Ленинградский проспект. Прошлое и настоящее Часть 4А.
Ленинградский проспект. Прошлое и настоящее Часть 4А.
Часть 1. Часть 2. Часть 3.
Этот дополнительный пост я решила написать, когда выяснила интересную дореволюционную историю владения, расположенного сразу за бывшей фабрикой "Большевик", сейчас тут стоит дом №17 (о нем позже), а когда-то тут была дача знаменитого поэта и философа, потом дачи первогильдийских купцов и даже конный завод (!). Вот об этом и поговорим.
Понятное дело, за давностью лет фотографий дач, стоящих на этом месте, не сохранилось, поэтому приведу в качестве иллюстрации просто картинку старой дачи. Напомню, все первые дачи по Петербургскому шоссе, а также "Воксал" и летний Петровский театр, были построены по проекту архитектора Быковского Михаила Доримедонтовича.
Старая дача.
В начале создания Петровского парка, когда тут появились первые дачи, участок этот, судя по старым картам, принадлежал славянофилу Хомякову Алексею Степановичу (1804 - 1860 гг.), русскому поэту, художнику и публицисту, богослову, философу, основоположнику раннего славянофильства.
Хомяков Алексей Стеапанович (1804 - 1860 гг.)
Хомякову А.С. в Петровском парке принадлежало два участка, другая его дача располагалась на противоположной, четной стороне Петербургского шоссе, возможно, когда-нибудь я расскажу и о ней.
Славянофила Алексея Степановича Хомякова я уже всколь упоминала в своих постах, когда подробно писала о его племянниках, один и которых был его полным тезкой, поэтому прошу не путать. Однако, в постах ( здесь, здесь и здесь). упоминаются дома, которые раньше принадлежали славянофилу Хомякову, а его племянникам они достались в наследство. Кстати, знаменитая история с " хомяковой рощей" произошла уже при его тезке, и к поэту не имеет отношения.
Женой Алексея Степановича Хомякова была Екатерина Михайловна Языкова (1817 - 1855 гг.), сестра поэта Николая Михайловича Языкова.
Хомякова Екатерина Михайловна, ур. Языкова. Портрет кисти ее мужа А.С. Хомякова.
Достоверно известно, что в доме Хомякова на Собачьей площадке бывали Н. Гоголь, Киреевские, Аксаковы, Языков, Шевырев, Лев Толстой, Погодин и мн., мн. др., может быть кто-то из них бывал в гостях и на даче Хомякова в Петровском парке.
Когда Хомяковы продали этот участок точно не знаю, но уже в 1869 году владение это (855\20) принадлежало купцу 1-й гильдии и кавалеру, п. п. гр. Бардину Григорию Савельевичу. Точные годы его жизни неизвестны, сведения рознятся (р.1801 или 1804(?) - ум. после 1877 гг.). Сейчас его имя почти забыто, а когда-то это был известный всей России коннозаводчик и торговец лошадьми (напомню, номерация домов на Петербургском шоссе постоянно менялась, поэтому я ориентируюсь на так наз. крепостные номера участков).
Бардин Григорий Савельевич был родом из Тверской губернии Калязинского уезда. Его отец, торговавший телегами у Триумфальных ворот на Тверской, привез его в Москву в семилетнем возрасте, а в 15 лет отдал в услужение к известному тогда фабриканту Симонову (о нем я упоминала здес ь), который был охотником до рысистых лошадей. Вот тогда-то Григорий Савельевич с пристрастием полюбил рысаков. В возрасте 24 лет он отошел от дел своего хозяина и стал торговать степными лошадьми на Грузинской ул., а в 32 года переселился на Рогожскую ул. и устроил там медвежью травлю, которая была в те годы очень популярна, но в 40-х годах XIX века эти варварские зрелища в Москве, к чести ее, полностью исчесли.
Бардин вновь принялся за торговлю лошадьми, только теперь уже рысаками. На начальном этапе ему помог воронежский коннозаводчик Тулинов Василий Васильевич, который доверил Бардину в долг несколько ценных лошадей своего завода. Григорий Савельевич удачно перепродал их в Москве и вернуп долг.
Орловский рысак.
Впоследствии он сделался постоянным посредником между знаменитым заводом братьев В.В. и Я.В. Тулиновых, перепустив через свои руки более 1000 Тулиновских лошадей. Удачного продавца стали рекомендовать другим коннозаводчикам и дело пошло. К концу 40-х годов XIX в. он покупал уже лошадей у Домогацкого Н.Д., у Охотникова В.П., у кн. Орлова А.О. Последний особенно полюбил Бардина за его оригинальный ум; ему нравились выходки русского юмора и кн. Орлов от души забавлялся ими и приказывал своему управляющему подешевле уступать Бардину рысаков его превосходного падовского завода.
С 1855 г Бардин становится купцом, а в 1869 г. он уже первогильдийский купец. Также в "Справ. книгах..." упоминается, что. Григорий Савельевич служит казначеем Звенигородских богоугодных заведений.
В конце 1860-х годов Бардину Григорию Савельевичу принадлежит уже несколько домов в Москве, в т.ч. усадьба в Милютинском пер. - XVIII - XIX в.,его участок №188\169 (сейчас д. №16с1,2, 3. а тогда дом №14). Для ориентира - его участок находился рядом с Римско-Католической ц. св. апп. Петра и Павла. Усадьба неоднократно перестраивалась и сейчас тут стоят дома 1905 г. постройки.
Милютинский пер.,д.16с1 и с2. Фото 1985 гг.
Кроме этого владения Бардину принадлежало еще два участка в Рогожской части и еще один участок в Пресненской части, но, именно, его дачу в Петровском парке посещали монаршие особы, так как Бардин постоянно доставлял лошадей и к Высочайшему двору Государя Императора., т.е. являлся поставщиком Двора и имел на вывеске государственный герб. Видимо, такое разрешение было получено в 1862 г. (РГИА). В документе РГИА упоминается также Гаврила - это сын Бардина, который помогал отцу на заводе и принимал участие в скачках.
