Старый текст
записки московской рефлектантки (осень-лето 2005)
Часть 1./i>
В молодости я стал жертвой врачебной ошибки. Мне вырезали половину желудочно-кишечного тракта, хотя должны были вырезать другому пациенту. В качестве компенсации, однако, мне выдали дополнительные 0,5 кг головного мозга, взятого у того же пациента, который из-за несделанной вовремя операции был уже, в общем-то, не жилец. Дополнительные мозги уже тогда создали мне массу проблем, потому что не желали помещаться в черепной коробке. Врач предложил их хорошенько утрамбовать, но я отказался, опасаясь, что это пагубно отразится на их качестве. Мы перебрали множество вариантов и, наконец, остановились на следующем. Мне сделали специальную полочку, на которой разместили мозги, а сверху соорудили навес из металлической пластины, покрытой слоем нержавеющей стали (от дождя). Единственный недостаток этой конструкции в том, что надевание любого головного убора становится невозможным. Но мы решили и эту проблему: в полочку для мозгов вмонтировали специальное устройство для подогрева. К сожалению, на уши подогрев не распространялся, поэтому пришлось их ампутировать. Я достаточно легко согласился на эту операцию: с тех пор, как мои мозги увеличились на 0,5 кг, я не нашел ни одного достойного собеседника, проще говоря, слушать мне некого. Все же у меня есть некая потребность в общении, которую я надеюсь удовлетворить с помощью разговора с Богом. Его я пока, правда, не нашел, хотя искал в самых разных, порой неожиданных, местах. Однажды, в процессе поиска, я забрел на одну высокую гору, но там я пал жертвой дьявола: не желая, чтобы мои поиски увенчались успехом, он пристроил на моем пути пень, о который я споткнулся и упал с горы, лишившись при этом всех зубов. Впрочем, это тоже не имеет значения, потому что пища в мой организм поступает не через рот, а через специальное отверстие в боку, к которому прилагается трубочка. После употребления трубочку надо убрать в левый карман (ни в коем случае не в правый, потому что в правом уже лежит трубочка для калопередачи, и их нельзя перепутать, ибо последствия могут быть ужасны).
Вообще упомянутая трубочка таит в себе немало опасностей. Однажды, неосторожно вставив ее в отверстие в боку, я потревожил печеночного сосальщика , и он выполз наружу. И хотя потом он заполз обратно (когда я утратил бдительность, отойдя ко сну), он уж не стал прежним. Рамки моего организма стали для него тесны, он стал стремиться к освоению других миров. Поэтому после этого инцидента червь стал выползать довольно часто. Однажды он выполз во время моего сексуального акта, и в результате последний не удался.
На этом первая часть вынужденно заканчивается, потому что в разгар написания автор угодил в больницу с аппендицитом. Вторая часть, несколько иная по тональности, писана спустя полгода.
Часть 2.
Быть или не быть, вот в чем вопрос - сказал кто-то. Впрочем, он не прав. Вопроса тут никакого нет. Потому что я вроде как на него ответил. Но когда стал привязывать веревку к люстре, посмотрел в зеркало и обнаружил, что у меня нету шеи. Это, видимо, тоже следствие врачебной ошибки.
<Далее следует повествование о том, как на голову автора свалилась полка с полным собранием сочинений Набокова, в результате чего автор утратил зрение из-за выскакивания обоих глаз, с попутным рассуждением о Набокове как о величайшем писателе нашей эпохи. Эта часть опущена в издании, т.к. редакция нашла ее длинной и малосодержательной (прим. ред.)>
Теперь немного о замысле этой книги. Это, собственно, мой некролог. Дело в том, что недавно ко мне подошел некто и дал мне по морде. Я не спросил, за что и с какой целью. С простыми смертными я не разговариваю. Но у меня есть догадка. Если бы я был простым смертным, я бы, может быть, смотрел телевизор и знал бы биографию Брюса Ли. А так я не смотрел, но откуда-то знаю. Впрочем, можно понять, откуда, учитывая ситуацию, что я не простой смертный. <Далее следуют долгие разглагольствования на эту тему, вырезанные редакцией (прим. ред.) из-за того, что редакторы cоставляют основное зло цивилизации (прим. авт1.) Нет, не основное, основное я знаю, но вам не скажу. Вам не понять (прим. авт2, после некоторых раздумий)>. Так вот, в биографии Брюса Ли значится, что он погиб из-за удара отсроченной смерти. Так что, увы, я обречен.
