Худ. текст про детство
И вот еще
Недавно мы с А.Ахтырским не смогли cразу разъехаться после тусовки, потому что оказались случайно заперты жильцом квартиры, и по этому случаю пересмотрели «Ахиллеса и черепаху» Китано о том, как опасно человеку, «тоже не имеющему таланта» (цитата из фильма), пытаться следовать конъюнктуре. Поэтому, вопреки конъюнктуре, напишу
О ГЕНДЕРНЫХ РАЗЛИЧИЯХ НА ПРИМЕРЕ ДРУЖБЫ
Эпиграфом хочу, но не могу поставить цитату из Мишеля Уэльбека, потому что не читала романа, в котором автор говорит, что дружба мужчины и женщины позволяет видеть свет в конце туннеля, а в случае однополой дружбы свет нигде не брезжит. Не думаю, что Уэльбек говорил здесь только о возможности любви. Скорее, он говорил вообще о возможностях. Недавно подруга сказала про нашу общую знакомую: «Ой, она такая феминистка! У нее инструктор по вождению и то женщина». И мы с подругой сразу признали, что не одобряем феминизма: взор его последователей ограничен.
До второго класса дружить с девочками у меня не получалось. Все друзья были мальчики. Это не значит, что я вовсе не общалась с девочками. Но в мальчиках я видела простоту и благородство, а девочки казались мне сложными и коварными. Однажды на детской площадке девочки предложили мне красную ленту в обмен на принесенные дедом с завода шарикоподшипник и кусок магнита. Я подумала, что, наверно, лента - это прекрасно, и отдала столь любимые подшипник с магнитом. Девочки сами заплели мне эту ленту в волосы, восторгались моей красотой, а потом, когда собрались уходить с площадки, выплели ее и забрали с собой. Мой дед потом разыскал этих девочек и отобрал у них подшипник с магнитом.
С остальными девочками из Загорска, с которыми довелось общаться, тоже не вышло дружбы: одна, по словам моих домашних, постоянно врала, а мною была замечена на воровстве, другая, увлеченно слушая мой пересказ книги «Мэри Поппинс» во время катания с ледяной горки, ударилась лбом и набила шишку, а третьей я разбила качелями голову. Я потом с родителями ее навещала - волосы острижены, голова перебинтована - ужас! Четвертая меня обнадежила, сказав: «Ты - моя королева!». На другой день она сообщила: «Ты больше не моя королева. Моя королева теперь другая Вика, Вика по фамилии Совкова».
С мальчиками же дружба была нерушима, несмотря на то, что родители нас, например, с Сашей-соседом по дачному участку в Курске, часто всеми силами пытались разлучить. Разлучить нас с Сашей пытались за то, что мы очень опасно дрались, норовя попасть друг другу ногой в живот. Кроме того, изводили яблоки и груши со своих участков на военную игру. И напрасно нас разлучали - ни одно яблоко или груша, кидаемые через забор, ни в кого из нас не попали.
Однажды я отказывалась играть с Сашей-соседом в карты, потому что играл он очень плохо. Он попросил: «Ну, пожалуйста, давай поиграем еще немножко», заломив мне обе руки за спину. Пришлось по доброте душевной согласиться.
Другой Саша, Саша с первой дачи, тоже был мой друг, хотя, признаю, он изрядно попортил мне нервы. Это был худенький сын обеспеченных родителей, со светлыми кудрями, в которые очень удобно было бросать репьи. У меня же волосы были прямые, коротко стриженые - репьями в меня кидаться было невыгодно.
Этот второй Саша портил мне нервы следующим образом: придет, посидит пять минут и уйдет. Он был лаконичен: «Ну, я пошел». Слёз моих обычно было на полчаса. Мой дед все хотел отказать ему от дома, но не мог найти повода. Однажды мы с этим Сашей сидели на чердаке. И я сказала:
- Мы тут с другим Сашей тоже сидели.
- Ну и?
- И прокололи вот тут крышу, - я показала на заплатку рубероидом. - Сильно попало от деда.
