Портеньос из Байреса
Написал для журнала "Дискавери" о настоящих портеньос из Байреса: и о брутальных парнях из Ла-Боки и о любителях Борхеса в кафе "Тортони". Название статьи не моё и фото тоже - я ведь не езжу в туристических автобусах. Привожу здесь полную версию с прямой речью латвийского бродяги Яниса, которого повстречал близ адской трущобы "Villa 31".
Если Буэнос-Айрес представляется вам опасным городом, где даже в светлое время суток стоит соблюдать осторожность, а по вечерам многие кварталы вообще лучше обходить стороной, то не стану вас в этом разубеждать. Но если вы будете наблюдать за жизнью Байреса только из окон фешенебельных отелей, экскурсионных автобусов или такси, то никогда не прочувствуете его темпераментную душу.
Аналог "Аэроэкспресса" в аргентинской столице ещё не появился - с железными дорогами плохо во всей Южной Америке. Выйдя из здания аэропорта "Эсейса", следую мимо таксистов к пустующим автобусным остановкам. Автобусы в этом городе нужно ловить, словно попутку, ибо шофёры Байреса настолько поглощены уличными гонками со всеми участниками дорожного движения, что им нет никакого дела до потенциальных пассажиров, просто так стоящих на остановке. Замечаю лихо мчащийся автобус № 33 и еле успеваю затормозить его жестом автостопщика.
Автоматы по продаже билетов в салоне реагируют только на многоразовые карты или на мелкие монеты. Купюры они не принимают, как и водители, занятые исключительно эффектными обгонами.
За рулём сидел немногословный и серьёзный мужчина в тёмных очках. Он информировал меня об оплате проезда и маршруте следования только важными кивками головы. Глядя на него, можно было подумать, что он возит боссов преступного мира или директоров транснациональных корпораций (что, подчас, одно и то же), а не сидит за баранкой общественного транспорта. Пока мы не въехали в центр, водитель разгонялся по левой полосе так, будто его звали Хуан-Мануэль Фанхио, и он собирался выиграть Гран-при Аргентины в погоне за пятым чемпионским титулом Формулы-1, а не обогнать медленно ползущий грузовик.
Я поселяюсь в самом сердце Байреса - в квартале Сан-Тельмо - в типичном доме конца 19 века с широкими лестничными пролётами и патио. Двери комнат выходят в длинный общий коридор, где на весь этаж всего два туалета и ванная комната. Нечто вроде аргентинской коммуналки. В маленьких комнатушках с высоченными потолками раньше ютились чуть ли не вдесятером - семьи тогда были более многочисленны. Наверняка они сочли бы за непозволительную роскошь, что их жилище превратили в двухместный номер, да ещё и с вентилятором, а дом наделили претенциозным названием "Отель Карли". Стоимость ночлега эквивалентна 10 долларам. Неплохая цена для самого респектабельного района. Правда, таковым он являлся до 1871 года, пока эпидемия жёлтой лихорадки не вынудила аристократов и скотопромышленников переселиться в квартал Реколета, оставив его для итальянских и прочих иммигрантов, чьи потомки живут тут до сих пор.
Хозяйка "Карли" - бойкая пожилая сеньора Мария, напоминающая персонажей старых фильмов о нелёгкой трудовой жизни итальянцев в Новом Свете. Большинство из них были отнюдь не из мафиозных кланов. Помимо выдачи ключей постояльцам, она постоянно занята уборкой, стиркой или сушкой белья. Её супруг - весьма почтенный дедушка, предпочитающий неспешно спускаться по лестнице задом наперёд и засыпать в кресле с утренней газетой.
Если Сан-Тельмо - сердце Байреса, то Пласа Доррега - сердце самого сердца. На этой площади почти никогда не смолкает музыка, в кафе льётся рекой пиво "Патагония", а мужчины, напоминающие матадоров, кружат в вихре танго своих крутобёдрых партнёрш, обладающих фантастической грацией, чувством ритма и отточенностью движений. Когда танцоры устают, их подменяют виртуозные гитаристы или клавишники, исполняющие мелодии не только Астора Пьяццоллы или Карлоса Гарделя.
Уличные музыканты и танцоры обладают не только высочайшим мастерством исполнения. Они обязательно подойдут к вашему столику и вежливо поинтересуются, понравилась ли вам их искусство и искренне поблагодарят за любое вознаграждение. Если оно вам не понравится - то вы бесчувственный сухарь, и явно ошиблись городом.