Вообще я сомневаюсь в целесообразности моего труда, поскольку некому его будет читать (в то время, когда я это пишу, вся страна утопает в разврате и не читает моих трудов). Нет, могли бы друзья или знакомые. Но почти все они уже отравились или повесились. А тех, кто не повесился, я презираю. Ну я-то уже не могу (шеи нет). А они могли бы. Им следовало бы. Почему? Я отвечу <Рассуждения на тему того, почему следовало бы, составляют основной объем данного труда (40 а.л.), но редакция нашла их, к сожалению, недостаточно доказательными, к тому же слишком длинными - прим. ред.>. Хотя ладно, пускай пока живут. Вдруг мне удастся изменить мир. Тогда им тоже полегчает. Хотя вряд ли. Чем дольше живешь, тем ближе к смерти. Что значит - без вас знали? Нет, я не про эту. Про эту я и без вас знал, что вы без меня знали, что я, дурак? Это вы дураки. Я про духовную смерть. Про эту небось не знали. То-то же. Сидите, не подозреваете и ничего не делаете. А я подозреваю и делаю.
Читатели могут обвинить меня в голословности. Мол, ты вот говоришь, а сам-то что-нибудь сделал? Я сделал. Я пошел и убил тех врачей. Правда, со времен их врачебной ошибки прошло уже много лет, и у меня есть опасения, учитывая, какая судьба постигла мои органы зрения... Я даже не уверен, что это та больница. Но это не важно. Я их убедил, что они те. Ах да. Я же этих врачей не сам убил (потому что я добродетельный человек). Они просто меня увидели и сами повесились. От экзистенциальных проблем. Я даже пожалел немного об их смерти. Потому что люди, которые еще способны сталкиваться с экзистенциальными проблемами, например я… <Далее в несокращенном варианте следуют рассуждения, напоминающие те, которые были вырезаны редакцией ранее. Объем вырезанного - 30 а.л. - прим. ред.>. Но долго сожалеть не стал. Потому что мне некогда. Меня ждут другие дела. Отныне - только дела. Надо все всем объяснить. У меня в замысле еще много, много книг. Вы спросите: а что, это разве не некролог? Но кто сказал, что некрологом все заканчивается? Это у вас. У меня им все как раз начинается. К тому же не все так просто. Удар отсроченной смерти никак не действует. Я еще пока жив (вроде). Во всяком случае, в зеркале отражаюсь. Но доказать мне этого никто не может, потому что я давно ни с кем не общаюсь (см. ранее). Но то, что я мертв, еще тоже никто не доказал (по той же причине). Но я и сам могу. <Далее в рукописном варианте приводятся множество доказательств того, что автор жив, и столько же доказательств обратного. Их редакция сочла неинтересными для широкого круга читателей - прим. ред.>. Но все это относительно, и если принять, что я еще жив, это значит, что мне требуется эвтаназия. А ее делают только в какой-то европейской стране (в какой, не знаю, потому что меня не волнует…). Поэтому нужны деньги. А их нет. Если редакция не даст за вот этот некролог. Но все равно отдам нуждающимся. Так и буду страдать на этом свете... Что делать, не имею пока морального права… Меня ждут мои ненаписанные книги. А что, правда, делать с деньгами, которые за некролог дадут? Я тут хотел отдать нуждающимся, но понял, что нужен протез ноги. Отвалилась. Вот прямо сейчас. Уже вторая. Нет, ну это пиздец какой-то…
