Семен Пегов: «В Сирии нас боготворят за помощь»
В окрестностях Дамаска по-прежнему идут бои. Каждый день приходят сообщения о погибших. Тем временем люди в центре города ведут размеренное существование, водят детей в школу... Журналист-смолянин Семен Пегов вернулся из «горячей точки».
Насмотревшись кадров, где парень ведет репортажи под пулями, трудно поверить, что он - целый и невредимый, с улыбкой на лице - сидит в редакции «РП».
Семен окончил вальдорфскую школу в Смоленске и отделение журналистики СмолГУ. Первым его местом работы стало телевидение в Абхазии. На новостном портале Life News он работает больше года. Уже был в Благовещенске в период наводнения. Боевым крещением был Каир. И теперь настал черед Дамаска...
«Опасно и страшно - разные состояния»
Что чувствуют военные корреспонденты, отправляясь в очередную «горячую точку», ради чего рискуют жизнью, довольны ли они тем, чем занимаются, - об этом и многом другом наш разговор с Семеном.
- Экстремальная журналистика привлекала меня очень давно, - признается собеседник. - Но никаких специальных курсов я не проходил. Все случилось спонтанно. Я имею в виду свой отъезд в Абхазию. Эту страну я называю не «горячей», а «теплой точкой». Там, конечно, были перестрелки и теракты на границе. Однако на них мы, телевизионная группа, приезжали постфактум. Страха это не вызывало, просто закаляло психологически: стало привычным видеть трупы.
- Первым пунктом назначения от Life News был Благовещенск Амурской области, - продолжает Семен. - В течение недели наша съемочная бригада плавала на лодке по затопленным деревням, поднималась на крыши домов местных жителей, брала интервью. И все это без монтажа, в прямом эфире. Дело в том, что портал работает по канонам западной журналистики. И моментальная трансляция происходящего - главное условие. Опасность тогда была одна - простуда...
27 лет - и первая медаль. МЧС наградило Семена Пегова «За отличие в ликвидации последствий чрезвычайной ситуации».
- А дальше меня посетила журналистская удача, - воодушевился молодой человек. - По приезде в Москву руководство Life News предложило полететь в Каир. Тогда там начались волнения и был арестован избранный президент Мухаммед Мурси, к власти пришли военные. Я приехал туда в период массовых протестов. Египет стоял на пороге гражданской войны. Помню, как мы идем в толпе и начинается пальба. Оказавшись в эпицентре боевых действий, начали снимать в режиме прямого включения. Я с испуганными глазами комментирую происходящее... А мимо проносят одного убитого, другого...
- Когда через неделю вернулся из Каира, ситуация в Сирии была крайне напряженной, - переходит к разговору о недавней командировке. - Ждали ракетного удара США по Дамаску. Туда я попросился сам. И уже в конце августа был на месте. Большей частью жили с оператором в гостинице, иногда приходилось ночевать под открытым небом. Пробыли месяц... Знаете, там я понял, что опасно и страшно - это два разных состояния. В Каире было скорее опасно, чем страшно, потому что стреляли по толпе. Казалось, если по всем, значит, не по тебе. В Сирии же иначе: мишень - именно ты...
«Никогда не был так рад, что я из России»
Оправдывает ли военный журналист какую-то из сторон конфликта? Семен Пегов предпочитает не углубляться в политическую или религиозную проблематику происходящего. Хотя и выражает свое мнение по этому поводу.
- Существует миф, что в Сирии идет гражданская война. Это не так. Там проходят две спецоперации: армии Башара Асада и наемных сил, спонсирующихся извне - из США, Саудовской Аравии, Катара... Мы были в провинции Латакия на границе с Турцией. Это горное ущелье, где ландшафт близок к чеченскому - там и воюют чеченские командиры. В пустыне, напоминающий Афганистан, собрались афганские боевики. Что касается сирийской армии, то ей помогают российские добровольцы - молодые ребята, некоторые, кстати, по образованию журналисты. Мы постоянно приходили к ним на позиции. В общем, сдружились. Скажу так: Сирия - куда более светская страна, чем тот же Египет и даже Турция. Там нечасто можно увидеть женщину в платке. Люди одеваются как в Смоленске или Москве. Конечно, есть нюансы в поведении. Еще я видел очень много христиан. У меня никогда не возникало проблем из-за того, что на груди висит цепочка с крестиком. Тем временем боевики захватывают святыни. Такая участь постигла монастырь в городе Маалула. Им это выгодно. Зная, что по храмам нельзя бить артиллерии, они располагаются в них надолго. А используя то, что святыни находятся на возвышенностях, их снайперы получают возможность контролировать ситуацию. Расчет боевиков был на ракетный удар Америки. Поскольку его не последовало, они находятся не в лучшем положении - в блокаде. То есть в центре Дамаск живет обычной мирной жизнью: можно поймать такси, пойти на рынок, в кафе. Мы общались с русско-сирийскими семьями, и они не думают об отъезде. В качестве примера приведу факт: в самолете МЧС, вывозившем местных жителей из Латакии, уехало семь человек. Это из тысячи, хотя окрестности города оцеплены кольцом воюющих. А на границах государств, помогающих повстанцам, ждут своего часа тысячи наемников.