- Как? - Саша быстро схватил спицу и проколол крышу. - Так?
Когда спустя минуту меня, рыдающую, дед снял с чердака, он решил, что нашел, наконец, повод отказать Саше от дома. Что и сделал. На Сашу, правда, это не произвело никакого впечатления: он так и продолжал ненадолго приходить.
Запомнилась одна фраза Саши с первой дачи: «Я сперва ем невкусную конфету, а вкусную приберегаю на потом». Я была потрясена и стала поступать по его примеру.
С моим лучшим другом Витей Щукиным мы познакомились следующим образом: когда бабушка и дедушка переехали со мной из Курска в Загорск, к нам зашла знакомиться соседка по лестничной клетке с ребенком на руках. Бабушка меня сразу предупредила: только тронь его пальцем - поставлю в угол. Я, улучив момент, когда бабушка увлеклась разговором с соседкой, все-таки ткнула в ребенка пальцем. Но от всевидящего бабушкиного ока это не скрылось: я простояла в углу, пока соседка не ушла.
С Витей мы, главным образом, любили уходить далеко-далеко. «Пойдем далеко-далеко?» - «Пойдем». Однажды далеко-далеко мы увидели памятник неизвестному солдату и решили отдать ему честь. Но путь к нему лежал через сугробы. Вдруг Витя сказал: «Я дальше не пойду». Я взглянула на него: он почти весь ушел в сугроб, остались только голова и шея. Он был младше меня и, соответственно, ниже ростом. Пришлось нам повернуть назад…
С другим, Сережей, сыном милиционера, мы познакомились так (этого я не помню, но мне рассказывали). Звонок в дверь. На пороге - я и полузамерзший мальчик в одном валенке. Мы познакомились на улице и, конечно, сразу решили уйти далеко-далеко. Мои домашние потом разыскивали его родителей, чтобы вернуть им сына. Валенок - не знаю, разыскали или нет…
Я заявила вначале о простоте и благородстве мальчиков, но, кажется, не проиллюстрировала это примером. Попробую восполнить пробел. Когда к Вите Щукину приехал его двоюродный брат Дима, они не стали мучить меня нелегким выбором, кто из них лучший, а устроили между собой состязание. Кто произведет на меня большее впечатление - тот мне и лучший друг. По-моему, благородно и честно. Девочки же на их месте предъявили бы претензии сразу ко мне, почему им кажется, что я больше дружу со Светой, чем с Катей. И Катя, спорю, пальцем о палец бы не ударила, чтобы быть в чем-то лучше Светы. Напротив, она сразу стала бы хуже и вреднее… За примером ходить не надо - я и сама девочка.
Здесь, финальным аккордом, мне следует признать ложность подобных классификаций. Мне ближе всего нелепые классификации Борхеса. С годами и мальчики стали сложнее, чем мне представлялось, и девочки оказались не так хрупки, не так коварны. В любом случае у девочек перед мальчиками есть одно, но большое преимущество. Женщина-подруга всегда, даже если пути разошлись, даже если сказать друг другу особенно нечего, хотя бы раз в год позвонит и поздравит с днем рожденья. Более того, она старается не допускать ситуаций, когда «сказать друг другу нечего». Она умеет изобретать темы для разговора, только чтобы не терять тех, кого считает близкими. Мужчины же, бывает, пропадают навсегда. Впрочем, справедливости ради - от своих друзей по детству я ушла сама. Знаю, что Саша-сосед по даче меня помнил. И когда мы переехали в Загорск, и когда я жила уже не с бабушкой и дедушкой в Загорске, а с мамой в Москве, и пошла там в первый класс… И во втором, и в третьем классе. Когда (я училась классе в пятом) бабушка приехала в Курск продавать дачу, он спросил: «А Вика когда приедет?». У меня иногда бывает шальная мысль поехать и попробовать разыскать Сашку-соседа. Конечно, ничего интересного из этого не выйдет…