Вернемся к даче. Об этой даче пишет коннозаводчик Яков Бутович в книге "Лошади моего сердца", правда, когда Бутович бывал в этом доме на Петербургском шоссе, дача эта уже принадлежала купцу Малютину Н.П. Вот выдержки из книги Бутовича - "Дача, принадлежавшая ранее конноторговцу Г. С. Бардину, занимала очень большую площадь. Спереди находился сад, заканчивающийся домом, затем небольшой круг для проводки лошадей и рядами несколько корпусов конюшен, потом шли помещения для служащих и другие постройки...". Такое большое количество конюшен объясняется тем, что тут, рядом с дачей у Бардина был конный завод., о чем сообщается в "Справочной книге о лицах, получивщих... купеческие и промысловые свидетельства". В журнале "Конь" №5 за 1867 г., в статье, посвященной Бардину, сообщается - " В московской конюшне Бардина в настоящее время более 100 лошадей и еще столько же им куплено, но находятся еще на заводах".
После смерти Бардина (?) дача эта в Петровском парке перешла к его наследникам и через какое-то время была арендована купцом Малютиным Николаем Павловичем, а в начале XX века Малютин приобрел ее уже в собственость. Сведения о жизни и о личности Малютина Н. П. достаточно противоречивые и не до конца исследованы, поэтому я посвятила ему отдельный пост ( см. здесь), где написала обо всех его домах в Москве и владениях в окрестностях, а также о его личной жизни до переезда на Петербургское шоссе. Здесь же расскажу только о последних его годах, когда он владел тут дачей.
Санкт-Петербургское шоссе. Фото 1905 - 1910 гг.
П. п. гр., купец 1-й гильдии Малютин Николай Павлович (1852 - 1907 гг.) происходил из старинного Калужского купеческого рода. Являлся совладельцем промышленно-торгового Товарищества "П. Малютин и сыновья" и владелецем одного из лучших коннезаводов России, расположенного в Курской губернии Льговского уезда при селе Богоявленском - Быки.
Николай Павлович Малютин был крупным фабрикантом, он основал свой конный завод в 1875 году. Сразу же после основания завода в 1876 году купил у В.Я. Тулинова Удалого... Конь этот стал великим производителем, создавшим завод Малютина. К концу XIX столетия слава завода Малютина была столь высока, что коннозаводчики нарасхват покупали из этого завода все, что только назначалось в продажу. И.О. Витт описывает случай на Всероссийской выставке 1899 г., на которой первые премии во всех возрастах достались заводу Малютина, когда он назначил в продажу ту единственную из выставленных им кобыл, которая не получила премии, и она тут же была продана за 10 тыс. рублей - огромную по тем временам сумму. Перед революцией завод Н.П. Малютина перестал существовать, но выращенные в нем лошади настолько широко разошлись по России, что его влияние на советское коннозаводство было очень большим. .
Коннозаводчик Яков Бутович, знавший Малютина уже в последние годы его жизни, так пишет о немв книге - "Это был, если можно так выразиться, представитель старой купеческой аристократии. Вид у Малютина был действительно вполне аристократический. Среднего роста, довольно плотный, с крупными, но красивыми чертами лица, седой как лунь...
Малютин Николай Павлович в последние годы жизни.
От всей его фигуры веяло спокойной важностью и чувством собственного достоинства, тем чувством, которое, увы, так редко встречается у русских людей. Нигде, никогда и ни в каком обществе этот человек не мог пройти незамеченным. При его появлении неизбежно... раздавались вопросы, любопытные возгласы: кто это? Он не только обращал на себя всеобщее внимание, но невольно как-то сразу привлекал к себе сердца. Нечего и говорить, что с ног до головы он был европейцем, подолгу живал за границей, превосходно владел языками, был хорошо и разносторонне образованным человеком...
Малютин был чрезвычайно добрый и мягкий человек. Многие считали его гордым и недоступным, но то, что принималось за гордость, в действительности было застенчивостью. Малютин трудно сближался с людьми, но в своих отношениях оставался верным и постоянным. Те, кто пользовались, как я, его расположением, никогда не забудут этого очаровательного человека".
Фотографий этого участка и дачи Малютина не сохранилось, но Яков Бутович в своей книге очень подробно описал это владение, он пишет - "Много лет он (Малютин Н.П.) жил на своей даче по Петербургскому шоссе, а на лето уезжал в Быки под Курск... Дом, который занимал Малютин, был двухэтажный, деревянный, как и другие постройки этой дачи. Приемные комнаты помещались наверху, там же находилась и большая столовая, где за бесконечными обедами, завтраками и чаями протекала большая часть дня.
У Бардина эта столовая была парадной купеческой гостиной, где хозяин принимал своих именитых покупателей, среди которых были не только высочайшие, но и коронованные особы. Со времени Бардина уцелело лишь четыре обитых красным бархатом кресла; на спинках были прибиты дощечки с указаниями, кто на них когда-то сидел. У Малютина эти кресла стояли в правом углу столовой на небольшом возвышении, огороженные небольшим шнурком малинового бархата. Забавно и трогательно было видеть эти реликвии недавнего прошлого...
Обстановка на даче Малютина была роскошной. Собственно старины там, конечно, не водилось, ибо дом Малютин меблировал заново в восьмидесятые годы и во вкусе того времени, но здесь были очень дорогие вещи лучших мебельных мастеров Москвы и Петербурга. Стены украшали картины охотничьего или коннозаводского содержания и портреты знаменитых малютинских рысаков. Среди этих картин находилась одна замечательная вещь. Я говорю о портрете Летучего кисти Валентина Серова. В этом портрете, помимо всех свойственных одному Серову качеств, верно и тонко был подмечен, если можно так выразиться, дух лошади... Этот портрет висел у Малютина в спальне, над изголовьем, и Малютин очень им дорожил...
Худ. В. Серов "Орловский рысак Летучий"
Серов, будучи еще совсем молодым художником одно время жил в доме Малютина на Тверском бульваре (сейчас дом №18). жил он тогда очень скромно, и Малютин, зная об этом, предложил ему вместо годовой квартирной платы написать портрет Летучего. Молодой художник с радостью согласился. Русское искусство обогатилось замечательным художественным произведением, а иконография нашего коннозаводства - замечательным изображением этой знаменитой лошади. Малютин и не предполагал, давая этот заказ, что оба имени - и Серова, и и Летучего - войдут в историю искусства и коннозаводства. Этот портрет достался Павлу Чернову, долгое время служившему наездником у Малютина, и у него был куплен мной. Помимо этого замечательного произведения, Малютину принадлежали две оригинальные статуэтки из воска очень тонкой работы известного скульптора Лансере...
Перед домом стояла главная конюшня, выстроенная уже Малютиным, отделанная особенно роскошно, там стояли лучшие малютинские рысаки. Нечего и говорить, что все содержалось в блестящем порядке".
