Если верить Интернету, то самый старый каменный жилой дом Европы находится во Франции, в Авероне, и датируется он аж XIII веком. Батый, Александр Невский, крестовые походы - короче, «были царства и цари», и кто сейчас вспомнит, как их звали? А дом-то стоит!
Фото:connexionfrance.com
Говорят, что самый старый деревянный дом стоит на Фарерских островах вообще с одиннадцатого века - уже тысячу лет, и люди в нем живут. Экий хорошенький-то! А ведь, считай, ровесник Ярослава Мудрого...
Фото:consultmill.ru
А меня все же гложут сомнения - неужели за все эти столетия эти вполне себе веселые домики не были отремонтированы, в них не меняли оконные рамы, двери, полы, не заменяли выкрошившиеся камни и сгнившие бревна? Так-таки и стоят - с самого момента постройки? Или всё же...
А дальше возникает вопрос, который лет пятнадцать назад выводили в юридическую плоскость программисты: если имеется программный продукт с открытым кодом - то есть с кодом, в который можно вмешаться - то какое количество изменений, внесенных в код, позволит считать, что вот этот вот изменившийся программный продукт - уже нечто иное, не совпадающее с исходным? Независимое? Не могу сказать, чем в итоге дело закончилось у программистов, но после написания вчерашнего поста вспомнилась история, случившаяся у нас на кафедре. Давно. Очень давно.
И, если быть совсем точной, то эта история не случилась - она разворачивалась на глазах изумленной публики в течение почти тридцати лет.
Работал у нас на кафедре доцент - Александр Григорьевич. И был он истинным автолюбителем старого образца - из тех, кто способен с автомобилем сделать всё, что угодно. А поскольку история началась году так в 1960м, то надо иметь в виду, что в то время автосервисов, по сути, и не было. И каждый владелец автомобиля пользовал свою «ласточку» собственноручно. Но Александр Григорьевич и на этом фоне выделялся широтой взгляда и глубиной подхода.
Итак, в 1960 году еще совсем юный преподаватель - еще даже не Александр Григорьевич, а просто Саша (хотите представить его - вспомните Шурика из «Кавказской пленницы», и вообразите, что он стал рыжим) - обзавелся «Москвичом» самой старой модели: это был «Москвич - 400».
Примерно таким.
Фото: rally36.ru
Не новым, но уж на что денег хватило - то и взял. Привел в порядок, вычистил, наладил - и, немного подумав, заменил ему двигатель. На двигатель, насколько помню, следующего «Москвича» - «Москвича - 401». Внес изменения в документы - ну, да «Москвич-400», но с двигателем от «четыреста первого».
Саша женился - и молодую жену как-то неловко было возить на старомодной машинке. И Саша, немного подумав, заменил кузов - на кузов от «Москвича-407». Внес изменения в документы. В результате он оказался обладателем «Москвича - 400», но с двигателем от «четыреста первого» и кузовом от «четыреста седьмого».
После этого (цитирую Стругацких) Саша «вообразил себя Богом-Творцом и пошел по пути последовательных преобразований». После очередной замены ходовой части и двигателя «Москвич-400» получил «начинку» от «четыреста восьмого» в дополнение к кузову от «четыреста седьмого». Затем поменялся кузов - потому что как возить молодую жену и двух прелестных дочек на машине, которая выглядит как старомодный «четыреста седьмой»?
Спустя 28 лет Александр Григорьевич, превратившийся из худого рыжего очкарика в энергичного седого мужчину, ездил на «Москвиче - 400», у которого не было ни одной оригинальной запчасти - и выглядел он уже вот так:
Фото: drive2.ru
Кузов, двигатель и прочие подробности - от «Москвича - 2140». Отличная машина!
Единственное, что осталось от исходной машины - цвет. Светло-серый. И документы.
А потом начались девяностые - и Александру Григорьевичу было уже не до эволюции «Москвича». Только бы ездил! Да и завод АЗЛК, где выпускались эти автомобили, закрыли - кажется, там сейчас какие-то бизнес-территории: офисы и всякое такое...
А еще лет через десять выросшие дочки подарили отцу новый «Пежо». Разумеется, светло-серого цвета.
Но «Москвич - 400» по-прежнему на ходу. Мало ли что может случиться? А «Москвич» ездит уже седьмой десяток лет. Ну, были замены отдельных деталей - и что? Машина-то та же самая! Крепкая! Что ей сделается?