Рома
Физиогнóмика - уменье по внешности и особенно по лицу судить о внутренних качествах человека, делать заключение о его характере.
(определение физиогномики 1907 года в словаре об иностранных словах в русском языке)
Босс, при первом знакомстве, не впечатлил. С таким лицом хорошо быть особо опасным преступником или шпионом. Никаких примет. Очки разве что, да и то на контактные линзы сменить можно. А всё остальное - по ремарке в пьесе: «На сцене народ». Хотя, пожалуй, не народ. Скорее: «А сейчас мимо трибуны дружным строем проходят представители советской интелигенции».
Лет сорока, среднего роста, плотного телосложения, полноватое лицо, очки с толстыми линзами, которые он постоянно поправлял на переносице, серый костюм, галстук в тон. Всегда спокойный, невозмутимый Роман Алексеевич. Для всех - Рома.
Удивлялась: как он может работать на сумасшедшей должности второго режиссёра? Быть буфером между творческими работниками (с их идеями и озарениями), представителями цехов (а это - рабочий класс, которому творчество без сверхурочных и премиальных недоступно), администрацией (у которой в руках все финансы и каждую копейку она с глубинным вздохом отрывает от сердца).
Рома, не просто работал, а слыл ценным кадром. Наверное, одна из причин - покладистый характер.
- Рома!!! - раздаётся рёв на три ближайших павильона. - Почему, мать твою... в кадре фикус тёмно-зелёный на жёлтом фоне, а не нежно-салатовый на оранжевом?!
- Минуточку, - (как всегда в волнении, он поправляет очки и заглядывает в блокнот). - А... ну да... потому, что такой вы заказывали на оперативке двадцать третьего числа этого месяца. Но если нужно, сейчас бутафор покрасит. Что?.. Желаете некрашеный... и не фикус... Хм... Тогда вы определитесь, что именно хотите, а пока, чтоб не терять время, можно перейти к съёмке кадра номер триста двадцать пять.
И после безудержного потока матюков, на который Рома реагирует безмолвно и смиренно, все снимают кадр номер триста двадцать пять. А ассистент по реквизиту уже обзванивает цветочные магазины. И всё успевают. Все довольны.
Профессионализм - ценное качество. Для начальства. Меня больше впечатлило другое: интеллигентность.
- Рома, а почему вы к нашим пятилетним актёрам обращаетесь на «вы»? Они же ещё маленькие дети.
- Понимаете, Люба, они же не могут себе позволить обращаться ко мне на «ты». Значит, и я должен говорить им - «вы».
Тихо осознала, как мне далеко до совершенства. Следующий урок - толерантности.
В очередной раз взрываюсь:
- Ну что за тип этот новый администратор? Ему бы каким-нибудь зав. складом работать!
- А чем это он вам так не угодил? - улыбается босс.
- Вчера полдня не могла добиться заказа машины в аэропорт. Он был занят! Сидел на телефоне, добывал чешский унитаз. Цвета слоновой кости. Насколько я помню, в сценарии у нас девятнадцатый век.
- Есть вещи, которые необходимы для создания рабочей атмосферы в группе. Я не могу всем заниматься. Для чего-то нужны и такие администраторы. Вот достанет унитаз директору картины и будет у того хорошее настроение. Кстати, вы вчера оставили на столе книжку - это довольно редкое издание. Где достали? А... Родительская библиотека. Вы бы не возили в командировки. Жалко будет...
Особенно оценила мудрость Ромы, когда начались съёмки. Картина была не из лёгких. Лето. Степь. Жара с раннего утра такая, что пот градом. Дышать нечем. От малейшего ветерка - пыль завивается столбом. Съёмки на натуре по десять часов в день. А с выездом, подготовкой и обратной дорогой в гостиницу и по двенадцать-четырнадцать выходило. Не успевали отснять уходящую натуру. Народ отработал больше месяца без выходных. Зрел бунт. Слепой и беспощадный. Не хватало только детонатора. Им сработала костюмерша Маня.
Хлебосольная костюмерша поздней ночью раскочегарила в гостиничном номере электрическую плитку и накормила созванный на сходку народ украинским борщом и котлетами с жареной картошкой. Застолье вышло продуктивным. Холодная водка и горячая домашняя еда немедленно вызвали у всех тоску по траве у дома своего. Пошли речи на тему: Доколе?! Сколько можно пахать без выходных? Пора устраивать бучу. Пусть отдают отгулы и платят сверхурочные. Причём - одновременно.
Маню делегировали сказать за народ. Она это дело любила.
