Черная рука
Память избирательна. Особенно моя. Эта таинственная штуковина умудряется оставить только хорошее и напрочь выкинуть плохое из моей головы. Дело может кончится плохо - какой-нибудь злодей обманет меня три раза подряд, а я так и буду радоваться жизни и хлопать ушами. Но пока такого не случалось, если не брать в учет что-то типа выборов и всего, что касается моих взаимоотношений с государством. В остальном же я нахожусь под защитой свой дражайшей половины. Ее суперспособность - держать в голове всех злодеев и их делишки. Она точно не забудет, кто из соседей не скидывался на установку общей двери шесть лет назад или какая конкретно беспринципная скотина выступала против валютных ипотечников в 2014 году.
Другое дело воспоминания детские. Я имею ввиду то детство, когда нас и за человеков то не все считают. Оказывается, как только вы перестали пускать пузыри и заучили стишок про бычка или мишку, в мозгу начали отпечатываться первые воспоминания. Покопавшись в своих, я обнаружил самые первые (как мне кажется).
Выбрать нужное было несложно, ибо двойная передозировка общего наркоза в раннем детстве, которую мне любезно организовал анестезиолог одной краевой больницы, изрядно подчистила мою детскую память.
Что же так впечатлило трехлетнего меня? Конечно же городской хоррор. Хтонические монстры, потусторонние сущности и вот это всё. Полвека минуло, а та картина все ещё перед глазами: С полдюжины ребятишек из ясельной группы (я среди них) на бревнышке во дворе детского сада с дрожащими подбородками, глазками на мокром месте и подмоченными штанишками внимают рассказам студентов-шабашников.
Оставшееся от обеда время, ремонтники веранды решили потратить на общение с малышней. В их репертуаре были такие шедевры народного творчества как «Черная рука», «Мертвый Гитлер», и «Ножницы-убийцы».
Обугленная черная рука хватает девочку и ее братика за лодыжку и тащит под кровать. Справедливости ради, надо отметить, что мой маленький мозг не понимал, как рука может существовать отдельно от туловища и хватать одновременно двоих детей, но, логические тупики только добавляли жути.
Коварный предводитель Баварских нацистов поджидает пухленького мальчонку в темноте подвала многоквартирного дома, чтобы превратить его в живого мертвеца. Отчего-то Гитлер тогда представлялся мне в образе огромного осьминога.
И наконец гвоздь программы - «Ножницы-убийцы», отрезающие у розовощёких карапузов всё, что можно отрезать на их беззащитных головах, пока парикмахер отлучился в туалет.
Впечатлений от этого спектакля мне хватило на несколько лет. Я до икоты боялся всего, что связано с темнотой, Гитлером, ножницами и выл как белуга, сидя на кресле в парикмахерской.
С началом пубертата и в мою жизнь пришел момент, когда ребенку вдруг становится небезразлично как он выглядит и прическа превращается в способ внешнего выражения внутреннего «Я». Глядя в зеркало, было решено: «Чубчик должен превратиться в челку». Долгих терзаний по поводу «вправо» или «влево» не было.
- «Главное, не как у Гитлера» - подумал мамкин стилист и, глядя в зеркало, сделал так, чтобы его отражение не походило на основателя Третьего рейха.
Вручение в конце учебного года фотоальбомов с фотками одноклассников стало для меня двойным сюрпризом. Во-первых, я обнаружил, что теперь у меня есть фотографии двух девочек из класса, по которым я тайно воздыхал. Во-вторых, я был раздавлен реальностью - челка оказалась зачёсанной влево, как и у основоположника национал-социализма. Пути к отступлению не было. Постоянство - мое второе имя. Так и живу с тех пор с этим.