Семен не берется судить и политическую позицию России. Отвечая на этот вопрос, он говорит следующее:
- Может, это прозвучит пафосно, но я никогда еще не был так рад, что я из России и что у нас президент Путин. Мне кажется, что россияне не любят свою страну так, как ее любят сирийцы. Я бы даже сказал, там нас боготворят за помощь. Если других журналистов могут не пустить или не провести куда-либо, то русских - пожалуйста. При этом вас обнимут, расцелуют и сделают все, что попросишь. И вообще это очень открытый и внимательный народ. Когда сириец достает пачку сигарет, он первым делом предлагает покурить всем окружающим, только потом прикуривает сам.
Упрекнуть Семена в неэмоциональности нельзя. По ходу нашего разговора стало понятно: он - человек, занимающийся не только журналистикой, но и литературным творчеством, и описывает войну не как столкновение политических интересов различных стран, а как личную трагедию каждого, с кем удалось пообщаться. Как память о тех, кого записывал на камеру, а потом узнал, что их больше нет. Журналист пропускает все через себя.
- Я не считаю правильным абстрактно рассуждать на тему войны и мира. Придерживаюсь принципа: понять и рассказать, - заключил наш собеседник.
В ближайшем будущем он намерен изучать арабский язык, Коран. А на почти риторический вопрос, поехал бы он на войну снова, только кивнул головой...
Беседовала Ольга Градова.
Фото Михаила Фомичева.
Насмотревшись кадров, где парень ведет репортажи под пулями, трудно поверить, что он - целый и невредимый, с улыбкой на лице - сидит в редакции «РП».
Семен окончил вальдорфскую школу в Смоленске и отделение журналистики СмолГУ. Первым его местом работы стало телевидение в Абхазии. На новостном портале Life News он работает больше года. Уже был в Благовещенске в период наводнения. Боевым крещением был Каир. И теперь настал черед Дамаска...
«Опасно и страшно - разные состояния»
Что чувствуют военные корреспонденты, отправляясь в очередную «горячую точку», ради чего рискуют жизнью, довольны ли они тем, чем занимаются, - об этом и многом другом наш разговор с Семеном.
- Экстремальная журналистика привлекала меня очень давно, - признается собеседник. - Но никаких специальных курсов я не проходил. Все случилось спонтанно. Я имею в виду свой отъезд в Абхазию. Эту страну я называю не «горячей», а «теплой точкой». Там, конечно, были перестрелки и теракты на границе. Однако на них мы, телевизионная группа, приезжали постфактум. Страха это не вызывало, просто закаляло психологически: стало привычным видеть трупы.
- Первым пунктом назначения от Life News был Благовещенск Амурской области, - продолжает Семен. - В течение недели наша съемочная бригада плавала на лодке по затопленным деревням, поднималась на крыши домов местных жителей, брала интервью. И все это без монтажа, в прямом эфире. Дело в том, что портал работает по канонам западной журналистики. И моментальная трансляция происходящего - главное условие. Опасность тогда была одна - простуда...
27 лет - и первая медаль. МЧС наградило Семена Пегова «За отличие в ликвидации последствий чрезвычайной ситуации».
- А дальше меня посетила журналистская удача, - воодушевился молодой человек. - По приезде в Москву руководство Life News предложило полететь в Каир. Тогда там начались волнения и был арестован избранный президент Мухаммед Мурси, к власти пришли военные. Я приехал туда в период массовых протестов. Египет стоял на пороге гражданской войны. Помню, как мы идем в толпе и начинается пальба. Оказавшись в эпицентре боевых действий, начали снимать в режиме прямого включения. Я с испуганными глазами комментирую происходящее... А мимо проносят одного убитого, другого...
