Летописи о сражениях русских ратей 13-15 веках
Оригинал взят у oleggg888 в Что летописи нам поведают о сражениях ратей русских в веках 13-15.
Недавно завязавшаяся дискуссия подтолкнула меня ещё раз и внимательней задаться - что мы знаем о полевых сражениях новгородских и залесских (низовых) войск? Из редких источников только нарратив - летописи. В лучшем случае есть описание с двух сторон, что позволяет проводить сравнительный анализ. Относительно подробное летописное описание битв есть по 11-12 вв., в Галицо-Волынской летописи 13 в. (но недостатком этих описаний является то, что они известны только с одной стороны).
В новгородском летописании до повести о Липицком бое 1216 г. вообще нет подробностей хода сражений. Про сражения войск Залесской Руси есть относительно много подробностей по 12 в., но после 1216 г. и до 1456 г. описания хоть с какими подробностями единичны - их можно попробовать здесь перечислить.
Анализ летописных известий возможен только с определения характера источника. Цель создание цельного описания боестолкновения не было. Например, в летописной традиции 11-12 вв. практиковалось описание боестолкновение в первую очередь через описание действия князя и отдельных воинов. Также описания могло освещаться через призму моральных оценок действий воинов («бросились грабить», «мужественно бились», «смалодушили», «побежали» и пр.), соответственно при этом используя гиперболу и гротеск. Упоминаемые в летописных повестях тактические моменты описываемого сражения могли попасть в них по совершенно разным причинам, и не являться наиболее значимыми. Можно только попробовать собрать все упомянутые тактические моменты в сражениях 13-15 вв.
В 13 в. произошло ряд сражений между новгородскими (и новгородско-низовыми) войсками с ливонцами. Причём имеется описание с двух сторон. С ливонской стороны это хроники, которые отличаются большей подробностями, но отличаются штампами героики крестовых походов.
Всякий вариант описания произошедшего сражения будет иметь субъективный характер, вплоть до оценки кто победил (это может быть ясным только если обе стороны одинаково называют проигравших и победителей - иначе это обычно ничья, либо реальный результат можно понять по изменению стратегической обстановки после битвы). Даже теоретически имея подробное описание сражения и диспозиции войск, затруднительно понять, что в сражении изначальный план, что импровизация главнокомандующего, а что инициатива частных начальников. Хотя, с другой стороны, и шаблоны диспозиций и тактических приёмов, и импровизация построения, и то, какие ситуативные решения командующие могут принимать - всё это часть одной общей системы, «школы». Даже если сражение затянулось в хаотичные столкновения.
Особенно сложен вопрос с описанием отступлением в какой-либо из фаз сражения. Стиль изложения «мы их гнали и рубили, но устали и проиграли» в разных формах встречается постоянно. Мне обычно вспоминается один эпизод боев под Москвой в 1611 г. Соответственно, каждый раз возникнет вопрос - что за вид отступления происходил? Один из вариантов - это ложное отступление, т. е. заманивание под заранее приготовленную засаду. Этот приём обычно связывают с тактикой степняков (и действительно характерен прежде всего для их тактики), но использовали его и римляне, и византийцы, известен он был в Западной Европе в 11-12 вв. И знание этого приема не гарантировала избежание ловушки (достаточно вспомнить половцев на Калке). Однако описание «мы их гнали и рубили, но устали и проиграли» может скрывать не только ложное отступление - это может быть просто отход аванпостов к боевым порядкам своих сил, это может быть отступление (и даже бегство) одного из эшелонов, на которое достаточно оперативно среагировала другая часть войска….
Сложность интерпретации описания эпизодов отельных сражений в некоторой степени может сравнение описания ряда сражений - из вариантов интерпретаций выбирать те, которые подходят для нескольких сражений (грубо говоря, если описания эпизода сражения А можно представить как «о» и «р», а в сражении В схожий эпизод из источников можно объяснить как «е» и «о», то для обеих сражений вернее выбрать предположение «о»). Понятно, что такой метод действенен только при наличии описания достаточно большого числа сражений. В данном случае описание сражений мало, и они разбросаны аж на два столетия. Тем не менее, важно выяснить, что нам хотя бы приблизительно точно известно.