В отличие от фотографий дома, сохранилась фотография одной из конюшен Николая Павловича. Мало того, выяснилось что стриил эту конюшню "не абы кто", а знаменитый врхитектор Лев Николаевич Кекушев. При чем строил Кекушев на участке Малютина, как пишут в Википедии, не только конюшню, но и др. хозяйчтвенные постройки.
Петербургское шоссе. Конюшня в усадьбе Н. П. Малютина, арх. Кекушев Л.Н. Фото 1903 - 1904 гг.
Николай Павлович переехал сюда, на Петербургское шоссе, после расставания со своей второй женой Ольгой Ивановной (о ней я подолбно писала здесь), они разъехались, но не развелись, и это была его роковая ошибка (об этом ниже).
Тут Малютин поселился со своей любовницей, а точнее сказать возлюбленной Анной Гильбих, с которой прожил несколько лет. Случился этот роман еще при Ольге Ивановне или позже достоверных сведений нет.
Яков Бутович в своей книге пишет как о законных женах Малютина, так и о "гражданских". О законных женах я уже написала тут, в т.ч. и указала, в чем ошибка у Бутовича, А вот что он пишет о его "гражданских" женах. - "... После развода (правильно после разъезда с О.И.) Малютин имел три или четыре привязанности, с которыми жил как муж и от посторонних требовал к ним самого корректного и джентльменского отношения. Этих дам он представлял не иначе как "моя жена" и тем предопределял форму отношений. Я знал двух его "жен": А. А. Гильбих и А. К. Чернышеву. Анна Адольфовна Гильбих, немолодая женщина еврейского типа и такого же происхождения, была некрасива, криклива и невероятно кривлялась. Малютин очень ее любил и был невероятно чуток к тому, как относились к ней. Малютин баловал ее до безобразия, у нее не было только что птичьего молока. Тяжело было видеть этого почтенного барина-старика под башмаком такой недостойной женщины. Чернышева была молоденькая и красивая женщина из бедной семьи, потерявшая голову от той роскоши, в которую попала. Ей суждено было прожить с Малютиным только два или три года...".
Отмечу, в воспоминаниях Бутовича много неточностей, в т.ч. и здесь, он пишет про Малютина "почтенного барина-старика", напомню, когда Малютин сошелся с Анной Гильбих ему не было еще и 50-ти лет..
По воспоминаниям Бутовича в доме Малютина на Петербургском шоссе долгие годы жил наездник Чернов Павел Алексеевич - "Чернов, человек невысокого роста, с крупными и выразительными чертами лица и усами моряка, вел свой род от знаменитого наездника графа Орлова-Чесменского - Семена, прозванного Черным. И отец, и дед, и прадед Чернова были знаменитыми наездниками. Павел Алексеевич пошел по их стопам и одно время был лучшим русским наездником. Это совпало с эпохой расцвета малютинского завода. Чернов ездил тогда с таким исключительным мастерством и успехом, имел такие исторические езды, что Коноплин прозвал его Божеством - прозвище, которое сохранилось за ним навсегда.
Худ. Струнников Н.И. "Портрет наездника Чернова П.А." 1904 г.
Эти успехи сблизили Чернова с его хозяином и сделали своим человеком в доме Малютина. Чернов вел очень неумеренный образ жизни, кутил и мотал деньги налево и направо. За все платил, конечно, Малютин. Чернов начал дурить, то завел "галерею", вообразив себя меценатом и знатоком искусства, как впоследствии оказалось, что за исключением нескольких картин, все полотна оказались подделками. Вслед за "галереей" Чернов увлекся псовой охотой, завел борзых и гончих. Еще глупее была затея с чистокровными скаковыми лошадьми, которых Чернов завел было, но быстро в них разочаровался. Чернов самодурствовал немало, и все ему сходило с рук. Сорвался он вот на чем. В то время Малютин уже лет десять-двенадцать жил с Гильбих, и вдруг она якобы влюбилась в Чернова, которого знала те же десять лет и почти каждый день виделась с ним за одним столом. Она бросила старика и вышла за Чернова замуж. О любви или увлечении здесь, конечно, не могло быть и речи, и вообще вся эта история носит оттенок чего-то загадочного и крайне непорядочного. Малютин был возмущен, и больше Чернов никогда не переступал малютинского порога.
Все были возмущены поступком Чернова, даже русское общественное мнение, столь терпимое ко многому, было против него. Чернов оставил езду, и уехал с женой в подаренное ему когда-то Малютиным имение в Тверской губернии" (о дальнейшей судьбе Чернова и Гильбих ссылка в конце этого поста).
Расставшись с Анной Гильбих в 1906 г., Малютин уехал отдыхать на Кавказ, где предавался ежедневным кутежам, во время которых тратил "крупные деньги на угощения и подарки кокоткам", тогда же, в Кисловодске, он познакомился и с крестьянкой Анной Чернышевой. С ней он и прожил последний год своей жизни.
Кисловодск. Беседка у Красных камней. Фото 1903 - 1917 гг.
Бутович тесно сошедшийся с Николаем Павловичем, так писал о последних месяцах жизни купца - "Малютин - редкий и во всех отношениях замечательный человек. И по сей день я свято чту память о нем. С начала зимы 1907 года я часто бывал у него. Я особенно дорожил знакомством с ним, так как видел, что здоровье его слабеет и что ему недолго осталось жить. Малютин охотно делился со мной воспоминаниями... Малютин не имел детей, и его тесно окружали лица, которые не без основания считали себя его наследниками, ибо им он оставлял значительную часть своего громадного состояния, и таковая его воля, уже выраженная в духовном завещании, была им хорошо известна. Они составляли тот заколдованный круг, проникнуть в который было почти невозможно: в 1907 году кроме меня решительно никто из посторонних у него не бывал. Все эти лица, рьяно охраняя Малютина, боялись всякого нового человека, нового влияния, и, да простит им Бог, если не спаивали старика. Конечно, Малютин не был пьяницей, но во всяком случае они сквозь пальцы смотрели на его страсть к красному вину. Малютину совсем не следовало пить, а он выпивал в день не менее двух бутылок красного вина, и оно, как яд, отравляло его и приближало момент развязки. Столь же вредны были и те дорогие гаванские сигары, которые Малютин не выпускал изо рта, и тот стол, полный лучших яств, которые тяжело действовали на организм и разрушали его, тем более что за столом, в накуренной и натопленной комнате, сидели по нескольку часов кряду, ведя бесконечные беседы об охоте и лошадях...."