- Когда через неделю вернулся из Каира, ситуация в Сирии была крайне напряженной, - переходит к разговору о недавней командировке. - Ждали ракетного удара США по Дамаску. Туда я попросился сам. И уже в конце августа был на месте. Большей частью жили с оператором в гостинице, иногда приходилось ночевать под открытым небом. Пробыли месяц... Знаете, там я понял, что опасно и страшно - это два разных состояния. В Каире было скорее опасно, чем страшно, потому что стреляли по толпе. Казалось, если по всем, значит, не по тебе. В Сирии же иначе: мишень - именно ты...
«Никогда не был так рад, что я из России»
Оправдывает ли военный журналист какую-то из сторон конфликта? Семен Пегов предпочитает не углубляться в политическую или религиозную проблематику происходящего. Хотя и выражает свое мнение по этому поводу.
- Существует миф, что в Сирии идет гражданская война. Это не так. Там проходят две спецоперации: армии Башара Асада и наемных сил, спонсирующихся извне - из США, Саудовской Аравии, Катара... Мы были в провинции Латакия на границе с Турцией. Это горное ущелье, где ландшафт близок к чеченскому - там и воюют чеченские командиры. В пустыне, напоминающий Афганистан, собрались афганские боевики. Что касается сирийской армии, то ей помогают российские добровольцы - молодые ребята, некоторые, кстати, по образованию журналисты. Мы постоянно приходили к ним на позиции. В общем, сдружились. Скажу так: Сирия - куда более светская страна, чем тот же Египет и даже Турция. Там нечасто можно увидеть женщину в платке. Люди одеваются как в Смоленске или Москве. Конечно, есть нюансы в поведении. Еще я видел очень много христиан. У меня никогда не возникало проблем из-за того, что на груди висит цепочка с крестиком. Тем временем боевики захватывают святыни. Такая участь постигла монастырь в городе Маалула. Им это выгодно. Зная, что по храмам нельзя бить артиллерии, они располагаются в них надолго. А используя то, что святыни находятся на возвышенностях, их снайперы получают возможность контролировать ситуацию. Расчет боевиков был на ракетный удар Америки. Поскольку его не последовало, они находятся не в лучшем положении - в блокаде. То есть в центре Дамаск живет обычной мирной жизнью: можно поймать такси, пойти на рынок, в кафе. Мы общались с русско-сирийскими семьями, и они не думают об отъезде. В качестве примера приведу факт: в самолете МЧС, вывозившем местных жителей из Латакии, уехало семь человек. Это из тысячи, хотя окрестности города оцеплены кольцом воюющих. А на границах государств, помогающих повстанцам, ждут своего часа тысячи наемников.
Семен не берется судить и политическую позицию России. Отвечая на этот вопрос, он говорит следующее:
- Может, это прозвучит пафосно, но я никогда еще не был так рад, что я из России и что у нас президент Путин. Мне кажется, что россияне не любят свою страну так, как ее любят сирийцы. Я бы даже сказал, там нас боготворят за помощь. Если других журналистов могут не пустить или не провести куда-либо, то русских - пожалуйста. При этом вас обнимут, расцелуют и сделают все, что попросишь. И вообще это очень открытый и внимательный народ. Когда сириец достает пачку сигарет, он первым делом предлагает покурить всем окружающим, только потом прикуривает сам.
Упрекнуть Семена в неэмоциональности нельзя. По ходу нашего разговора стало понятно: он - человек, занимающийся не только журналистикой, но и литературным творчеством, и описывает войну не как столкновение политических интересов различных стран, а как личную трагедию каждого, с кем удалось пообщаться. Как память о тех, кого записывал на камеру, а потом узнал, что их больше нет. Журналист пропускает все через себя.
- Я не считаю правильным абстрактно рассуждать на тему войны и мира. Придерживаюсь принципа: понять и рассказать, - заключил наш собеседник.
В ближайшем будущем он намерен изучать арабский язык, Коран. А на почти риторический вопрос, поехал бы он на войну снова, только кивнул головой...
Беседовала Ольга Градова.
Фото Михаила Фомичева.