Липицкая битва 21 апреля 1216 г. Повесть о Липицкой битве имеет смоленско-новгородское происхождение. В ней описано, что когда к позициям суздальских войск подошли новгордско-смоленско-ростовские войска, то «посласти противү Ярославлих людии молоды битися, и бишасяя ти день и до ночи, но бьяхүтся не присердно бяше бо того дни бүря и стүдено велми». Т. е. против войска Ярослава Всеволодовича были посланы «молодцы», которые в условиях ветра и холода пусть и не активно, но бились весь день. Налицо разведка боем специально выделенными отрядами, то что позднее называли травлей. Сама битва произошла на следующий день. Есть описание расположения полков. Володимир же Смоленскый постави плъкъ свой с краа, а от него ста Мстислав, и Всеволод с новгородци, и Володимеръ съ псковичи, а от него Констянтинъ с ростовци. Ярослав же ста своими полкы, и с муромскыми, и с городчаны, и с бродникы противу Володимеру и смолняном. А Юрьи ста противу Мстиславу и новгородцем съ всею силою Суздалской земли, а меншаа его братья противу Констянтину. Т. е противники выстроились в строй из цента и крыльев. Новгородцы и смоляне молодые атаковали укрепленные позиции в спешенном строю, метнув в суздальских пешцев палицы («кии» в Никоновской летописи были неправильно переведены как «сулицы») и топоры. За ними шли конные смоляне, а за ними князья с конными дружинами, которые удариша на них сквозѣ свои пѣшци. Хотя, в соответствии с логикой стиля летописных воинских повестей, спешивание новгородцев объясняется тем что «так предки побеждали», но достаточная подробность описания битвы позволяет увидеть прозаическую причину - только так можно было атаковать укрепленные позиции, а метание топоров и палиц должен быть эффективным приёмом для «ошарашивания» и проломления обороняющегося строя перед началом рукопашной. Не ясно использовали ли новгородцы перед атакой луки (например, стандартный обстрел из луков для завязки боя автор повести мог упустить, а редкий прием метания топоров и палиц отметить). О характере действий «молодцов» накануне - на конях или пешими, путем лучного обстрела или рукопашными поединками - можно только догадываться. Важен сам факт использования северорусскими войсками тактики передовых отрядов, хорошо известных по летописям в южнорусских войсках «стрельцах» и «молодой дружине», которые выделялись из «полков».
Осада замка Медвежья голова (Одемпэ.) в феврале 1217 г. «И поидоша къ МедвЂжи голове съ княземь Володимиромь и съ посадникомь Твьрдиславомь, и сташа подъ городомь. Чюдь же начаша слати съ поклономь льстью, а по НЂмьци послаша; и начаша новгородци гадати съ пльсковичи о чюдьскои речи, отшедъше далече товаръ, а сторожи ночьнии бяху пришли, а днЂвнии бяху не пошли; а наЂхаша на товары без вЂсти, новъгородци же побегоша съ вЂчя въ товары, и поимавше оружие и выбиша е ис товаръ; и побЂгоша НЂмци къ городу, и убиша новгородци два воеводЂ, а третии руками яша, а коневъ отъяша 700, и придоша сдрави вси». В Хронике Генриха Латвийского это событие описано «Когда епископы и братья-рыцари услышали об осаде, они послали на помощь своим около трех тысяч человек. С ними пошли магистр рыцарства Волквин, Бертольд Венденский и Теодерих, брат епископа, вместе с ливами, лэттами и некоторыми пилигримами. Дошли они до озера Растегервэ и встретили тут мальчика, шедшего из замка; взяли его в проводники, с наступлением утра подошли к замку и, оставив справа эзельцев, двинулись на русских и бились с ними. Увидев, однако, что войско у врагов большое и сильное, повернули к замку, ибо русских и эзельцев было до двадцати тысяч. Боясь такой многочисленности, они вступили в замок, и пали тут некоторые из братьев-рыцарей, храбрые люди, Константин, Бертольд и Илия, и кое-кто из дружины епископа, прочие же все благополучно вошли в замок. Из-за множества людей и коней сделался голод в замке, недостаток съестного и сена, и стали кони объедать хвосты друг у друга. Так как и в русском войске также был недостаток во всем, то наконец на третий день после первого столкновения начались переговоры с тевтонами». Особенно тактических подробностей тут нет. Видим только оперативные действия новгородцев в момент внезапного нападения на табор («товары») - просматривается аналогия с нападением новгородцев на лагерь москвичей у Коростыни в 1471 г.