В 1907 году вторая жена Николая Малютина, Ольга Ивановна, решила установить опеку над мужем.
Вторая жена Николая Малютина, Ольга Ивановна .
В прошении московскому генерал-губернатору говорилось, что Николай Павлович "ведет расточительный образ жизни, угрожающий полным разорением его крупного прежде состояния". Он заложил дом по Петербургскому шоссе за 100 тысяч рублей, имение Льговского уезда при селе Быки за 150 тысяч и продал за 30 тысяч рублей ювелиру Лорье золотые медали и призы, выигранные лошадьми известного в спортивном мире Малютинского завода". По словам супруги, все эти деньги были истрачены на любовницу Николая Павловича - девицу Анну Чернышёву. Назначили расследование. Допросили домашнего врача Малютиных Николая Бойко. По его показаниям, у Малютина в течение нескольких лет был роман с некой Анной Гильбих, в результате чего Николай Павлович якобы прожил все свои "раменские" паи на сумму 800 тысяч рублей. Но затем они расстались, и купец уехал отдыхать на Кавказ, где предавался ежедневным кутежам... Также врач рассказал, что в Кисловодске в августе 1906 года Николай Павлович познакомился с крестьянской девушкой Анной Чернышёвой. Она и стала причиной разорения империи Малютина. Например, деньги, полученные за продажу призов беговой конюшни, пошли на оплату украшений с бриллиантами, взятых Чернышёвой у ювелира Лорье.
Самого Малютина врач Бойко характеризовал как "человека, лишенного воли, утратившего память, потребляющего массу вина и склонного проводить жизнь в кутежах и беспутстве".
Другими свидетялями стали Борис Бетлинг - пасынок Малютина и его жена Ксения. Борис в частности сообщал, что Николай Павлович уже 11 лет не живет с его матерью, с тех пор как ушел из семьи и сейчас все деньги тратит на Анну Чернышеву, с которой поселился в Курской губернии в имении Быки. Бетлинг и его жена утверждали, что денег у Малютина не осталось кроме заложенного дома и имения.
Бетлинг Борис Николаевич, пасынок Малютина. 1900 г.
О его состоянии они сообщали, что у Малютина было около 160 паев Раменской мануфактуры на 1 миллион рублей, из которых к 1907 году осталось шесть - ценой от 6 до 8 тысяч каждый; имение Лунёво по Николаевской железной дороге стоимостью 200 тысяч рублей (было продано в 1897 году за 105 тысяч); дом на Тверском бульваре (продан водочному фабриканту Смирнову в 1899 году за 300 тысяч); имение Быки Курской губернии Льговского уезда стоимостью 300 тысяч рублей (заложено в Московском Земельном банке за 112 тысяч); дом по Петербургскому шоссе (заложен в Московском городском кредитном обществе за 140 тысяч.), и у него осталась только крупная сумма наличных и конезавод.
Также брошенная жена Ольга Ивановна заявила, что ничего не получила от Николая Павловича. Однако, она слукавила. В результате расследования выяснилось, что еще в 1896 г. в связи с фактическим окончанием их супружеских отношений Ольга Ивановна получила богатое имение недалеко от Орла.
Николай Павлович Малютин тоже не сидел сложа руки. В мае 1907 года в губернское правление поступило заявление от присяжного поверенного Позднякова, нанятого Малютиным, в котором сообщалось - "Мой доверитель 55 лет от роду обладает весьма крупным благоприобретенным имуществом, наследниками которого, ввиду отсутствия собственных родных детей, являются два племянника - Павел и Иван Павловичи Воронины, владельцы многомиллионного состояния, сохранившие с дядей отличные отношения". А дело об опеке возбудили люди, "имевшие виды на имущество".
Но опеку расследователи назначили. Поводом стала покупка у Николая Павловича крестьянкой Анной Чернышёвой большого дома в Москве(?) - (я так и не поняла о каком доме идет речь, судя по д\р справочникам Малютину в это время в Москве принадлежал только этот дом на Петербургском шоссе. Отмечу Петровский парк в это время уже входил в состав Москвы).Правление посчитало, что сделка фиктивная.
Ознакомившись с материалами дела, вице-губернатор Фёдоров выступил против наложения опеки, указав на обман со стороны Ольги Ивановны Малютиной. Выяснилось что у Малютина Н.П. на настоящее время имеется состояние, за исключением запроданных им недвижимых имений, заключалось в деньгах, долговых претензиях, в процентных бумагах и конском заводе, всего на сумму свыше 500 тыс. рублей. В результате 29 мая 1907 г. об учреждение опеки над имуществом и личностью Малютина было признано преждевременнным.
И эта тяжба, и его образ жизни оказались для Николая Павловича фатальными, 6 июля 1907 года Малютин скончался. После смерти Малютина выяснилось, что за несколько дней до смерти Николай Павлович завешал имение Быки, стоимостью 800 тыс. рулей - Анне Чернышевой. Однако, Бетлинг стал судиться с ней, и, видимо, за большое вознаграждение ей, выиграл это дело. В результате все наследство досталось его пасынку - Борису Бетлингу, его мать Ольга Ивановна отказалась от наследства в пользу сына.
Про него известно следующее. Он окончил Поливановскую гимнаию и поступил в московский университет на медицинский факультет. В 1906 г. Борис Бетлинг женился на Ксении Степановне (ее девичья фамилия неизвестна). Их первый сын, тоже Борис, родился еще до брака в 1903 г., а второй сын Николай родился в 1908 г.
Еше в 1906 г. Борис Бетинг старший заболел плевритом, в связи с чем уехал лечиться во Францию, где пробыл до весны 1907 г. А 17 декабря1909 г. Борис Бетлинг скончался. Как видим, и ему эта тяжба счастья не принесла.
Как сложилась дальнейшая судьба его матери - Ольги Ивановны я написала тут.
Таким образом с 1909 года дача эта и др. имения уже стали принадлежать Бетлинг Ксении Степановне, жене потомственного дворянина Бориса Бетлинга.
Напомню этот пост дополнительный. Продолжение рассказа о Ленинградском проспекте и об этом владении после революции в следующей части (кстати, и этот пост, написанный мной давно, будет немного дополнен новой информацией).
О дальнейшей судьбе другой возлюбленной Малютина - Анне Гильбих читайте здесь.
Ленинградский проспект. Прошлое и настоящее. Часть 4Б.
Другие достопримечательности. Оглавление.
Использованы материалы: д\р справочники разных лет; https://viewer.rsl.ru/ru/rsl01003620255?page=862&rotate=0&theme=white и др.
