Золотянка. Нехитрый быт выживания в лесу в начале зимы
Глава 9.
Ветер стих. Я ожидал потепление, но ошибся. Распахнув двери, я увидел совершенно белую картину. Кратковременный снег уже выпадал, но в мою дверь ворвались клубы морозного пара. Я спешно выкидал накопанную с вечера глину и закрыл дверь, потом, одевшись, взял котелок и отправился на реку за водой. К моему удивлению, река за одну ночь покрылась льдом.
Сначала я стукнул по льду котелком, потом топнул каблуком, но лёд не поддавался. Решил сходить за водой на ручей. Но, обычно говорливая речушка, тоже была скована льдом и молчала, только откуда-то сверху из-за зарослей ивняка доносилось монотонное шипение. Пройти туда было не просто, но любопытство взяло верх. Я даже не знал, что рядом со мной был такой красивый водопад. Образовавшийся по краям лёд и сосульки придавали ему особую северную красоту. Прежде всего, я прорубил к нему тропу, а потом, отбросив все дела, уселся за этюдник.
За свою жизнь я никуда далеко не ездил и, конечно вживую водопады не видел. Как мне повезло! Настоящий водопад, да не простой, а с сосульками, С великой радостью я выписывал не рукотворное чудо природы. Через неделю водопад покрылся ледяным панцирем, но я часто подходил к нему и разговаривал, как с живым существом...
Наконец закончены земляные работы. В нишу можно уложить запас дров на несколько дней. Переложил печку. Теперь в ней можно сжигать длинные около метра дрова. На улице мороз, а у меня тепло. Но вот меня стала донимать высохшая и постоянно осыпающаяся глина. В полу моего жилища я сделал углубление, постелил в него остаток полиэтиленовой плёнки. Эту своеобразную ванну я наполнял снегом. Когда снег превращался в воду, я пихтовым веником брызгал на глиняный свод и потом трамбовал его каменным пестом, который подобрал на берегу . Утрамбованная и затёртая глина становилась прочнее и не осыпалась. Из-за недостатка воды отделочные работы затянулись, зато потом я мог лежать на топчане с открытыми глазами, не боясь их засорить. Топчан покрыл деревянными брусками, вытесанными из стройных ёлочек, а из днища сундука сделал настоящий стол. Для приготовления пищи я тоже пользовался снеговой водой.
О! Как соскучился я по хлебу. В моих запасах хранилось немного муки, но я никогда не пёк хлеб и боялся испортить этот ценный продукт. Когда-то от матери я слышал, что они в голодный год пекли хлеб с берёзовыми опилками. Но какой прок от опилок? Вот под берестой есть слой, по которому идут все питательные вещества, нужные для дерева. Я решил, что этот слой намного полезней опилок и наскоблил его чуть не полный котелок. Высушив собранное сырьё, я долго ломал его руками, а потом растирал камнем в котелке. Без сита очень трудно было отделить мелкий порошок. Для пробы я набрал одну треть семисотграммовой банки и залил тёплым клюквенным отваром, чтоб берёзовая мука размякла. А причём клюква? Да, при том, что у меня не было ни дрожжей, ни соды, которые обычно кладут в тесто. Может кисленькая клюква как-то подействует на мою суррогатную квашонку. Часа через два добавил туда муки, немножко соли, хорошо перемешал и ещё подождал около часа. На весело горевшей печке лежала ровная каменная плита. Вот на неё и стал я шлёпать ложкой небольшие лепёшки из необычного теста. Лепёшки зашипели и стали немного пыжиться. Боясь, что мои лепёшки пригорят, я схватился за нож и стал их переворачивать. Запахло хлебом. Конечно, лепёшки были жестковаты, но очень напоминали мамины оладьи. Это для меня был настоящий праздник.
Всё глубже и глубже становится снег. Трудно стало ходить на охоту. Мороз тоже давал о себе знать. В кирзовых сапогах даже с шерстяными носками мёрзли ноги. Как же в них воевали солдаты? Порой не хотелось из землянки высовывать носа, но я говорил себе: «Надо!» и шёл на промысел.