Ливонский поход 1218 г. В новгородской летописи это событие помещено под 1219 г. «иде князь Всеволодъ съ новгородьци къ Пертуеву, и устретоша стороже НЂмьци, Литва, Либь, и бишася; и пособи богъ новгородьцемъ, идоша подъ городъ и стояша 2 недЂли, не взяша города, и придоша сторови». В хронике Генриха Латвийского это событие помещено в августе 1218 г. «большое войско русских королей завтра выступит из Унгавнии, чтобы идти в Ливонию, а они посланы затем, чтобы и эстонское войско привести к русским. Услышав это, ливонское войско тотчас воротилось тою же дорогой, что пришло, а на следующий день выступило по дороге в Пуидизэ навстречу русским к Унгавнии. Русские целый день переправлялись через реку, называемую Матерью вод, а потом и сами пошли навстречу ливонам. Наши разведчики вдруг возвратились с вестью, что русское войско уже близко. И поднялись мы поспешно и построили свое войско так, чтобы ливы и лэтты сражались пешими, тевтоны же верхом на своих конях. Построив войско, двинулись на них, а когда мы подошли ближе, наши передовые тотчас стремительно ударили на врагов и бились с ними и обратили их в бегство; во время погони, убив знаменосцев, смело взяли знамя великого короля новгородского и еще два знамени других королей. И падали враги направо и налево по дороге, и гналось за ними все войско наше до тех пор, пока наконец ливы и лэтты, пешие, не утомились. Тут сели все на коней своих и продолжили преследовать врагов. Русские же, пробежав около двух миль, добрались до небольшой реки, перешли ее и остановились; затем собрали вместе все свое войско, ударили в литавры, затрубили в свои дудки, и стали король псковский Владимир и король новгородский, обходя войско, ободрять его перед битвой. Тевтоны же, бившие русских вплоть до реки, остановились и сами, не имея возможности, из-за многочисленности русских, переправиться к ним через реку. Собрались и они также на холмике у реки, дожидаясь, пока подойдут шедшие сзади. И построили войско во второй раз так, чтобы действовать против русских одним в пешем строю, другим верхом; но кто только из ливов и лэттов ни доходил до холмика у реки, все, увидев численность русского войска, тотчас отступали назад, как будто получив удар дубиной в лицо, и, повернув тыл, бросались в бегство. И бежали они один за другим, видя летящие на них русские стрелы, и наконец все обратились в бегство. И остались тевтоны одни, а было их всего двести, да и из тех некоторые отступили, так что на лицо было едва сто человек, и вся тяжесть боя легла на них. Русские между тем стали переходить ручей. Тевтоны не мешали им, но когда некоторое количество перешло, сразу вновь их отбили к реке, а нескольких убили. И другие, вновь перешедшие ручей к тевтонам, были оттеснены назад. Какой-то новгородец, человек большой силы, перебравшись для разведки через ручей, стал издалека обходить ливов, но Теодерих из Кукенойса напал на него, отрубил ему правую руку, в которой тот держал меч, а потом, догнав убегающего, убил. Прочие прочих перебили; тевтоны убивали всякого, кто переходил реку на их сторону. Так и бились с ними у реки от девятого часа дня почти до самого захода солнца. И увидев, что уже убито у него около пятидесяти воинов, король новгородский велел своему войску больше не переходить на другую сторону. И отошло русское войско к своим огням, тевтоны же с пением пошли обратно своей дорогой, все здравые и невредимые, кроме одного рыцаря у Генриха Боревина, павшего от раны стрелой, да другого - лэтта, некого Веко: этот, прислонившись к дереву, долго бился один с девятью русскими, но, наконец, раненный в спину, пал мертвым. Все прочие ливы и лэтты возвращались без всяких потерь и многие из них опять присоединились к тевтонам на обратном пути, выйдя из лесу, куда было убежали; и радовались вместе с ними, что будучи столь малочисленны, спаслись от такой массы русских. И славили все милость Спасителя, Который вывел и избавил их из рук неприятелей, причем они даже, при такой малочисленности, перебили до пятидесяти человек русских, захватили их оружие, добычу и коней. Было же русских шестнадцать тысяч воинов, которых великий король новгородский уже два года собирал по всей Руссии, с наилучшим вооружением, какое в Руссии было. Три дня спустя они двинулись в Ливонию». Интересно сравнить как это сообщение было творческие переделано в Рифмованной хронике. Здесь уже 50 погибших русских превратились в 500 погибших при преследовании (и ещё 1900 в начале боя), ничего не говорится о бегстве ливов, леттов и немцев от русских стрел, не говорится о продолжении русского набега, и обозначена полная немецкая победа.
Тут видно, что встреча с новгородскими «сторожами», которые просто отступили к «полку», ливонской хроникой представлена как подробно описанная победа ливонцев. Хроника приписывает победу немцам, но по факту мы видим, что русские продолжили свой успешный набег. Описание боя важно упоминанием активного применния ноговродцами луков - от стрел бежали все ливы и летты и половина немцев.
