Так, навеяло
Вера в «доброго царя» не убиваема. Сколько раз уже сталкивался с тем, что вроде бы образованные и интеллигентные люди, которых любо-дорого слушать, и которые совершенно по делу, на чем только свет стоит, клянут местные власти, всех этих салтыково-щедринских губернаторов и проходимцев-депутатов, вдруг с каким-то придыханием начинают говорить что-то вроде: «А Он не знает», «а Его обманывают». А контраргументы про рыбу, гниющую с головы, пушкинское «Я сам обманываться рад» мгновенно разбиваются о песок упрямой и непоколебимой уверенности.
И вспоминается мне сразу один знакомый пенсионер, у которого рядом с солидным иконостасом висит пожелтевший от времени портрет чего-то пишущего за столом товарища Сталина (такое соседство для многих в порядке вещей). Так вот, по дурости своей пытался я с ним дискутировать на извечную для всего нашего народа и отечественных телевизионных передач тему сталинизма. Приводил вполне логичные доводы, основанные на архивных документах, в итоге довел старика, сыпавшего фразами: « А Он не знал, это всё Берия, это всё здесь, на местах перегибы», чуть ли не до исступления.
И вспоминается тут сразу молитвенное пение, хоругви и топот тысяч ног, ведомых Гапоном, закончившийся кровавой баней, и «прелестные письма» вора и разбойника Стеньки Разина, слуги царя, врага бояр и царских слуг, и еще немало исторических эпизодов. Вера в «доброго царя» не убиваема. Но улыбнётся ли народу счастье из дворца?
И вспоминается мне сразу один знакомый пенсионер, у которого рядом с солидным иконостасом висит пожелтевший от времени портрет чего-то пишущего за столом товарища Сталина (такое соседство для многих в порядке вещей). Так вот, по дурости своей пытался я с ним дискутировать на извечную для всего нашего народа и отечественных телевизионных передач тему сталинизма. Приводил вполне логичные доводы, основанные на архивных документах, в итоге довел старика, сыпавшего фразами: « А Он не знал, это всё Берия, это всё здесь, на местах перегибы», чуть ли не до исступления.
И вспоминается тут сразу молитвенное пение, хоругви и топот тысяч ног, ведомых Гапоном, закончившийся кровавой баней, и «прелестные письма» вора и разбойника Стеньки Разина, слуги царя, врага бояр и царских слуг, и еще немало исторических эпизодов. Вера в «доброго царя» не убиваема. Но улыбнётся ли народу счастье из дворца?