Около осинника было много заячьих следов. Я повалил пару осинок, и ушастики устроили столовую. Как-то мне удалось незаметно подойти близко к трапезе и выстрелить в одного зайца из лука, но косой удрал вместе со стрелой.
Когда-то где-то я читал, что на зайцев ставили петли. Из чего же делали эти петли? Леску, мне показалось, они могут перегрызть. Вспомнив о стальном тросике, я принёс его домой и стал расплетать. Из тонких пружинящих проволочек вполне можно сделать хорошие петли. Чтоб не мучиться на морозе, я принёс в землянку длинную осиновую палку и привязал к ней около десятка петель. Потом палку положил в заячью столовую, расправил петли и рядом набросал аппетитные осиновые ветки.
На следующий день я пошёл проверить петли. Скрип снега под моими сапогами распугал зайцев, но кто-то отчаянно бился на утрамбованном снегу. Один бедняга всё-таки запутался в моей ловушке. Я не буду рассказывать как дальше разделался с этим несчастным животным, ведь я до этой поездки никого, кроме мух да комаров не убивал.
Оказывается, зайчатина очень вкусна. Я никогда раньше не пробовал её. Теперь можно было чередовать птицу, рыбу, зайчатину, а иногда даже баловать себя лепёшками.
Всё складывалось нормально. Я научился, не разрезая чулком снимать с зайцев шкурки, сушил их на специальных пяльцах и потом долго и упорно мял. Из шкурок смастерил двойные, с мехом внутри и снаружи, тёплые чулки. Но, если ходить в них то по снегу, то по глиняному полу, они быстро придут в негодность. Когда-то мать мне рассказывала, как в войну носили стёганки с галошами, Но где взять галоши? Может сплести из бересты что-нибудь вроде лаптей. Ещё, учась в начальной школе, в кружке «Умелые руки» мы мастерили из бересты разные шкатулки. Между шкатулкой и обувью, конечно, большая разница, но зря что ли я много лет работал конструктором. Несколько дней я плёл, расплетал, выдумывал, корректировал и, наконец, получилось. Это были не галоши и не лапти, а что-то вроде бот, которые легко надевались на меховые чулки. Тепло, легко и удобно.
Снегу навалило столько, что стало невозможно ходить на охоту. Долго думал над тем, как сделать лыжи, но решил, что это не осуществимо. Сплёл из ивы примитивные снегоступы и попробовал ходить по снегу. После испытаний сделал более прочные и удобные. Оказывается и глубокий снег мне не страшен.
Очень хотелось добыть крупную птицу: глухаря или хотя бы тетерева, но они вели себя намного осторожней. Один раз я пустил стрелу в зазевавшегося косача и даже, кажется, попал, но, увы, крупная птица улетела. После этого я переделал лук, найдя более упругий можжевельник, однако удача мне не улыбалась.
Больше всего я боялся, что помру с голоду, но оказывается, если не лениться, то можно и в экстремальных условиях найти пищу. К запасам рыбы я постоянно добавлял то зайчатину, то рябчиков, то голубей. Если не попадали крупные, стрелял даже малых горлиц.
От безделья стал лепить из глины разные фигурки. Начал с животных, за ними появились маленькие человечки в различных позах. Потом увлёкся масками. Таких страшилищ налепил, что порой , глядя на них самому становилось страшно. Неожиданно получилась смеющаяся голова Рафика в тирольской шляпе. Закончив голову, я сделал вывод, что смех его был не естественным, а наигранным. Долго не мог добиться, чтоб изделия не трескались при обжиге. При наличии глазури я бы наделал разную глиняную посуду.
Занимаясь самыми разными делами, я не редко обдумывал серьёзные жизненные вопросы. Когда появилось свободное время, стал записывать результаты своих размышлений, но чаще брал бумагу и делал скупые записи вроде дневника...
Продолжение повести Е.И.Старкова "Золотянка" читайте через пять дней.