Сражение на Омовже в марте 1234 г. «Иде князь Ярослав съ новгородци и съ всЂю областью и с полкы своими (т. е. низовыми полками) на НЂмьци подъ Гюргевъ; и ста князь, не дошедъ града, съ пълкы, и пусти люди своя въ зажитие воеватъ; НЂмци же из града высушася, а инии из МедвЂже головы на сторожи, и бишася с ними и до пълку. И поможе богъ князю Ярославу съ новгородьци и биша я и до рЂкы, и ту паде лучьшихъ НЂмьць нЂколико; и яко быша на рЂче на Омовыжи НЂмьци, и ту обломишася истопЂ ихъ много, а ини язвьни въбегоша въ Гюргевъ, а друзии въ МедвЂжю голов.у; и много попустошиша земле ихъ и обилие потратиша». Немецкого источника по данному событию неизвестна. Но схема повторяет битву 1218 г. - русские «сторожи» встретили противника, организованно отошли на позиции подготовленного к бою новгородско-низового «полка».
Невская битва. Новгородская летописная повесть никаких подробностей не сообщает. Из Жития Александра Невского, из описания действия отдельных воинов, можно увидеть, что была произведена перешедшая в продолжительный рукопашный бой атака в конном и пешем строю (из 6 названных новгородцев и княжеских людей 2 действовали пешими - новгородец, возглавлявший личную дружину, и княжеский слуга).
О Ледовом побоище уже написаны десятки версий. Вот что сказано в первой новгородской летописи старшего извода «Поиде князь Олександръ с новгородци и с братомь АндрЂемь и с низовци на Чюдьскую землю на НЂмци и зая вси пути и до Пльскова; и изгони князь Пльсковъ, изъима НЂмци и Чюдь, и сковавъ поточи в Новъгородъ, а самъ поиде на Чюдь. И яко быша на земли, пусти полкъ всь в зажития; а Домашь Твердиславичь и Кербетъ быша в розгонЂ, и усрЂтоша я НЂмци и Чюдь у моста, и бишася ту; и убиша ту Домаша, брата посаднича, мужа честна, и инЂхъ с нимь избиша, а инЂхъ руками изъимаша, а инии къ князю прибЂгоша в полкъ, князь же въспятися на озеро, НЂмци же и Чюдь поидоша по нихъ. УзрЂвъ же князь Олександръ и новгородци, поставиша полкъ на Чюдьскомь озерЂ, на Узмени, у ВоронЂя камени; и наЂхаша на полкъ НЂмци и Чюдь и прошибошася свиньею сквозЂ полкъ, и бысть сЂча ту велика НЂмцемь и Чюди. Богъ же и святая Софья и святою мученику Бориса и ГлЂба, еюже ради новгородци кровь свою прольяша, тЂхъ святыхъ великыми молитвами пособи богъ князю Александру; а НЂмци ту падоша, а Чюдь даша плеща; и, гоняче, биша ихъ на 7-ми верстъ по леду до Суболичьскаго берега; и паде Чюди бещисла, а НЂмець 400, а 50 руками яша и приведоша в Новъгородъ». В общем о подробности битвы ничего, кроме «пробились свиньёй сквозь полк». Ну ещё видим действие сторожевого отряда - загона, который в отличии от 1234 г. не отступил на позиции полка, а донёс данные о приближении противника, после чего полк отошёл на выгодные позиции. С иной стороны есть только Рифмованная хроника с её характерным художественным стилем.
Бой завязали немецкие отряды.
Русские имели много стрелков,
Принявших удар немецких полков,
Пред княжьей дружиной они стояли.
Видно было, как братья напирали
И, наконец, стрелков одолели.
Слышно было, как мечи звенели,
Видно было, как шлемы рассекали
С обеих сторон. Живые стояли,
Убитые на траву валились.
Те, кто в войске братьев находились,
Были окружены, потому что собрали
Русские такую рать, что атаковали
Каждого немца мужей шестьдесят.
Так те, кто был в том бою, говорят.
Хотя сражаться братья умели
И бились храбро, их одолели.
Часть дерптцев вышла из боя. Они ушли,
В этом спасение от гибели нашли,
И не вправе их осуждать я.
Видно, что немцы атаковали и разбили находящихся впереди лучников, а затем оказались окруженными. Т. к. говорится об атаке немцев только на лучников - т. е., исходя из источника, об оборонительном бое стоявших за стрельцами полка нет оснований говорить. О лучниках интерпретации были крайне разнообразны - от пеших охотников до монгольских союзников. Соответственно, как буквально понимается, что передовой полк лучников был разбит, как и то, что они осуществил ложное отступление под засаду. Были ли «стрельцы» только «низовцами», или среди них были новгородские «молодцы» - неясно. Фразу «пробились свиньёй сквозь полк» можно рассмотреть из общего контекста летописной повести. Видно, что полк -это всё войско. Немцы сначала «пробились», а потом началась «сеча». Т. е. буквально получается, что немцы вошли в средину боевого порядка русских войск, а затем началась рукопашный бой. Манёвр на окружение в любом случае вытекает из источников, но точнее можно только гадать. Стрельцы могли только завязать сражение (а основные силу уже потом нанесли фланговые атаки), могли спровоцировать противника направить атаку на определённое место, могли подвести под засаду.
