, упорно не желая переходить на «ты». - Я же понимаю, что история интересная - сама иногда удивляюсь судьбам других людей.
В Австралию Марину забрали две тетки - мамины сестры, эмигрировавшие туда еще в 90-х годах. Это случилось после того, как девушке исполнилось 18 лет - она как раз только закончила школу, параллельно выучившись на повара. Австралийскую визу Марина получила практически одновременно с аттестатом зрелости и паспортом - до этого у девушки, родившейся в Абхазии, не было российского гражданства.
- В Мельбурне я прожила почти два года. Ходила на курсы английского, нашла подработку в nursing house при православной церкви. По-русски это будет что-то вроде старческого дома.
В nursing house девушка познакомилась с меценатом Леонидом Губиным.
- Это было в 2010 году. Леонид Михайлович тогда собирался на очередную гонку в Нею и предложил мне поехать на это время поработать на «Северной Надежде» поваром. Случайно как-то получилось. Тети, конечно, были не в восторге. Но я сразу почувствовала, что надо ехать. Вот было какое-то предчувствие, что мне обязательно нужно здесь оказаться.
- А после гонки тебе предложили здесь остаться?
- Да нет, никто не предлагал.
- Почему же тогда не вернулась в Австралию?
- Ну, дома-то лучше.
Марина Вартанян (слева) с гостями из нейского социального приюта
***
О жизни Марины можно было бы снять целый фильм или написать книгу, но в невероятной истории «Северной Надежды» - это лишь одна из глав. Это место вообще обладает удивительным свойством притягивать людей. Переводчица Анна Одинцова пять лет назад приехала сюда за щенком аляскинского маламута и осталась на всю зиму, после чего отработала еще несколько зимних сезонов, а теперь приезжает в Великово вахтовым методом, являясь бессменным помощником Терри Хайнзли. Вместе с Анной приезжает ее подросший питомец - маламут Моха.
Похожая история произошла с москвичкой Верой Куприяновой.
- Пару лет назад я приехала сюда как туристка и теперь мы с сыном почти не вылезаем отсюда, - рассказывает она о себе.
Вера взвалила на себя бухгалтерию «Северной Надежды» и ведение сайта. В последний день гонки я встретил ее в матушкиной келье, когда она объясняла хозяйке принципы начисления ЕСН и рассказывала о преимуществах упрощенной системы налогообложения.
- Господи, неудобь-то какая, - сокрушалась монахиня.
На мой вопрос о том, как же с бухгалтерскими документами справлялись до появления Веры, последовал ожидаемый ответ: «С Божьей помощью».
Если послушать матушку Параскеву, может сложиться впечатление, что все произошедшее в Великово сложилось исключительно с Божьей помощью и Его же милостью - без малейшего участия человека. И дома сами построились, и собаки завелись, и американцы приехали. Не говоря уж о воспитании сирот. Матушка с нескрываемым восхищением рассказывает о талантах отца Варфоломея, но все попытки вывести ее на разговор о собственной роли в этой истории сводятся в лучшем случае к формуле «Бог помогает - и мы стараемся».
- Когда я попала сюда в первый раз, поначалу все это с трудом укладывалось у меня в голове, - вспоминает Анна Одинцова. - Брошенные дети, ездовые собаки, монашеская братия - и все это посреди живых дремучих лесов. Создавалось ощущение по меньшей мере лёгкого сюра.
Может быть, через несколько лет в этой истории появится еще одна глава, которая тоже составит славу Нейского района. Великовский воспитанник Михаил Сыпко вынашивает планы устроить рядом с «Северной Надеждой» свой собачий питомник.
- Организую там все, как надо! - задорно рассказывает Миша.
- А здесь - не как надо?
- Здесь тоже хорошо. Но я организую лучше!
Мише сейчас 21 год. В «Северную Надежду» он попал в 12 лет, до этого проведя три года в нейском интернате, а в 16 стал одним из пяти участников первой гонки. Сейчас Миша учится в Москве на кинолога, поэтому на «Северную Надежду - 2012» приехал не в качестве каюра, а в роли помощника начальника трассы - «матушка попросила», ведь мало кто знает здешние места лучше него.
Родителей Миши лишили родительских прав, когда ему было девять.
- За что лишили? За пьянку. За что у нас лишают… - о своей прошлой жизни он рассказывает без энтузиазма. Отношения с родителями он не поддерживает. С его стороны такое желание было, но «им это не надо». Общается только с младшей сестрой, которую удочерила семья из Шарьи - другого райцентра Костромской области.
Когда речь заходит о планах на будущее, в Мишином голосе снова появляются задорные нотки, а в глазах - блеск:
- Хочу летом взять двух щенков хаски. Пока учусь в Москве, они могут пожить в «Северной Надежде». А вообще думаю купить какой-нибудь заброшенный дом в Алексеевском или Дементьево - надеюсь, хозяева много не попросят - все равно они сюда не ездят. Дом нужен большой - у меня же семья будет. На участке построю вольеры, тогда можно будет переселить туда собак. Ну, а там и щенки пойдут…
В кратком изложении Мишин «бизнес-план», конечно, отдает некоторой наивностью и юношеским максимализмом, но его уверенность в завтрашнем подкупит любого скептика. Тем более, что когда смотришь вокруг, понимаешь, что все, что тебя окружает, было создано вообще без какого-либо «бизнес-плана». А вводные данные у матушки Параскевы и отца Варфоломея девять лет назад были намного хуже, чем сегодня у Миши Сыпко. И раз получилось у них, значит получится и у Миши. С Божьей помощью, разумеется. Без нее в таких делах - никуда.
Миша Сыпко на «Буране»
ЭПИЛОГ К СТАТЬЕ, КОТОРЫЙ НЕ ВЛЕЗ В ЭТОТ ПОСТ ИЗ-ЗА ОГРАНИЧЕНИЯ ПО ОБЪЕМУ