Кстати, я тут подумал: читатель может спросить, как я могу смотреться в зеркало, если я утратил глаза. Я забыл сказать, что когда они у меня выскочили, я их таки нашел (долго искал под кроватью). Теперь, если их правильно вставить, то ими еще можно смотреть. Да. В зеркале я смотрю, какую еще часть тела я утратил. Результаты записываю. Надо же облегчить биографам задачу. И на обломках самовластья напишут наши имена. Имена. Кстати, как меня зовут? Меня как-то, конечно, зовут (я уже забыл), но следовало бы назвать трусом. Потому что нет сил умереть, хотя я уже познал несовершенство человеческой натуры. Даже своей. А уж вашей и подавно. Ну ладно, я немного подожду. Пусть другие, у которых менее совершенная натура, умрут в первую очередь. Им это еще более необходимо. А мне еще нужно мир изменить, по меньшей мере... Так как у меня как бы самая совершенная человеческая натура из всех возможных (ложная скромность ни к чему), то я умру, очевидно, самым последним. Это, правда, только мечты. Им не дано осуществиться. Зло живуче. Я же смертен. О моей смерти писал Ницше… Ой, что это я. Это я, конечно, загнул. Погорячился. Но кто знает… Может быть… <20 а. л. вырезаны по цензурным соображениям - прим. ред. Воинствующее православие - прим. авт.>. Ну так вот, на чем мы остановились… Так, что за шум. Друг в соседней комнате издает сдавленные звуки. (У меня там друг в гостях, я ему еду сварил, ест). Подавился вилкой. Надо пойти помочь. Я всегда говорил - еда это зло. Она приближает нас к смерти. Вот и его, того… приблизила. Вилка - это орудие еды, поэтому, хотя бы и косвенно… Бля, пока писал, друг совсем умер. Пойду посмотрю. Бля, так и есть. Ну ладно. Вот вам пример… Наилучшее доказательство всего вышеизложенного. Ладно, пойду приму слабительное. Полегчает. Я ничего не ем, кроме слабительного. Ладно, текст, видимо, так и не допишу. Тоже мне, друг… Нашел время… Сейчас скорую вызывать, милицию... Да, кстати: милиция - это зло. Врачи - это зло, но не все. Только те, которые не повесились. Хорошие врачи - мертвые врачи. Некоторые живые, может быть, тоже. Какие, не знаю. Над этим я еще подумаю, когда пойду вставлять очередной протез. На этом пока все. До новых встреч.
2005 г
Часть 1./i>
В молодости я стал жертвой врачебной ошибки. Мне вырезали половину желудочно-кишечного тракта, хотя должны были вырезать другому пациенту. В качестве компенсации, однако, мне выдали дополнительные 0,5 кг головного мозга, взятого у того же пациента, который из-за несделанной вовремя операции был уже, в общем-то, не жилец. Дополнительные мозги уже тогда создали мне массу проблем, потому что не желали помещаться в черепной коробке. Врач предложил их хорошенько утрамбовать, но я отказался, опасаясь, что это пагубно отразится на их качестве. Мы перебрали множество вариантов и, наконец, остановились на следующем. Мне сделали специальную полочку, на которой разместили мозги, а сверху соорудили навес из металлической пластины, покрытой слоем нержавеющей стали (от дождя). Единственный недостаток этой конструкции в том, что надевание любого головного убора становится невозможным. Но мы решили и эту проблему: в полочку для мозгов вмонтировали специальное устройство для подогрева. К сожалению, на уши подогрев не распространялся, поэтому пришлось их ампутировать. Я достаточно легко согласился на эту операцию: с тех пор, как мои мозги увеличились на 0,5 кг, я не нашел ни одного достойного собеседника, проще говоря, слушать мне некого. Все же у меня есть некая потребность в общении, которую я надеюсь удовлетворить с помощью разговора с Богом. Его я пока, правда, не нашел, хотя искал в самых разных, порой неожиданных, местах. Однажды, в процессе поиска, я забрел на одну высокую гору, но там я пал жертвой дьявола: не желая, чтобы мои поиски увенчались успехом, он пристроил на моем пути пень, о который я споткнулся и упал с горы, лишившись при этом всех зубов. Впрочем, это тоже не имеет значения, потому что пища в мой организм поступает не через рот, а через специальное отверстие в боку, к которому прилагается трубочка. После употребления трубочку надо убрать в левый карман (ни в коем случае не в правый, потому что в правом уже лежит трубочка для калопередачи, и их нельзя перепутать, ибо последствия могут быть ужасны).