продолжение следует
Недавно завязавшаяся дискуссия подтолкнула меня ещё раз и внимательней задаться - что мы знаем о полевых сражениях новгородских и залесских (низовых) войск? Из редких источников только нарратив - летописи. В лучшем случае есть описание с двух сторон, что позволяет проводить сравнительный анализ. Относительно подробное летописное описание битв есть по 11-12 вв., в Галицо-Волынской летописи 13 в. (но недостатком этих описаний является то, что они известны только с одной стороны).
В новгородском летописании до повести о Липицком бое 1216 г. вообще нет подробностей хода сражений. Про сражения войск Залесской Руси есть относительно много подробностей по 12 в., но после 1216 г. и до 1456 г. описания хоть с какими подробностями единичны - их можно попробовать здесь перечислить.
Анализ летописных известий возможен только с определения характера источника. Цель создание цельного описания боестолкновения не было. Например, в летописной традиции 11-12 вв. практиковалось описание боестолкновение в первую очередь через описание действия князя и отдельных воинов. Также описания могло освещаться через призму моральных оценок действий воинов («бросились грабить», «мужественно бились», «смалодушили», «побежали» и пр.), соответственно при этом используя гиперболу и гротеск. Упоминаемые в летописных повестях тактические моменты описываемого сражения могли попасть в них по совершенно разным причинам, и не являться наиболее значимыми. Можно только попробовать собрать все упомянутые тактические моменты в сражениях 13-15 вв.
В 13 в. произошло ряд сражений между новгородскими (и новгородско-низовыми) войсками с ливонцами. Причём имеется описание с двух сторон. С ливонской стороны это хроники, которые отличаются большей подробностями, но отличаются штампами героики крестовых походов.
Всякий вариант описания произошедшего сражения будет иметь субъективный характер, вплоть до оценки кто победил (это может быть ясным только если обе стороны одинаково называют проигравших и победителей - иначе это обычно ничья, либо реальный результат можно понять по изменению стратегической обстановки после битвы). Даже теоретически имея подробное описание сражения и диспозиции войск, затруднительно понять, что в сражении изначальный план, что импровизация главнокомандующего, а что инициатива частных начальников. Хотя, с другой стороны, и шаблоны диспозиций и тактических приёмов, и импровизация построения, и то, какие ситуативные решения командующие могут принимать - всё это часть одной общей системы, «школы». Даже если сражение затянулось в хаотичные столкновения.
Особенно сложен вопрос с описанием отступлением в какой-либо из фаз сражения. Стиль изложения «мы их гнали и рубили, но устали и проиграли» в разных формах встречается постоянно. Мне обычно вспоминается один эпизод боев под Москвой в 1611 г. Соответственно, каждый раз возникнет вопрос - что за вид отступления происходил? Один из вариантов - это ложное отступление, т. е. заманивание под заранее приготовленную засаду. Этот приём обычно связывают с тактикой степняков (и действительно характерен прежде всего для их тактики), но использовали его и римляне, и византийцы, известен он был в Западной Европе в 11-12 вв. И знание этого приема не гарантировала избежание ловушки (достаточно вспомнить половцев на Калке). Однако описание «мы их гнали и рубили, но устали и проиграли» может скрывать не только ложное отступление - это может быть просто отход аванпостов к боевым порядкам своих сил, это может быть отступление (и даже бегство) одного из эшелонов, на которое достаточно оперативно среагировала другая часть войска….
Сложность интерпретации описания эпизодов отельных сражений в некоторой степени может сравнение описания ряда сражений - из вариантов интерпретаций выбирать те, которые подходят для нескольких сражений (грубо говоря, если описания эпизода сражения А можно представить как «о» и «р», а в сражении В схожий эпизод из источников можно объяснить как «е» и «о», то для обеих сражений вернее выбрать предположение «о»). Понятно, что такой метод действенен только при наличии описания достаточно большого числа сражений. В данном случае описание сражений мало, и они разбросаны аж на два столетия. Тем не менее, важно выяснить, что нам хотя бы приблизительно точно известно.