А сейчас уже друзья-мужчины, бывает, пропадают из моего поля зрения. Был, например, у меня друг Макс. Он был постоянно несчастно влюблен в одну, а то и в двух девушек сразу. И однажды предложил мне вместе уйти «далеко-далеко» - на тот свет. С помощью героина, которого ни он, ни я никогда не пробовали. «Надо только найти, кто нам его продаст». И, чтобы обнадежить: «Первую дозу обычно дают бесплатно». Я отказалась и, стараясь отговорить от суицида вообще и коллективного в частности, рассказала историю поэта Поплавского, а также Яши Чернышевского из «Дара» Набокова. Эти живые примеры, кажется, подействовали. Вскоре, позвонив ему по телефону, я услышала, что абонент больше не обслуживается. «Неужели…». Но через пару недель я получила от него ответ по электронной почте. Он сказал, что уехал жить в Украину. Там борщ необычайно вкусный. Занялся впервые в жизни физическим трудом - работает на мебельной фабрике. Всё это действует на него благотворно. Он, может быть, еще напишет…
Или был приятель Коля (втроем с ним и его другом Костей мы лет десять назад фантастически съездили в Питер). Он, наверное, по-прежнему живет под Москвой и работает в Москве. Но когда я ему звонила год или два назад, он, как всегда, с энтузиазмом предложил встретиться в каком-нибудь кафе. Но мы не встретились. Кажется, он должен был перезвонить - и не перезвонил. Когда это повторилось, я больше не стала звонить. Я поняла, что в нашей дружбе, по какой-то неизвестной мне причине, поставлена точка.
Макс тогда неверно понял - «далеко-далеко» не означает смерть. Смерть так обыденна, так близка, что нечего о ней говорить. Однажды мне в Загорске приснился мертвец - он выкатился из-под дивана. Я рассказала о нем Вите Щукину, и мы вместе его боялись. Он был сама смерть. Ни глаз, ни ушей у него не было. Собственно говоря, мне приснилась мумия, но что такое мумия, я тогда еще не знала. Мы с Витей считали, что он живет в запыленном футляре от скрипки. И это от него мы убегали «далеко-далеко».
Недавно мы с А.Ахтырским не смогли cразу разъехаться после тусовки, потому что оказались случайно заперты жильцом квартиры, и по этому случаю пересмотрели «Ахиллеса и черепаху» Китано о том, как опасно человеку, «тоже не имеющему таланта» (цитата из фильма), пытаться следовать конъюнктуре. Поэтому, вопреки конъюнктуре, напишу
О ГЕНДЕРНЫХ РАЗЛИЧИЯХ НА ПРИМЕРЕ ДРУЖБЫ
Эпиграфом хочу, но не могу поставить цитату из Мишеля Уэльбека, потому что не читала романа, в котором автор говорит, что дружба мужчины и женщины позволяет видеть свет в конце туннеля, а в случае однополой дружбы свет нигде не брезжит. Не думаю, что Уэльбек говорил здесь только о возможности любви. Скорее, он говорил вообще о возможностях. Недавно подруга сказала про нашу общую знакомую: «Ой, она такая феминистка! У нее инструктор по вождению и то женщина». И мы с подругой сразу признали, что не одобряем феминизма: взор его последователей ограничен.
До второго класса дружить с девочками у меня не получалось. Все друзья были мальчики. Это не значит, что я вовсе не общалась с девочками. Но в мальчиках я видела простоту и благородство, а девочки казались мне сложными и коварными. Однажды на детской площадке девочки предложили мне красную ленту в обмен на принесенные дедом с завода шарикоподшипник и кусок магнита. Я подумала, что, наверно, лента - это прекрасно, и отдала столь любимые подшипник с магнитом. Девочки сами заплели мне эту ленту в волосы, восторгались моей красотой, а потом, когда собрались уходить с площадки, выплели ее и забрали с собой. Мой дед потом разыскал этих девочек и отобрал у них подшипник с магнитом.