На смену музыкантам в центр площади вновь выходят танцоры, проживающие минуты убийственной страсти под оцифрованные записи из 20-х годов. Кстати, раритетные пластинки, патефоны и прочий антиквариат даже из позапрошлого века продаётся на этой же площади. Если вы любитель редкостных диковин, то можете обнаружить на этом блошином рынке сокровищ не меньше, чем водолазы в трюмах затонувших кораблей.
А каждое воскресенье на Пласа Доррега и окрестных улицах проходит большая ярмарка и буйные празднества. После весёлой фиесты работники коммунальных служб до поздней ночи снимают гирлянды, транспаранты с плакатами и убирают кучи мусора.
Лучшее место в Сан-Тельмо, где можно поужинать знаменитой аргентинской парильядой - это ресторан "Дон Эрнесто". В России любят жарить шашлыки, но у нас нет таких коров, пускай они давно не пасутся в дикой пампе, а выращиваются почти промышленным способом.
Буква "LL" в Аргентине читается не как в классическом кастильском. "Parrillada" на местном диалекте звучит как "париджада". Но лучше попробовать это слово на вкус.
Вам принесут порции, будто вас зовут Пантагрюэль или Гаргантюа, и вы собираетесь отправиться в соответствующий круг ада для чревоугодников. Однако вы и не заметите, как с удовольствием всё съели под бутылочку превосходного вина из провинции "Мендоса". А когда горячая красотка-официантка принесёт вам счёт, вы будете приятно удивлены, что вкусно поужинали всего за 15 долларов. Вам обязательно захочется вернуться сюда то ли из-за превосходной кухни, то ли благодаря манере подачи тарелок прекрасной официанткой, которая словно исполняла танго с подносом.
Возможно, обитатели Сан-Тельмо и не мыслят себе иного существования, кроме как в ритмах Пьяццоллы. В переулке около "Дона Эрнесто" темпераментная мучача громко предъявляла претензии своему мужчине. Первая мысль, которая приходит в голову: "Если она срочно не сублимирует свою страсть в танго, то точно его прирежет".
Сан-Тельмо граничит с двумя колоритными "портовыми" районами, у которых сходное прошлое, но весьма различное настоящее.
Пуэрто Мадера построен на месте старых доков. Теперь здесь красуются небоскрёбы, парусные шхуны, многочисленные кафе на набережной и белый мост, словно танцующий над водой. Архитектор Сантьяго Калатрава назвал своё воздушное творение "Мост женщины". А что, как не танец, - самое органичное состояние для прекрасной дамы в этом городе.
Прежних портеньос вытеснили представители среднего класса новой волны, которые сделали Пуэрта Мадеру "современным и респектабельным районом". Раньше здесь царили такие же суровые порядки, как в Ла-Боке, куда пока не дошло модное поветрие джентрификации.
Истории о жуткой уличной преступности Байреса я выслушал из первоисточника. То есть - из уст латвийского бродяги, встреченного у памятника "либертадору" Сан-Мартину - освободителю аргентинского народа от испанской колониальной зависимости. Площадь, названная в его честь, находится около вокзала Ретиро, рядом с которым стихийно самоорганизовалась зловещая трущоба "Villa 31", где в убогих лачугах обитают одни из самых отчаянных в мире парней, доведённые до этого отчаяния крайней степенью нищеты. Это место даже не обозначено на картах. Из всех ваших личных достоинств, больше всего они оценят ваш кошелёк или электронные гаджеты.
Однако мой новый приятель, имевший вид человека, хорошенько поскитавшегося по континентам, хотел лишь живого общения на русском языке. В руке он держал большую пластиковую бутыль с мутной жидкостью, которую немедленно предложил выпить в самых вежливых фразах.
Звали его Янис. В юности он тренировался с молодёжным составом рижского "Динамо", а ещё то плавал на рыболовецком судне, то закручивал консервы на берегу. После развала Советского Союза жизнь в независимой Латвии не показалась ему лучше, и он уплыл за океан. С лёгким акцентом Янис рассказывал о своей аргентинской Одиссее:
"Я приплыл сюда ещё в конце 90-х. Но однажды потерял документы. Вернее, меня ограбили. С тех пор живу здесь на улице, но мне нравится. Жить можно. Даже зимой, если из Антарктиды ветром не надует. А ты где остановился, кстати? В Сан-Тельмо?".
Янис повернул шею и нагнул голову: "Видишь шрам? Это меня там порезали три месяца назад. Но я сам виноват, сидел пьяный на ступеньках, и не заметил, как они сзади подошли.