Часть 1. Часть 2. Часть 3.
Этот дополнительный пост я решила написать, когда выяснила интересную дореволюционную историю владения, расположенного сразу за бывшей фабрикой "Большевик", сейчас тут стоит дом №17 (о нем позже), а когда-то тут была дача знаменитого поэта и философа, потом дачи первогильдийских купцов и даже конный завод (!). Вот об этом и поговорим.
Понятное дело, за давностью лет фотографий дач, стоящих на этом месте, не сохранилось, поэтому приведу в качестве иллюстрации просто картинку старой дачи. Напомню, все первые дачи по Петербургскому шоссе, а также "Воксал" и летний Петровский театр, были построены по проекту архитектора Быковского Михаила Доримедонтовича.
Старая дача.
В начале создания Петровского парка, когда тут появились первые дачи, участок этот, судя по старым картам, принадлежал славянофилу Хомякову Алексею Степановичу (1804 - 1860 гг.), русскому поэту, художнику и публицисту, богослову, философу, основоположнику раннего славянофильства.
Хомяков Алексей Стеапанович (1804 - 1860 гг.)
Хомякову А.С. в Петровском парке принадлежало два участка, другая его дача располагалась на противоположной, четной стороне Петербургского шоссе, возможно, когда-нибудь я расскажу и о ней.
Славянофила Алексея Степановича Хомякова я уже всколь упоминала в своих постах, когда подробно писала о его племянниках, один и которых был его полным тезкой, поэтому прошу не путать. Однако, в постах ( здесь, здесь и здесь). упоминаются дома, которые раньше принадлежали славянофилу Хомякову, а его племянникам они достались в наследство. Кстати, знаменитая история с " хомяковой рощей" произошла уже при его тезке, и к поэту не имеет отношения.
Женой Алексея Степановича Хомякова была Екатерина Михайловна Языкова (1817 - 1855 гг.), сестра поэта Николая Михайловича Языкова.
Хомякова Екатерина Михайловна, ур. Языкова. Портрет кисти ее мужа А.С. Хомякова.
Достоверно известно, что в доме Хомякова на Собачьей площадке бывали Н. Гоголь, Киреевские, Аксаковы, Языков, Шевырев, Лев Толстой, Погодин и мн., мн. др., может быть кто-то из них бывал в гостях и на даче Хомякова в Петровском парке.
Когда Хомяковы продали этот участок точно не знаю, но уже в 1869 году владение это (855\20) принадлежало купцу 1-й гильдии и кавалеру, п. п. гр. Бардину Григорию Савельевичу. Точные годы его жизни неизвестны, сведения рознятся (р.1801 или 1804(?) - ум. после 1877 гг.). Сейчас его имя почти забыто, а когда-то это был известный всей России коннозаводчик и торговец лошадьми (напомню, номерация домов на Петербургском шоссе постоянно менялась, поэтому я ориентируюсь на так наз. крепостные номера участков).
Бардин Григорий Савельевич был родом из Тверской губернии Калязинского уезда. Его отец, торговавший телегами у Триумфальных ворот на Тверской, привез его в Москву в семилетнем возрасте, а в 15 лет отдал в услужение к известному тогда фабриканту Симонову (о нем я упоминала здес ь), который был охотником до рысистых лошадей. Вот тогда-то Григорий Савельевич с пристрастием полюбил рысаков. В возрасте 24 лет он отошел от дел своего хозяина и стал торговать степными лошадьми на Грузинской ул., а в 32 года переселился на Рогожскую ул. и устроил там медвежью травлю, которая была в те годы очень популярна, но в 40-х годах XIX века эти варварские зрелища в Москве, к чести ее, полностью исчесли.
Бардин вновь принялся за торговлю лошадьми, только теперь уже рысаками. На начальном этапе ему помог воронежский коннозаводчик Тулинов Василий Васильевич, который доверил Бардину в долг несколько ценных лошадей своего завода. Григорий Савельевич удачно перепродал их в Москве и вернуп долг.
Орловский рысак.
Впоследствии он сделался постоянным посредником между знаменитым заводом братьев В.В. и Я.В. Тулиновых, перепустив через свои руки более 1000 Тулиновских лошадей. Удачного продавца стали рекомендовать другим коннозаводчикам и дело пошло. К концу 40-х годов XIX в. он покупал уже лошадей у Домогацкого Н.Д., у Охотникова В.П., у кн. Орлова А.О. Последний особенно полюбил Бардина за его оригинальный ум; ему нравились выходки русского юмора и кн. Орлов от души забавлялся ими и приказывал своему управляющему подешевле уступать Бардину рысаков его превосходного падовского завода.
С 1855 г Бардин становится купцом, а в 1869 г. он уже первогильдийский купец. Также в "Справ. книгах..." упоминается, что. Григорий Савельевич служит казначеем Звенигородских богоугодных заведений.
В конце 1860-х годов Бардину Григорию Савельевичу принадлежит уже несколько домов в Москве, в т.ч. усадьба в Милютинском пер. - XVIII - XIX в.,его участок №188\169 (сейчас д. №16с1,2, 3. а тогда дом №14). Для ориентира - его участок находился рядом с Римско-Католической ц. св. апп. Петра и Павла. Усадьба неоднократно перестраивалась и сейчас тут стоят дома 1905 г. постройки.
Милютинский пер.,д.16с1 и с2. Фото 1985 гг.
Кроме этого владения Бардину принадлежало еще два участка в Рогожской части и еще один участок в Пресненской части, но, именно, его дачу в Петровском парке посещали монаршие особы, так как Бардин постоянно доставлял лошадей и к Высочайшему двору Государя Императора., т.е. являлся поставщиком Двора и имел на вывеске государственный герб. Видимо, такое разрешение было получено в 1862 г. (РГИА). В документе РГИА упоминается также Гаврила - это сын Бардина, который помогал отцу на заводе и принимал участие в скачках.
Вернемся к даче. Об этой даче пишет коннозаводчик Яков Бутович в книге "Лошади моего сердца", правда, когда Бутович бывал в этом доме на Петербургском шоссе, дача эта уже принадлежала купцу Малютину Н.П. Вот выдержки из книги Бутовича - "Дача, принадлежавшая ранее конноторговцу Г. С. Бардину, занимала очень большую площадь. Спереди находился сад, заканчивающийся домом, затем небольшой круг для проводки лошадей и рядами несколько корпусов конюшен, потом шли помещения для служащих и другие постройки...". Такое большое количество конюшен объясняется тем, что тут, рядом с дачей у Бардина был конный завод., о чем сообщается в "Справочной книге о лицах, получивщих... купеческие и промысловые свидетельства". В журнале "Конь" №5 за 1867 г., в статье, посвященной Бардину, сообщается - " В московской конюшне Бардина в настоящее время более 100 лошадей и еще столько же им куплено, но находятся еще на заводах".