Вообще упомянутая трубочка таит в себе немало опасностей. Однажды, неосторожно вставив ее в отверстие в боку, я потревожил печеночного сосальщика , и он выполз наружу. И хотя потом он заполз обратно (когда я утратил бдительность, отойдя ко сну), он уж не стал прежним. Рамки моего организма стали для него тесны, он стал стремиться к освоению других миров. Поэтому после этого инцидента червь стал выползать довольно часто. Однажды он выполз во время моего сексуального акта, и в результате последний не удался.
На этом первая часть вынужденно заканчивается, потому что в разгар написания автор угодил в больницу с аппендицитом. Вторая часть, несколько иная по тональности, писана спустя полгода.
Часть 2.
Быть или не быть, вот в чем вопрос - сказал кто-то. Впрочем, он не прав. Вопроса тут никакого нет. Потому что я вроде как на него ответил. Но когда стал привязывать веревку к люстре, посмотрел в зеркало и обнаружил, что у меня нету шеи. Это, видимо, тоже следствие врачебной ошибки.
<Далее следует повествование о том, как на голову автора свалилась полка с полным собранием сочинений Набокова, в результате чего автор утратил зрение из-за выскакивания обоих глаз, с попутным рассуждением о Набокове как о величайшем писателе нашей эпохи. Эта часть опущена в издании, т.к. редакция нашла ее длинной и малосодержательной (прим. ред.)>
Теперь немного о замысле этой книги. Это, собственно, мой некролог. Дело в том, что недавно ко мне подошел некто и дал мне по морде. Я не спросил, за что и с какой целью. С простыми смертными я не разговариваю. Но у меня есть догадка. Если бы я был простым смертным, я бы, может быть, смотрел телевизор и знал бы биографию Брюса Ли. А так я не смотрел, но откуда-то знаю. Впрочем, можно понять, откуда, учитывая ситуацию, что я не простой смертный. <Далее следуют долгие разглагольствования на эту тему, вырезанные редакцией (прим. ред.) из-за того, что редакторы cоставляют основное зло цивилизации (прим. авт1.) Нет, не основное, основное я знаю, но вам не скажу. Вам не понять (прим. авт2, после некоторых раздумий)>. Так вот, в биографии Брюса Ли значится, что он погиб из-за удара отсроченной смерти. Так что, увы, я обречен.
Вообще я сомневаюсь в целесообразности моего труда, поскольку некому его будет читать (в то время, когда я это пишу, вся страна утопает в разврате и не читает моих трудов). Нет, могли бы друзья или знакомые. Но почти все они уже отравились или повесились. А тех, кто не повесился, я презираю. Ну я-то уже не могу (шеи нет). А они могли бы. Им следовало бы. Почему? Я отвечу <Рассуждения на тему того, почему следовало бы, составляют основной объем данного труда (40 а.л.), но редакция нашла их, к сожалению, недостаточно доказательными, к тому же слишком длинными - прим. ред.>. Хотя ладно, пускай пока живут. Вдруг мне удастся изменить мир. Тогда им тоже полегчает. Хотя вряд ли. Чем дольше живешь, тем ближе к смерти. Что значит - без вас знали? Нет, я не про эту. Про эту я и без вас знал, что вы без меня знали, что я, дурак? Это вы дураки. Я про духовную смерть. Про эту небось не знали. То-то же. Сидите, не подозреваете и ничего не делаете. А я подозреваю и делаю.