Липицкая битва 21 апреля 1216 г. Повесть о Липицкой битве имеет смоленско-новгородское происхождение. В ней описано, что когда к позициям суздальских войск подошли новгордско-смоленско-ростовские войска, то «посласти противү Ярославлих людии молоды битися, и бишасяя ти день и до ночи, но бьяхүтся не присердно бяше бо того дни бүря и стүдено велми». Т. е. против войска Ярослава Всеволодовича были посланы «молодцы», которые в условиях ветра и холода пусть и не активно, но бились весь день. Налицо разведка боем специально выделенными отрядами, то что позднее называли травлей. Сама битва произошла на следующий день. Есть описание расположения полков. Володимир же Смоленскый постави плъкъ свой с краа, а от него ста Мстислав, и Всеволод с новгородци, и Володимеръ съ псковичи, а от него Констянтинъ с ростовци. Ярослав же ста своими полкы, и с муромскыми, и с городчаны, и с бродникы противу Володимеру и смолняном. А Юрьи ста противу Мстиславу и новгородцем съ всею силою Суздалской земли, а меншаа его братья противу Констянтину. Т. е противники выстроились в строй из цента и крыльев. Новгородцы и смоляне молодые атаковали укрепленные позиции в спешенном строю, метнув в суздальских пешцев палицы («кии» в Никоновской летописи были неправильно переведены как «сулицы») и топоры. За ними шли конные смоляне, а за ними князья с конными дружинами, которые удариша на них сквозѣ свои пѣшци. Хотя, в соответствии с логикой стиля летописных воинских повестей, спешивание новгородцев объясняется тем что «так предки побеждали», но достаточная подробность описания битвы позволяет увидеть прозаическую причину - только так можно было атаковать укрепленные позиции, а метание топоров и палиц должен быть эффективным приёмом для «ошарашивания» и проломления обороняющегося строя перед началом рукопашной. Не ясно использовали ли новгородцы перед атакой луки (например, стандартный обстрел из луков для завязки боя автор повести мог упустить, а редкий прием метания топоров и палиц отметить). О характере действий «молодцов» накануне - на конях или пешими, путем лучного обстрела или рукопашными поединками - можно только догадываться. Важен сам факт использования северорусскими войсками тактики передовых отрядов, хорошо известных по летописям в южнорусских войсках «стрельцах» и «молодой дружине», которые выделялись из «полков».
Осада замка Медвежья голова (Одемпэ.) в феврале 1217 г. «И поидоша къ МедвЂжи голове съ княземь Володимиромь и съ посадникомь Твьрдиславомь, и сташа подъ городомь. Чюдь же начаша слати съ поклономь льстью, а по НЂмьци послаша; и начаша новгородци гадати съ пльсковичи о чюдьскои речи, отшедъше далече товаръ, а сторожи ночьнии бяху пришли, а днЂвнии бяху не пошли; а наЂхаша на товары без вЂсти, новъгородци же побегоша съ вЂчя въ товары, и поимавше оружие и выбиша е ис товаръ; и побЂгоша НЂмци къ городу, и убиша новгородци два воеводЂ, а третии руками яша, а коневъ отъяша 700, и придоша сдрави вси». В Хронике Генриха Латвийского это событие описано «Когда епископы и братья-рыцари услышали об осаде, они послали на помощь своим около трех тысяч человек. С ними пошли магистр рыцарства Волквин, Бертольд Венденский и Теодерих, брат епископа, вместе с ливами, лэттами и некоторыми пилигримами. Дошли они до озера Растегервэ и встретили тут мальчика, шедшего из замка; взяли его в проводники, с наступлением утра подошли к замку и, оставив справа эзельцев, двинулись на русских и бились с ними. Увидев, однако, что войско у врагов большое и сильное, повернули к замку, ибо русских и эзельцев было до двадцати тысяч. Боясь такой многочисленности, они вступили в замок, и пали тут некоторые из братьев-рыцарей, храбрые люди, Константин, Бертольд и Илия, и кое-кто из дружины епископа, прочие же все благополучно вошли в замок. Из-за множества людей и коней сделался голод в замке, недостаток съестного и сена, и стали кони объедать хвосты друг у друга. Так как и в русском войске также был недостаток во всем, то наконец на третий день после первого столкновения начались переговоры с тевтонами». Особенно тактических подробностей тут нет. Видим только оперативные действия новгородцев в момент внезапного нападения на табор («товары») - просматривается аналогия с нападением новгородцев на лагерь москвичей у Коростыни в 1471 г.