После смерти Бардина (?) дача эта в Петровском парке перешла к его наследникам и через какое-то время была арендована купцом Малютиным Николаем Павловичем, а в начале XX века Малютин приобрел ее уже в собственость. Сведения о жизни и о личности Малютина Н. П. достаточно противоречивые и не до конца исследованы, поэтому я посвятила ему отдельный пост ( см. здесь), где написала обо всех его домах в Москве и владениях в окрестностях, а также о его личной жизни до переезда на Петербургское шоссе. Здесь же расскажу только о последних его годах, когда он владел тут дачей.
Санкт-Петербургское шоссе. Фото 1905 - 1910 гг.
П. п. гр., купец 1-й гильдии Малютин Николай Павлович (1852 - 1907 гг.) происходил из старинного Калужского купеческого рода. Являлся совладельцем промышленно-торгового Товарищества "П. Малютин и сыновья" и владелецем одного из лучших коннезаводов России, расположенного в Курской губернии Льговского уезда при селе Богоявленском - Быки.
Николай Павлович Малютин был крупным фабрикантом, он основал свой конный завод в 1875 году. Сразу же после основания завода в 1876 году купил у В.Я. Тулинова Удалого... Конь этот стал великим производителем, создавшим завод Малютина. К концу XIX столетия слава завода Малютина была столь высока, что коннозаводчики нарасхват покупали из этого завода все, что только назначалось в продажу. И.О. Витт описывает случай на Всероссийской выставке 1899 г., на которой первые премии во всех возрастах достались заводу Малютина, когда он назначил в продажу ту единственную из выставленных им кобыл, которая не получила премии, и она тут же была продана за 10 тыс. рублей - огромную по тем временам сумму. Перед революцией завод Н.П. Малютина перестал существовать, но выращенные в нем лошади настолько широко разошлись по России, что его влияние на советское коннозаводство было очень большим. .
Коннозаводчик Яков Бутович, знавший Малютина уже в последние годы его жизни, так пишет о немв книге - "Это был, если можно так выразиться, представитель старой купеческой аристократии. Вид у Малютина был действительно вполне аристократический. Среднего роста, довольно плотный, с крупными, но красивыми чертами лица, седой как лунь...
Малютин Николай Павлович в последние годы жизни.
От всей его фигуры веяло спокойной важностью и чувством собственного достоинства, тем чувством, которое, увы, так редко встречается у русских людей. Нигде, никогда и ни в каком обществе этот человек не мог пройти незамеченным. При его появлении неизбежно... раздавались вопросы, любопытные возгласы: кто это? Он не только обращал на себя всеобщее внимание, но невольно как-то сразу привлекал к себе сердца. Нечего и говорить, что с ног до головы он был европейцем, подолгу живал за границей, превосходно владел языками, был хорошо и разносторонне образованным человеком...
Малютин был чрезвычайно добрый и мягкий человек. Многие считали его гордым и недоступным, но то, что принималось за гордость, в действительности было застенчивостью. Малютин трудно сближался с людьми, но в своих отношениях оставался верным и постоянным. Те, кто пользовались, как я, его расположением, никогда не забудут этого очаровательного человека".
Фотографий этого участка и дачи Малютина не сохранилось, но Яков Бутович в своей книге очень подробно описал это владение, он пишет - "Много лет он (Малютин Н.П.) жил на своей даче по Петербургскому шоссе, а на лето уезжал в Быки под Курск... Дом, который занимал Малютин, был двухэтажный, деревянный, как и другие постройки этой дачи. Приемные комнаты помещались наверху, там же находилась и большая столовая, где за бесконечными обедами, завтраками и чаями протекала большая часть дня.
У Бардина эта столовая была парадной купеческой гостиной, где хозяин принимал своих именитых покупателей, среди которых были не только высочайшие, но и коронованные особы. Со времени Бардина уцелело лишь четыре обитых красным бархатом кресла; на спинках были прибиты дощечки с указаниями, кто на них когда-то сидел. У Малютина эти кресла стояли в правом углу столовой на небольшом возвышении, огороженные небольшим шнурком малинового бархата. Забавно и трогательно было видеть эти реликвии недавнего прошлого...
Обстановка на даче Малютина была роскошной. Собственно старины там, конечно, не водилось, ибо дом Малютин меблировал заново в восьмидесятые годы и во вкусе того времени, но здесь были очень дорогие вещи лучших мебельных мастеров Москвы и Петербурга. Стены украшали картины охотничьего или коннозаводского содержания и портреты знаменитых малютинских рысаков. Среди этих картин находилась одна замечательная вещь. Я говорю о портрете Летучего кисти Валентина Серова. В этом портрете, помимо всех свойственных одному Серову качеств, верно и тонко был подмечен, если можно так выразиться, дух лошади... Этот портрет висел у Малютина в спальне, над изголовьем, и Малютин очень им дорожил...
Худ. В. Серов "Орловский рысак Летучий"
Серов, будучи еще совсем молодым художником одно время жил в доме Малютина на Тверском бульваре (сейчас дом №18). жил он тогда очень скромно, и Малютин, зная об этом, предложил ему вместо годовой квартирной платы написать портрет Летучего. Молодой художник с радостью согласился. Русское искусство обогатилось замечательным художественным произведением, а иконография нашего коннозаводства - замечательным изображением этой знаменитой лошади. Малютин и не предполагал, давая этот заказ, что оба имени - и Серова, и и Летучего - войдут в историю искусства и коннозаводства. Этот портрет достался Павлу Чернову, долгое время служившему наездником у Малютина, и у него был куплен мной. Помимо этого замечательного произведения, Малютину принадлежали две оригинальные статуэтки из воска очень тонкой работы известного скульптора Лансере...
Перед домом стояла главная конюшня, выстроенная уже Малютиным, отделанная особенно роскошно, там стояли лучшие малютинские рысаки. Нечего и говорить, что все содержалось в блестящем порядке".