Понравилось? Ставьте лайк и подписыватесь на мой канал
Ветер стих. Я ожидал потепление, но ошибся. Распахнув двери, я увидел совершенно белую картину. Кратковременный снег уже выпадал, но в мою дверь ворвались клубы морозного пара. Я спешно выкидал накопанную с вечера глину и закрыл дверь, потом, одевшись, взял котелок и отправился на реку за водой. К моему удивлению, река за одну ночь покрылась льдом.
Сначала я стукнул по льду котелком, потом топнул каблуком, но лёд не поддавался. Решил сходить за водой на ручей. Но, обычно говорливая речушка, тоже была скована льдом и молчала, только откуда-то сверху из-за зарослей ивняка доносилось монотонное шипение. Пройти туда было не просто, но любопытство взяло верх. Я даже не знал, что рядом со мной был такой красивый водопад. Образовавшийся по краям лёд и сосульки придавали ему особую северную красоту. Прежде всего, я прорубил к нему тропу, а потом, отбросив все дела, уселся за этюдник.
За свою жизнь я никуда далеко не ездил и, конечно вживую водопады не видел. Как мне повезло! Настоящий водопад, да не простой, а с сосульками, С великой радостью я выписывал не рукотворное чудо природы. Через неделю водопад покрылся ледяным панцирем, но я часто подходил к нему и разговаривал, как с живым существом...
Наконец закончены земляные работы. В нишу можно уложить запас дров на несколько дней. Переложил печку. Теперь в ней можно сжигать длинные около метра дрова. На улице мороз, а у меня тепло. Но вот меня стала донимать высохшая и постоянно осыпающаяся глина. В полу моего жилища я сделал углубление, постелил в него остаток полиэтиленовой плёнки. Эту своеобразную ванну я наполнял снегом. Когда снег превращался в воду, я пихтовым веником брызгал на глиняный свод и потом трамбовал его каменным пестом, который подобрал на берегу . Утрамбованная и затёртая глина становилась прочнее и не осыпалась. Из-за недостатка воды отделочные работы затянулись, зато потом я мог лежать на топчане с открытыми глазами, не боясь их засорить. Топчан покрыл деревянными брусками, вытесанными из стройных ёлочек, а из днища сундука сделал настоящий стол. Для приготовления пищи я тоже пользовался снеговой водой.
О! Как соскучился я по хлебу. В моих запасах хранилось немного муки, но я никогда не пёк хлеб и боялся испортить этот ценный продукт. Когда-то от матери я слышал, что они в голодный год пекли хлеб с берёзовыми опилками. Но какой прок от опилок? Вот под берестой есть слой, по которому идут все питательные вещества, нужные для дерева. Я решил, что этот слой намного полезней опилок и наскоблил его чуть не полный котелок. Высушив собранное сырьё, я долго ломал его руками, а потом растирал камнем в котелке. Без сита очень трудно было отделить мелкий порошок. Для пробы я набрал одну треть семисотграммовой банки и залил тёплым клюквенным отваром, чтоб берёзовая мука размякла. А причём клюква? Да, при том, что у меня не было ни дрожжей, ни соды, которые обычно кладут в тесто. Может кисленькая клюква как-то подействует на мою суррогатную квашонку. Часа через два добавил туда муки, немножко соли, хорошо перемешал и ещё подождал около часа. На весело горевшей печке лежала ровная каменная плита. Вот на неё и стал я шлёпать ложкой небольшие лепёшки из необычного теста. Лепёшки зашипели и стали немного пыжиться. Боясь, что мои лепёшки пригорят, я схватился за нож и стал их переворачивать. Запахло хлебом. Конечно, лепёшки были жестковаты, но очень напоминали мамины оладьи. Это для меня был настоящий праздник.
Всё глубже и глубже становится снег. Трудно стало ходить на охоту. Мороз тоже давал о себе знать. В кирзовых сапогах даже с шерстяными носками мёрзли ноги. Как же в них воевали солдаты? Порой не хотелось из землянки высовывать носа, но я говорил себе: «Надо!» и шёл на промысел.