С остальными девочками из Загорска, с которыми довелось общаться, тоже не вышло дружбы: одна, по словам моих домашних, постоянно врала, а мною была замечена на воровстве, другая, увлеченно слушая мой пересказ книги «Мэри Поппинс» во время катания с ледяной горки, ударилась лбом и набила шишку, а третьей я разбила качелями голову. Я потом с родителями ее навещала - волосы острижены, голова перебинтована - ужас! Четвертая меня обнадежила, сказав: «Ты - моя королева!». На другой день она сообщила: «Ты больше не моя королева. Моя королева теперь другая Вика, Вика по фамилии Совкова».
С мальчиками же дружба была нерушима, несмотря на то, что родители нас, например, с Сашей-соседом по дачному участку в Курске, часто всеми силами пытались разлучить. Разлучить нас с Сашей пытались за то, что мы очень опасно дрались, норовя попасть друг другу ногой в живот. Кроме того, изводили яблоки и груши со своих участков на военную игру. И напрасно нас разлучали - ни одно яблоко или груша, кидаемые через забор, ни в кого из нас не попали.
Однажды я отказывалась играть с Сашей-соседом в карты, потому что играл он очень плохо. Он попросил: «Ну, пожалуйста, давай поиграем еще немножко», заломив мне обе руки за спину. Пришлось по доброте душевной согласиться.
Другой Саша, Саша с первой дачи, тоже был мой друг, хотя, признаю, он изрядно попортил мне нервы. Это был худенький сын обеспеченных родителей, со светлыми кудрями, в которые очень удобно было бросать репьи. У меня же волосы были прямые, коротко стриженые - репьями в меня кидаться было невыгодно.
Этот второй Саша портил мне нервы следующим образом: придет, посидит пять минут и уйдет. Он был лаконичен: «Ну, я пошел». Слёз моих обычно было на полчаса. Мой дед все хотел отказать ему от дома, но не мог найти повода. Однажды мы с этим Сашей сидели на чердаке. И я сказала:
- Мы тут с другим Сашей тоже сидели.
- Ну и?
- И прокололи вот тут крышу, - я показала на заплатку рубероидом. - Сильно попало от деда.
- Как? - Саша быстро схватил спицу и проколол крышу. - Так?
Когда спустя минуту меня, рыдающую, дед снял с чердака, он решил, что нашел, наконец, повод отказать Саше от дома. Что и сделал. На Сашу, правда, это не произвело никакого впечатления: он так и продолжал ненадолго приходить.
Запомнилась одна фраза Саши с первой дачи: «Я сперва ем невкусную конфету, а вкусную приберегаю на потом». Я была потрясена и стала поступать по его примеру.
С моим лучшим другом Витей Щукиным мы познакомились следующим образом: когда бабушка и дедушка переехали со мной из Курска в Загорск, к нам зашла знакомиться соседка по лестничной клетке с ребенком на руках. Бабушка меня сразу предупредила: только тронь его пальцем - поставлю в угол. Я, улучив момент, когда бабушка увлеклась разговором с соседкой, все-таки ткнула в ребенка пальцем. Но от всевидящего бабушкиного ока это не скрылось: я простояла в углу, пока соседка не ушла.
С Витей мы, главным образом, любили уходить далеко-далеко. «Пойдем далеко-далеко?» - «Пойдем». Однажды далеко-далеко мы увидели памятник неизвестному солдату и решили отдать ему честь. Но путь к нему лежал через сугробы. Вдруг Витя сказал: «Я дальше не пойду». Я взглянула на него: он почти весь ушел в сугроб, остались только голова и шея. Он был младше меня и, соответственно, ниже ростом. Пришлось нам повернуть назад…
С другим, Сережей, сыном милиционера, мы познакомились так (этого я не помню, но мне рассказывали). Звонок в дверь. На пороге - я и полузамерзший мальчик в одном валенке. Мы познакомились на улице и, конечно, сразу решили уйти далеко-далеко. Мои домашние потом разыскивали его родителей, чтобы вернуть им сына. Валенок - не знаю, разыскали или нет…
Я заявила вначале о простоте и благородстве мальчиков, но, кажется, не проиллюстрировала это примером. Попробую восполнить пробел. Когда к Вите Щукину приехал его двоюродный брат Дима, они не стали мучить меня нелегким выбором, кто из них лучший, а устроили между собой состязание. Кто произведет на меня большее впечатление - тот мне и лучший друг. По-моему, благородно и честно. Девочки же на их месте предъявили бы претензии сразу ко мне, почему им кажется, что я больше дружу со Светой, чем с Катей. И Катя, спорю, пальцем о палец бы не ударила, чтобы быть в чем-то лучше Светы. Напротив, она сразу стала бы хуже и вреднее… За примером ходить не надо - я и сама девочка.