В отличие от фотографий дома, сохранилась фотография одной из конюшен Николая Павловича. Мало того, выяснилось что стриил эту конюшню "не абы кто", а знаменитый врхитектор Лев Николаевич Кекушев. При чем строил Кекушев на участке Малютина, как пишут в Википедии, не только конюшню, но и др. хозяйчтвенные постройки.
Петербургское шоссе. Конюшня в усадьбе Н. П. Малютина, арх. Кекушев Л.Н. Фото 1903 - 1904 гг.
Николай Павлович переехал сюда, на Петербургское шоссе, после расставания со своей второй женой Ольгой Ивановной (о ней я подолбно писала здесь), они разъехались, но не развелись, и это была его роковая ошибка (об этом ниже).
Тут Малютин поселился со своей любовницей, а точнее сказать возлюбленной Анной Гильбих, с которой прожил несколько лет. Случился этот роман еще при Ольге Ивановне или позже достоверных сведений нет.
Яков Бутович в своей книге пишет как о законных женах Малютина, так и о "гражданских". О законных женах я уже написала тут, в т.ч. и указала, в чем ошибка у Бутовича, А вот что он пишет о его "гражданских" женах. - "... После развода (правильно после разъезда с О.И.) Малютин имел три или четыре привязанности, с которыми жил как муж и от посторонних требовал к ним самого корректного и джентльменского отношения. Этих дам он представлял не иначе как "моя жена" и тем предопределял форму отношений. Я знал двух его "жен": А. А. Гильбих и А. К. Чернышеву. Анна Адольфовна Гильбих, немолодая женщина еврейского типа и такого же происхождения, была некрасива, криклива и невероятно кривлялась. Малютин очень ее любил и был невероятно чуток к тому, как относились к ней. Малютин баловал ее до безобразия, у нее не было только что птичьего молока. Тяжело было видеть этого почтенного барина-старика под башмаком такой недостойной женщины. Чернышева была молоденькая и красивая женщина из бедной семьи, потерявшая голову от той роскоши, в которую попала. Ей суждено было прожить с Малютиным только два или три года...".
Отмечу, в воспоминаниях Бутовича много неточностей, в т.ч. и здесь, он пишет про Малютина "почтенного барина-старика", напомню, когда Малютин сошелся с Анной Гильбих ему не было еще и 50-ти лет..
По воспоминаниям Бутовича в доме Малютина на Петербургском шоссе долгие годы жил наездник Чернов Павел Алексеевич - "Чернов, человек невысокого роста, с крупными и выразительными чертами лица и усами моряка, вел свой род от знаменитого наездника графа Орлова-Чесменского - Семена, прозванного Черным. И отец, и дед, и прадед Чернова были знаменитыми наездниками. Павел Алексеевич пошел по их стопам и одно время был лучшим русским наездником. Это совпало с эпохой расцвета малютинского завода. Чернов ездил тогда с таким исключительным мастерством и успехом, имел такие исторические езды, что Коноплин прозвал его Божеством - прозвище, которое сохранилось за ним навсегда.
Худ. Струнников Н.И. "Портрет наездника Чернова П.А." 1904 г.
Эти успехи сблизили Чернова с его хозяином и сделали своим человеком в доме Малютина. Чернов вел очень неумеренный образ жизни, кутил и мотал деньги налево и направо. За все платил, конечно, Малютин. Чернов начал дурить, то завел "галерею", вообразив себя меценатом и знатоком искусства, как впоследствии оказалось, что за исключением нескольких картин, все полотна оказались подделками. Вслед за "галереей" Чернов увлекся псовой охотой, завел борзых и гончих. Еще глупее была затея с чистокровными скаковыми лошадьми, которых Чернов завел было, но быстро в них разочаровался. Чернов самодурствовал немало, и все ему сходило с рук. Сорвался он вот на чем. В то время Малютин уже лет десять-двенадцать жил с Гильбих, и вдруг она якобы влюбилась в Чернова, которого знала те же десять лет и почти каждый день виделась с ним за одним столом. Она бросила старика и вышла за Чернова замуж. О любви или увлечении здесь, конечно, не могло быть и речи, и вообще вся эта история носит оттенок чего-то загадочного и крайне непорядочного. Малютин был возмущен, и больше Чернов никогда не переступал малютинского порога.
Все были возмущены поступком Чернова, даже русское общественное мнение, столь терпимое ко многому, было против него. Чернов оставил езду, и уехал с женой в подаренное ему когда-то Малютиным имение в Тверской губернии" (о дальнейшей судьбе Чернова и Гильбих ссылка в конце этого поста).
Расставшись с Анной Гильбих в 1906 г., Малютин уехал отдыхать на Кавказ, где предавался ежедневным кутежам, во время которых тратил "крупные деньги на угощения и подарки кокоткам", тогда же, в Кисловодске, он познакомился и с крестьянкой Анной Чернышевой. С ней он и прожил последний год своей жизни.
Кисловодск. Беседка у Красных камней. Фото 1903 - 1917 гг.
Бутович тесно сошедшийся с Николаем Павловичем, так писал о последних месяцах жизни купца - "Малютин - редкий и во всех отношениях замечательный человек. И по сей день я свято чту память о нем. С начала зимы 1907 года я часто бывал у него. Я особенно дорожил знакомством с ним, так как видел, что здоровье его слабеет и что ему недолго осталось жить. Малютин охотно делился со мной воспоминаниями... Малютин не имел детей, и его тесно окружали лица, которые не без основания считали себя его наследниками, ибо им он оставлял значительную часть своего громадного состояния, и таковая его воля, уже выраженная в духовном завещании, была им хорошо известна. Они составляли тот заколдованный круг, проникнуть в который было почти невозможно: в 1907 году кроме меня решительно никто из посторонних у него не бывал. Все эти лица, рьяно охраняя Малютина, боялись всякого нового человека, нового влияния, и, да простит им Бог, если не спаивали старика. Конечно, Малютин не был пьяницей, но во всяком случае они сквозь пальцы смотрели на его страсть к красному вину. Малютину совсем не следовало пить, а он выпивал в день не менее двух бутылок красного вина, и оно, как яд, отравляло его и приближало момент развязки. Столь же вредны были и те дорогие гаванские сигары, которые Малютин не выпускал изо рта, и тот стол, полный лучших яств, которые тяжело действовали на организм и разрушали его, тем более что за столом, в накуренной и натопленной комнате, сидели по нескольку часов кряду, ведя бесконечные беседы об охоте и лошадях...."
В 1907 году вторая жена Николая Малютина, Ольга Ивановна, решила установить опеку над мужем.