Около осинника было много заячьих следов. Я повалил пару осинок, и ушастики устроили столовую. Как-то мне удалось незаметно подойти близко к трапезе и выстрелить в одного зайца из лука, но косой удрал вместе со стрелой.
Когда-то где-то я читал, что на зайцев ставили петли. Из чего же делали эти петли? Леску, мне показалось, они могут перегрызть. Вспомнив о стальном тросике, я принёс его домой и стал расплетать. Из тонких пружинящих проволочек вполне можно сделать хорошие петли. Чтоб не мучиться на морозе, я принёс в землянку длинную осиновую палку и привязал к ней около десятка петель. Потом палку положил в заячью столовую, расправил петли и рядом набросал аппетитные осиновые ветки.
На следующий день я пошёл проверить петли. Скрип снега под моими сапогами распугал зайцев, но кто-то отчаянно бился на утрамбованном снегу. Один бедняга всё-таки запутался в моей ловушке. Я не буду рассказывать как дальше разделался с этим несчастным животным, ведь я до этой поездки никого, кроме мух да комаров не убивал.
Оказывается, зайчатина очень вкусна. Я никогда раньше не пробовал её. Теперь можно было чередовать птицу, рыбу, зайчатину, а иногда даже баловать себя лепёшками.
Всё складывалось нормально. Я научился, не разрезая чулком снимать с зайцев шкурки, сушил их на специальных пяльцах и потом долго и упорно мял. Из шкурок смастерил двойные, с мехом внутри и снаружи, тёплые чулки. Но, если ходить в них то по снегу, то по глиняному полу, они быстро придут в негодность. Когда-то мать мне рассказывала, как в войну носили стёганки с галошами, Но где взять галоши? Может сплести из бересты что-нибудь вроде лаптей. Ещё, учась в начальной школе, в кружке «Умелые руки» мы мастерили из бересты разные шкатулки. Между шкатулкой и обувью, конечно, большая разница, но зря что ли я много лет работал конструктором. Несколько дней я плёл, расплетал, выдумывал, корректировал и, наконец, получилось. Это были не галоши и не лапти, а что-то вроде бот, которые легко надевались на меховые чулки. Тепло, легко и удобно.
Снегу навалило столько, что стало невозможно ходить на охоту. Долго думал над тем, как сделать лыжи, но решил, что это не осуществимо. Сплёл из ивы примитивные снегоступы и попробовал ходить по снегу. После испытаний сделал более прочные и удобные. Оказывается и глубокий снег мне не страшен.
Очень хотелось добыть крупную птицу: глухаря или хотя бы тетерева, но они вели себя намного осторожней. Один раз я пустил стрелу в зазевавшегося косача и даже, кажется, попал, но, увы, крупная птица улетела. После этого я переделал лук, найдя более упругий можжевельник, однако удача мне не улыбалась.
Больше всего я боялся, что помру с голоду, но оказывается, если не лениться, то можно и в экстремальных условиях найти пищу. К запасам рыбы я постоянно добавлял то зайчатину, то рябчиков, то голубей. Если не попадали крупные, стрелял даже малых горлиц.
От безделья стал лепить из глины разные фигурки. Начал с животных, за ними появились маленькие человечки в различных позах. Потом увлёкся масками. Таких страшилищ налепил, что порой , глядя на них самому становилось страшно. Неожиданно получилась смеющаяся голова Рафика в тирольской шляпе. Закончив голову, я сделал вывод, что смех его был не естественным, а наигранным. Долго не мог добиться, чтоб изделия не трескались при обжиге. При наличии глазури я бы наделал разную глиняную посуду.
Занимаясь самыми разными делами, я не редко обдумывал серьёзные жизненные вопросы. Когда появилось свободное время, стал записывать результаты своих размышлений, но чаще брал бумагу и делал скупые записи вроде дневника...
Продолжение повести Е.И.Старкова "Золотянка" читайте через пять дней.
Понравилось? Ставьте лайк и подписыватесь на мой канал