Как только объявили пятиминутный перерыв, подошла ко второму режиссёру:
- Рома, - прищурилась она левым глазом, - а вот я интересуюсь... - и взяла паузу.
- Чем, Маня? - не почуял он подвоха.
- До каких пор вы будете над народом измываться? - перешла костюмерша в наступление.
- О чём ты говоришь? - Рома поправил очки.
- Что ты дурочку из меня делаешь? Совсем оборзел с творцами своими. Сколько можно без выходных нас здесь парить?!
- Не понял: зачем тебе вообще выходные? Ты, вроде, не переработалась. Целыми днями веселишься. Анекдоты травишь с осветителями.
Народ замер. Маня задохнулась праведным гневом. И через несколько долгих секунд началась цыганочка с выходом:
- Ах, мать же твою!.. - подпёрла она кулаками бока, подступив вплотную к спокойному Роме. - Ах, ты ж зараза! Да как у тебя язык повернулся? Нет, вы это слышали, люди?!
Зрители в первых рядах громким ворчанием выразили поддержку костюмерше. Та, ободрённая, включила цыганочку на полную катушку: мелко тряся плечами и грудью, притоптывая и всплёскивая руками, стала коршуном нарезать круги вокруг обречённо замолкшего Ромы:
- Дармоеды! Кровопийцы! Мы на вас день и ночь пашем! А вместо спасибо - только наваливаете новую работу. Вы потом премии получаете. А нам - шиш с маслом! А кто вам кино делает, а?! Плати сверхурочные, выходные давай! Или мы тебе съёмку сорвём!
И только когда, бурно вздымая грудь, Маня остановилась перевести дыхание, Рома подошёл, понурив голову, и виновато развёл руками:
- Маня, ты такая красавица, когда орёшь благим матом. Ну, куда мне против тебя. Обещаю, что через две недели отдам отгулы. Всем. Пусть тебе спасибо скажут. Смогут даже в Ялту на несколько дней съездить. Кто захочет. Автобус вам дадим.
Гордая исполненным долгом, Маня пошла успокаивать народ.
Я наблюдала за сценой издалека. Тем не менее, Рома засёк следы глубокого раздумья на моей физиономии:
- Люба, что это вы не радуетесь грядущим выходным?
- Я думаю, Рома.
- Хорошая привычка. Любопытно, о чём?
- Не поняла, зачем вы Маню на скандал спровоцировали? Можно же было сразу сказать про отгулы. А вы её нарочно подзавели, чтоб разоралась.
- Люба, вы же не глупая девочка, - вздохнул он. - Это так просто: где бы я был с теми обещаниями? Она устала. Все устали. Жара выматывает. Нервы на пределе. Людям нужен был скандал. Сегодня. Сейчас. Мне что, жалко? Мне без разницы. А народу приятно. Выпустили пар, победили меня, теперь будут спокойно ждать выходных. А не дай я ей пошуметь, она бы мне сегодня съёмку сорвала. Вы что, не видели, в каком напряжении люди? Кто ж, кроме Мани, мог всех завести и всех успокоить? Она теперь героиня. И уговорит народ «дотерпеть».
Всё кажется очевидным. Когда объяснено. Но так быстро оценить обстановку. Сориентироваться... Я в очередной раз восхитилась Ромой. Может, так и остался бы он в памяти примером чуткого, умного начальника, да жизнь вечно норовит простой сюжет вывернуть наизнанку.
Лет через двадцать пять встретилась в Москве со старым студийным приятелем. Болтали в кафе, вспоминали общих друзей- знакомых. Вспомнила и любимого босса:
- Интересно, а что стало с Ромой? Где он сейчас?
- А... - поморщился приятель. - Заделался режиссёром. Провалил картину и вернулся к старой профессии.
- Вторым режиссёром трудится?
- Каким вторым? К настоящей профессии.
- Прости, что-то я туплю. У него была вторая профессия?
- Любаня, ну, ты даёшь! Паук он! И всегда им был.
- В каком смысле?
- Ростовщик. Знаешь, какой процент ломил?
- Тихий Рома?..
- Тихий? Да на него такие отморозки работали! Я раз попал. Так еле соскочил потом. С процентами столько натикало, что если б Лёха не выручил, мы бы с тобой сейчас здесь не сидели.
Вскоре убедилась: приятель не соврал. Вот как это уживается в одном человеке?
Вспомнила фразу своей преподавательницы иностранной литературы: «Каждого человека найдётся в чём обвинить и за что оправдать. Нет чёрного и белого. Все мы в крапинку: белые в чёрненькую, чёрные в беленькую. А хуже всего - серые. Очень трудно предсказать: куда их поведёт и чего от них ждать».