Вторая жена Николая Малютина, Ольга Ивановна .
В прошении московскому генерал-губернатору говорилось, что Николай Павлович "ведет расточительный образ жизни, угрожающий полным разорением его крупного прежде состояния". Он заложил дом по Петербургскому шоссе за 100 тысяч рублей, имение Льговского уезда при селе Быки за 150 тысяч и продал за 30 тысяч рублей ювелиру Лорье золотые медали и призы, выигранные лошадьми известного в спортивном мире Малютинского завода". По словам супруги, все эти деньги были истрачены на любовницу Николая Павловича - девицу Анну Чернышёву. Назначили расследование. Допросили домашнего врача Малютиных Николая Бойко. По его показаниям, у Малютина в течение нескольких лет был роман с некой Анной Гильбих, в результате чего Николай Павлович якобы прожил все свои "раменские" паи на сумму 800 тысяч рублей. Но затем они расстались, и купец уехал отдыхать на Кавказ, где предавался ежедневным кутежам... Также врач рассказал, что в Кисловодске в августе 1906 года Николай Павлович познакомился с крестьянской девушкой Анной Чернышёвой. Она и стала причиной разорения империи Малютина. Например, деньги, полученные за продажу призов беговой конюшни, пошли на оплату украшений с бриллиантами, взятых Чернышёвой у ювелира Лорье.
Самого Малютина врач Бойко характеризовал как "человека, лишенного воли, утратившего память, потребляющего массу вина и склонного проводить жизнь в кутежах и беспутстве".
Другими свидетялями стали Борис Бетлинг - пасынок Малютина и его жена Ксения. Борис в частности сообщал, что Николай Павлович уже 11 лет не живет с его матерью, с тех пор как ушел из семьи и сейчас все деньги тратит на Анну Чернышеву, с которой поселился в Курской губернии в имении Быки. Бетлинг и его жена утверждали, что денег у Малютина не осталось кроме заложенного дома и имения.
Бетлинг Борис Николаевич, пасынок Малютина. 1900 г.
О его состоянии они сообщали, что у Малютина было около 160 паев Раменской мануфактуры на 1 миллион рублей, из которых к 1907 году осталось шесть - ценой от 6 до 8 тысяч каждый; имение Лунёво по Николаевской железной дороге стоимостью 200 тысяч рублей (было продано в 1897 году за 105 тысяч); дом на Тверском бульваре (продан водочному фабриканту Смирнову в 1899 году за 300 тысяч); имение Быки Курской губернии Льговского уезда стоимостью 300 тысяч рублей (заложено в Московском Земельном банке за 112 тысяч); дом по Петербургскому шоссе (заложен в Московском городском кредитном обществе за 140 тысяч.), и у него осталась только крупная сумма наличных и конезавод.
Также брошенная жена Ольга Ивановна заявила, что ничего не получила от Николая Павловича. Однако, она слукавила. В результате расследования выяснилось, что еще в 1896 г. в связи с фактическим окончанием их супружеских отношений Ольга Ивановна получила богатое имение недалеко от Орла.
Николай Павлович Малютин тоже не сидел сложа руки. В мае 1907 года в губернское правление поступило заявление от присяжного поверенного Позднякова, нанятого Малютиным, в котором сообщалось - "Мой доверитель 55 лет от роду обладает весьма крупным благоприобретенным имуществом, наследниками которого, ввиду отсутствия собственных родных детей, являются два племянника - Павел и Иван Павловичи Воронины, владельцы многомиллионного состояния, сохранившие с дядей отличные отношения". А дело об опеке возбудили люди, "имевшие виды на имущество".
Но опеку расследователи назначили. Поводом стала покупка у Николая Павловича крестьянкой Анной Чернышёвой большого дома в Москве(?) - (я так и не поняла о каком доме идет речь, судя по д\р справочникам Малютину в это время в Москве принадлежал только этот дом на Петербургском шоссе. Отмечу Петровский парк в это время уже входил в состав Москвы).Правление посчитало, что сделка фиктивная.
Ознакомившись с материалами дела, вице-губернатор Фёдоров выступил против наложения опеки, указав на обман со стороны Ольги Ивановны Малютиной. Выяснилось что у Малютина Н.П. на настоящее время имеется состояние, за исключением запроданных им недвижимых имений, заключалось в деньгах, долговых претензиях, в процентных бумагах и конском заводе, всего на сумму свыше 500 тыс. рублей. В результате 29 мая 1907 г. об учреждение опеки над имуществом и личностью Малютина было признано преждевременнным.
И эта тяжба, и его образ жизни оказались для Николая Павловича фатальными, 6 июля 1907 года Малютин скончался. После смерти Малютина выяснилось, что за несколько дней до смерти Николай Павлович завешал имение Быки, стоимостью 800 тыс. рулей - Анне Чернышевой. Однако, Бетлинг стал судиться с ней, и, видимо, за большое вознаграждение ей, выиграл это дело. В результате все наследство досталось его пасынку - Борису Бетлингу, его мать Ольга Ивановна отказалась от наследства в пользу сына.
Про него известно следующее. Он окончил Поливановскую гимнаию и поступил в московский университет на медицинский факультет. В 1906 г. Борис Бетлинг женился на Ксении Степановне (ее девичья фамилия неизвестна). Их первый сын, тоже Борис, родился еще до брака в 1903 г., а второй сын Николай родился в 1908 г.
Еше в 1906 г. Борис Бетинг старший заболел плевритом, в связи с чем уехал лечиться во Францию, где пробыл до весны 1907 г. А 17 декабря1909 г. Борис Бетлинг скончался. Как видим, и ему эта тяжба счастья не принесла.
Как сложилась дальнейшая судьба его матери - Ольги Ивановны я написала тут.
Таким образом с 1909 года дача эта и др. имения уже стали принадлежать Бетлинг Ксении Степановне, жене потомственного дворянина Бориса Бетлинга.
Напомню этот пост дополнительный. Продолжение рассказа о Ленинградском проспекте и об этом владении после революции в следующей части (кстати, и этот пост, написанный мной давно, будет немного дополнен новой информацией).
О дальнейшей судьбе другой возлюбленной Малютина - Анне Гильбих читайте здесь.
Ленинградский проспект. Прошлое и настоящее. Часть 4Б.
Другие достопримечательности. Оглавление.
Использованы материалы: д\р справочники разных лет; https://viewer.rsl.ru/ru/rsl01003620255?page=862&rotate=0&theme=white и др.