Здесь, финальным аккордом, мне следует признать ложность подобных классификаций. Мне ближе всего нелепые классификации Борхеса. С годами и мальчики стали сложнее, чем мне представлялось, и девочки оказались не так хрупки, не так коварны. В любом случае у девочек перед мальчиками есть одно, но большое преимущество. Женщина-подруга всегда, даже если пути разошлись, даже если сказать друг другу особенно нечего, хотя бы раз в год позвонит и поздравит с днем рожденья. Более того, она старается не допускать ситуаций, когда «сказать друг другу нечего». Она умеет изобретать темы для разговора, только чтобы не терять тех, кого считает близкими. Мужчины же, бывает, пропадают навсегда. Впрочем, справедливости ради - от своих друзей по детству я ушла сама. Знаю, что Саша-сосед по даче меня помнил. И когда мы переехали в Загорск, и когда я жила уже не с бабушкой и дедушкой в Загорске, а с мамой в Москве, и пошла там в первый класс… И во втором, и в третьем классе. Когда (я училась классе в пятом) бабушка приехала в Курск продавать дачу, он спросил: «А Вика когда приедет?». У меня иногда бывает шальная мысль поехать и попробовать разыскать Сашку-соседа. Конечно, ничего интересного из этого не выйдет…
А сейчас уже друзья-мужчины, бывает, пропадают из моего поля зрения. Был, например, у меня друг Макс. Он был постоянно несчастно влюблен в одну, а то и в двух девушек сразу. И однажды предложил мне вместе уйти «далеко-далеко» - на тот свет. С помощью героина, которого ни он, ни я никогда не пробовали. «Надо только найти, кто нам его продаст». И, чтобы обнадежить: «Первую дозу обычно дают бесплатно». Я отказалась и, стараясь отговорить от суицида вообще и коллективного в частности, рассказала историю поэта Поплавского, а также Яши Чернышевского из «Дара» Набокова. Эти живые примеры, кажется, подействовали. Вскоре, позвонив ему по телефону, я услышала, что абонент больше не обслуживается. «Неужели…». Но через пару недель я получила от него ответ по электронной почте. Он сказал, что уехал жить в Украину. Там борщ необычайно вкусный. Занялся впервые в жизни физическим трудом - работает на мебельной фабрике. Всё это действует на него благотворно. Он, может быть, еще напишет…
Или был приятель Коля (втроем с ним и его другом Костей мы лет десять назад фантастически съездили в Питер). Он, наверное, по-прежнему живет под Москвой и работает в Москве. Но когда я ему звонила год или два назад, он, как всегда, с энтузиазмом предложил встретиться в каком-нибудь кафе. Но мы не встретились. Кажется, он должен был перезвонить - и не перезвонил. Когда это повторилось, я больше не стала звонить. Я поняла, что в нашей дружбе, по какой-то неизвестной мне причине, поставлена точка.
Макс тогда неверно понял - «далеко-далеко» не означает смерть. Смерть так обыденна, так близка, что нечего о ней говорить. Однажды мне в Загорске приснился мертвец - он выкатился из-под дивана. Я рассказала о нем Вите Щукину, и мы вместе его боялись. Он был сама смерть. Ни глаз, ни ушей у него не было. Собственно говоря, мне приснилась мумия, но что такое мумия, я тогда еще не знала. Мы с Витей считали, что он живет в запыленном футляре от скрипки. И это от него мы убегали «далеко-далеко».