Ливонский поход 1218 г. В новгородской летописи это событие помещено под 1219 г. «иде князь Всеволодъ съ новгородьци къ Пертуеву, и устретоша стороже НЂмьци, Литва, Либь, и бишася; и пособи богъ новгородьцемъ, идоша подъ городъ и стояша 2 недЂли, не взяша города, и придоша сторови». В хронике Генриха Латвийского это событие помещено в августе 1218 г. «большое войско русских королей завтра выступит из Унгавнии, чтобы идти в Ливонию, а они посланы затем, чтобы и эстонское войско привести к русским. Услышав это, ливонское войско тотчас воротилось тою же дорогой, что пришло, а на следующий день выступило по дороге в Пуидизэ навстречу русским к Унгавнии. Русские целый день переправлялись через реку, называемую Матерью вод, а потом и сами пошли навстречу ливонам. Наши разведчики вдруг возвратились с вестью, что русское войско уже близко. И поднялись мы поспешно и построили свое войско так, чтобы ливы и лэтты сражались пешими, тевтоны же верхом на своих конях. Построив войско, двинулись на них, а когда мы подошли ближе, наши передовые тотчас стремительно ударили на врагов и бились с ними и обратили их в бегство; во время погони, убив знаменосцев, смело взяли знамя великого короля новгородского и еще два знамени других королей. И падали враги направо и налево по дороге, и гналось за ними все войско наше до тех пор, пока наконец ливы и лэтты, пешие, не утомились. Тут сели все на коней своих и продолжили преследовать врагов. Русские же, пробежав около двух миль, добрались до небольшой реки, перешли ее и остановились; затем собрали вместе все свое войско, ударили в литавры, затрубили в свои дудки, и стали король псковский Владимир и король новгородский, обходя войско, ободрять его перед битвой. Тевтоны же, бившие русских вплоть до реки, остановились и сами, не имея возможности, из-за многочисленности русских, переправиться к ним через реку. Собрались и они также на холмике у реки, дожидаясь, пока подойдут шедшие сзади. И построили войско во второй раз так, чтобы действовать против русских одним в пешем строю, другим верхом; но кто только из ливов и лэттов ни доходил до холмика у реки, все, увидев численность русского войска, тотчас отступали назад, как будто получив удар дубиной в лицо, и, повернув тыл, бросались в бегство. И бежали они один за другим, видя летящие на них русские стрелы, и наконец все обратились в бегство. И остались тевтоны одни, а было их всего двести, да и из тех некоторые отступили, так что на лицо было едва сто человек, и вся тяжесть боя легла на них. Русские между тем стали переходить ручей. Тевтоны не мешали им, но когда некоторое количество перешло, сразу вновь их отбили к реке, а нескольких убили. И другие, вновь перешедшие ручей к тевтонам, были оттеснены назад. Какой-то новгородец, человек большой силы, перебравшись для разведки через ручей, стал издалека обходить ливов, но Теодерих из Кукенойса напал на него, отрубил ему правую руку, в которой тот держал меч, а потом, догнав убегающего, убил. Прочие прочих перебили; тевтоны убивали всякого, кто переходил реку на их сторону. Так и бились с ними у реки от девятого часа дня почти до самого захода солнца. И увидев, что уже убито у него около пятидесяти воинов, король новгородский велел своему войску больше не переходить на другую сторону. И отошло русское войско к своим огням, тевтоны же с пением пошли обратно своей дорогой, все здравые и невредимые, кроме одного рыцаря у Генриха Боревина, павшего от раны стрелой, да другого - лэтта, некого Веко: этот, прислонившись к дереву, долго бился один с девятью русскими, но, наконец, раненный в спину, пал мертвым. Все прочие ливы и лэтты возвращались без всяких потерь и многие из них опять присоединились к тевтонам на обратном пути, выйдя из лесу, куда было убежали; и радовались вместе с ними, что будучи столь малочисленны, спаслись от такой массы русских. И славили все милость Спасителя, Который вывел и избавил их из рук неприятелей, причем они даже, при такой малочисленности, перебили до пятидесяти человек русских, захватили их оружие, добычу и коней. Было же русских шестнадцать тысяч воинов, которых великий король новгородский уже два года собирал по всей Руссии, с наилучшим вооружением, какое в Руссии было. Три дня спустя они двинулись в Ливонию». Интересно сравнить как это сообщение было творческие переделано в Рифмованной хронике. Здесь уже 50 погибших русских превратились в 500 погибших при преследовании (и ещё 1900 в начале боя), ничего не говорится о бегстве ливов, леттов и немцев от русских стрел, не говорится о продолжении русского набега, и обозначена полная немецкая победа.
Тут видно, что встреча с новгородскими «сторожами», которые просто отступили к «полку», ливонской хроникой представлена как подробно описанная победа ливонцев. Хроника приписывает победу немцам, но по факту мы видим, что русские продолжили свой успешный набег. Описание боя важно упоминанием активного применния ноговродцами луков - от стрел бежали все ливы и летты и половина немцев.
Сражение на Омовже в марте 1234 г. «Иде князь Ярослав съ новгородци и съ всЂю областью и с полкы своими (т. е. низовыми полками) на НЂмьци подъ Гюргевъ; и ста князь, не дошедъ града, съ пълкы, и пусти люди своя въ зажитие воеватъ; НЂмци же из града высушася, а инии из МедвЂже головы на сторожи, и бишася с ними и до пълку. И поможе богъ князю Ярославу съ новгородьци и биша я и до рЂкы, и ту паде лучьшихъ НЂмьць нЂколико; и яко быша на рЂче на Омовыжи НЂмьци, и ту обломишася истопЂ ихъ много, а ини язвьни въбегоша въ Гюргевъ, а друзии въ МедвЂжю голов.у; и много попустошиша земле ихъ и обилие потратиша». Немецкого источника по данному событию неизвестна. Но схема повторяет битву 1218 г. - русские «сторожи» встретили противника, организованно отошли на позиции подготовленного к бою новгородско-низового «полка».