Читатели могут обвинить меня в голословности. Мол, ты вот говоришь, а сам-то что-нибудь сделал? Я сделал. Я пошел и убил тех врачей. Правда, со времен их врачебной ошибки прошло уже много лет, и у меня есть опасения, учитывая, какая судьба постигла мои органы зрения... Я даже не уверен, что это та больница. Но это не важно. Я их убедил, что они те. Ах да. Я же этих врачей не сам убил (потому что я добродетельный человек). Они просто меня увидели и сами повесились. От экзистенциальных проблем. Я даже пожалел немного об их смерти. Потому что люди, которые еще способны сталкиваться с экзистенциальными проблемами, например я… <Далее в несокращенном варианте следуют рассуждения, напоминающие те, которые были вырезаны редакцией ранее. Объем вырезанного - 30 а.л. - прим. ред.>. Но долго сожалеть не стал. Потому что мне некогда. Меня ждут другие дела. Отныне - только дела. Надо все всем объяснить. У меня в замысле еще много, много книг. Вы спросите: а что, это разве не некролог? Но кто сказал, что некрологом все заканчивается? Это у вас. У меня им все как раз начинается. К тому же не все так просто. Удар отсроченной смерти никак не действует. Я еще пока жив (вроде). Во всяком случае, в зеркале отражаюсь. Но доказать мне этого никто не может, потому что я давно ни с кем не общаюсь (см. ранее). Но то, что я мертв, еще тоже никто не доказал (по той же причине). Но я и сам могу. <Далее в рукописном варианте приводятся множество доказательств того, что автор жив, и столько же доказательств обратного. Их редакция сочла неинтересными для широкого круга читателей - прим. ред.>. Но все это относительно, и если принять, что я еще жив, это значит, что мне требуется эвтаназия. А ее делают только в какой-то европейской стране (в какой, не знаю, потому что меня не волнует…). Поэтому нужны деньги. А их нет. Если редакция не даст за вот этот некролог. Но все равно отдам нуждающимся. Так и буду страдать на этом свете... Что делать, не имею пока морального права… Меня ждут мои ненаписанные книги. А что, правда, делать с деньгами, которые за некролог дадут? Я тут хотел отдать нуждающимся, но понял, что нужен протез ноги. Отвалилась. Вот прямо сейчас. Уже вторая. Нет, ну это пиздец какой-то…
Кстати, я тут подумал: читатель может спросить, как я могу смотреться в зеркало, если я утратил глаза. Я забыл сказать, что когда они у меня выскочили, я их таки нашел (долго искал под кроватью). Теперь, если их правильно вставить, то ими еще можно смотреть. Да. В зеркале я смотрю, какую еще часть тела я утратил. Результаты записываю. Надо же облегчить биографам задачу. И на обломках самовластья напишут наши имена. Имена. Кстати, как меня зовут? Меня как-то, конечно, зовут (я уже забыл), но следовало бы назвать трусом. Потому что нет сил умереть, хотя я уже познал несовершенство человеческой натуры. Даже своей. А уж вашей и подавно. Ну ладно, я немного подожду. Пусть другие, у которых менее совершенная натура, умрут в первую очередь. Им это еще более необходимо. А мне еще нужно мир изменить, по меньшей мере... Так как у меня как бы самая совершенная человеческая натура из всех возможных (ложная скромность ни к чему), то я умру, очевидно, самым последним. Это, правда, только мечты. Им не дано осуществиться. Зло живуче. Я же смертен. О моей смерти писал Ницше… Ой, что это я. Это я, конечно, загнул. Погорячился. Но кто знает… Может быть… <20 а. л. вырезаны по цензурным соображениям - прим. ред. Воинствующее православие - прим. авт.>. Ну так вот, на чем мы остановились… Так, что за шум. Друг в соседней комнате издает сдавленные звуки. (У меня там друг в гостях, я ему еду сварил, ест). Подавился вилкой. Надо пойти помочь. Я всегда говорил - еда это зло. Она приближает нас к смерти. Вот и его, того… приблизила. Вилка - это орудие еды, поэтому, хотя бы и косвенно… Бля, пока писал, друг совсем умер. Пойду посмотрю. Бля, так и есть. Ну ладно. Вот вам пример… Наилучшее доказательство всего вышеизложенного. Ладно, пойду приму слабительное. Полегчает. Я ничего не ем, кроме слабительного. Ладно, текст, видимо, так и не допишу. Тоже мне, друг… Нашел время… Сейчас скорую вызывать, милицию... Да, кстати: милиция - это зло. Врачи - это зло, но не все. Только те, которые не повесились. Хорошие врачи - мертвые врачи. Некоторые живые, может быть, тоже. Какие, не знаю. Над этим я еще подумаю, когда пойду вставлять очередной протез. На этом пока все. До новых встреч.
2005 г