Невская битва. Новгородская летописная повесть никаких подробностей не сообщает. Из Жития Александра Невского, из описания действия отдельных воинов, можно увидеть, что была произведена перешедшая в продолжительный рукопашный бой атака в конном и пешем строю (из 6 названных новгородцев и княжеских людей 2 действовали пешими - новгородец, возглавлявший личную дружину, и княжеский слуга).
О Ледовом побоище уже написаны десятки версий. Вот что сказано в первой новгородской летописи старшего извода «Поиде князь Олександръ с новгородци и с братомь АндрЂемь и с низовци на Чюдьскую землю на НЂмци и зая вси пути и до Пльскова; и изгони князь Пльсковъ, изъима НЂмци и Чюдь, и сковавъ поточи в Новъгородъ, а самъ поиде на Чюдь. И яко быша на земли, пусти полкъ всь в зажития; а Домашь Твердиславичь и Кербетъ быша в розгонЂ, и усрЂтоша я НЂмци и Чюдь у моста, и бишася ту; и убиша ту Домаша, брата посаднича, мужа честна, и инЂхъ с нимь избиша, а инЂхъ руками изъимаша, а инии къ князю прибЂгоша в полкъ, князь же въспятися на озеро, НЂмци же и Чюдь поидоша по нихъ. УзрЂвъ же князь Олександръ и новгородци, поставиша полкъ на Чюдьскомь озерЂ, на Узмени, у ВоронЂя камени; и наЂхаша на полкъ НЂмци и Чюдь и прошибошася свиньею сквозЂ полкъ, и бысть сЂча ту велика НЂмцемь и Чюди. Богъ же и святая Софья и святою мученику Бориса и ГлЂба, еюже ради новгородци кровь свою прольяша, тЂхъ святыхъ великыми молитвами пособи богъ князю Александру; а НЂмци ту падоша, а Чюдь даша плеща; и, гоняче, биша ихъ на 7-ми верстъ по леду до Суболичьскаго берега; и паде Чюди бещисла, а НЂмець 400, а 50 руками яша и приведоша в Новъгородъ». В общем о подробности битвы ничего, кроме «пробились свиньёй сквозь полк». Ну ещё видим действие сторожевого отряда - загона, который в отличии от 1234 г. не отступил на позиции полка, а донёс данные о приближении противника, после чего полк отошёл на выгодные позиции. С иной стороны есть только Рифмованная хроника с её характерным художественным стилем.
Бой завязали немецкие отряды.
Русские имели много стрелков,
Принявших удар немецких полков,
Пред княжьей дружиной они стояли.
Видно было, как братья напирали
И, наконец, стрелков одолели.
Слышно было, как мечи звенели,
Видно было, как шлемы рассекали
С обеих сторон. Живые стояли,
Убитые на траву валились.
Те, кто в войске братьев находились,
Были окружены, потому что собрали
Русские такую рать, что атаковали
Каждого немца мужей шестьдесят.
Так те, кто был в том бою, говорят.
Хотя сражаться братья умели
И бились храбро, их одолели.
Часть дерптцев вышла из боя. Они ушли,
В этом спасение от гибели нашли,
И не вправе их осуждать я.
Видно, что немцы атаковали и разбили находящихся впереди лучников, а затем оказались окруженными. Т. к. говорится об атаке немцев только на лучников - т. е., исходя из источника, об оборонительном бое стоявших за стрельцами полка нет оснований говорить. О лучниках интерпретации были крайне разнообразны - от пеших охотников до монгольских союзников. Соответственно, как буквально понимается, что передовой полк лучников был разбит, как и то, что они осуществил ложное отступление под засаду. Были ли «стрельцы» только «низовцами», или среди них были новгородские «молодцы» - неясно. Фразу «пробились свиньёй сквозь полк» можно рассмотреть из общего контекста летописной повести. Видно, что полк -это всё войско. Немцы сначала «пробились», а потом началась «сеча». Т. е. буквально получается, что немцы вошли в средину боевого порядка русских войск, а затем началась рукопашный бой. Манёвр на окружение в любом случае вытекает из источников, но точнее можно только гадать. Стрельцы могли только завязать сражение (а основные силу уже потом нанесли фланговые атаки), могли спровоцировать противника направить атаку на определённое место, могли подвести под засаду.
продолжение следует