А вот был случай, встретил я тут двух поляков - парня с девушкой. Они объездили полмира, совершали кругосветку. Пошли фотографировать Ла-Боку. А аппарат у них жутко навороченный был. В общем, засветили его, и у них в первый же день его отобрали. Хорошо, не подстрелили. А им, дуракам, было обидно, что пропали все их снимки из Африки и Азии. Да, это не Бирма с Непалом, где шляешься, где и когда хочешь и чувствуешь себя в полной безопасности. Тут нет организованной преступности, но полно безбашенных молодчиков. Просто не надо разевать рот, а смотреть по сторонам.
Рад был поговорить, товарищ! А вообще - это отличный город". Янис отхлебнул из бутылки и протянул руку на прощанье.
Я был с ним полностью согласен. Несмотря на анонсируемый развязный бандитизм, Байрес внушал мне искреннюю симпатию. А более всего - квартал Сан-Тельмо, где недавно порезали бедолагу Яниса. Почему-то я чувствовал там себя в полной безопасности.
Однако и криминальная слава Ла-Боки кажется несколько преувеличенной, особенно в 10 утра. Буэнос-Айрес - один из тех мегаполисов, где всё ещё развито реальное промышленное производство. Честный трудовой люд пахал в порту и на заводах, а те немногие преступные элементы и отбросы общества, что грабили иностранцев и своих богатых сограждан, отсыпались, придя с ночной смены.
Каминито - ярко разрисованная улочка, раскрученная в туристических путеводителях, - по утрам почти пустует. Для кутежа в ресторане "Распутин" и уличного танго - слишком раннее время. Даже самые отъявленные тангерос на площади Доррега начинали только после обеда.
По Каминито фланировали несколько гринго с рюкзаками на животе да кучка скучающих подростков. Все, как на подбор, - симпатичные юные бандидос, прогуливающие школу и поглядывающие на фотоаппараты прохожих, словно бы прицениваясь, сколько за них даст знакомый скупщик краденого. А может они были просто хорошими ребятами, разрабатывающими маршрут экскурсии для местного краеведческого музея.
В пестрой цветовой гамме Каминито преобладает сине-золотой оттенок. В форме именно такой расцветки на поле выходит легендарная команда "Бока хуниорс", чей стадион "Бомбонера" стоит неподалёку. На его газон в жёлто-синих футболках выходили поистине великие футболисты, в том числе и сам Диего Марадона, который в Аргентине почитается чуть ли не за живого бога, ибо наряду с католицизмом в стране существует и другая религия - футбол. Если уж сам Римский Папа Франциск является страстным болельщиком другого буенос-айресского клуба "Сан-Лоренсо", то что говорить о его пастве.
Если вы встретите в Ла-Боке человека в красно-белой майке, скорее всего, - это самоубийца или сумасшедший. Ведь это цвета злейшего врага "Хуниорс" - клуба "Ривер Плэйт", за который болеют инчас из более богатой части общества, живущие где-нибудь в квартале Палермо. Матчи между этими командами - суперклассико Южной Америки, сравнимые по значению и зрелищности с поединками "Реала" и "Барселоны". "Трущобы" против "миллионеров" - так иногда позиционируется это противостояние. Если это так, то нынешнего президента Аргентины можно назвать миллионером из трущоб. Ведь бизнесмен Маурисио Макри успел побывать президентом "Боки", прежде чем встать во главе всей страны.
Остальные улицы Ла-Боки днём почти безлюдны. Гулять по ним не приходит в голову даже местным обывателям, а подавляющее большинство туристов, посетивших Каминито, спешит ретироваться оттуда на такси.
Возможно, всё дело в недостатке живописности пространства. Проходя мимо какого-то склада, я встретился взглядом с охранником за хорошо укреплённым решётчатым забором: он смотрел на меня с чрезвычайным изумлением, словно бы не понимая, почему я разгуливаю здесь пешком, и вообще всё ещё жив.
На подходе к парку Лесама сразу появляются прохожие, точно здесь заканчивается граница опасной зоны. Если вы захотите поблагодарить высшие силы, что выбрались невредимыми из Ла-Боки, или просто предаться тихой ностальгии по родине - совсем рядом с парком есть действующий русский православный храм.
Русское искусство также не чуждо интеллигентным жителям Буэнос-Айреса. Ещё Стравинский и Шаляпин проложили сюда культурную тропу из России, выступая в знаменитом театре "Колон". И до сих пор в городе встречаются афиши оперных или балетных постановок, в которых фигурируют русские фамилии. Например, в театре "Колизей" шёл балет "Дон Кихот", где солировали Даниил Симкин и Мария Кочеткова.
Многие называют Буэнос-Айрес южноамериканским Парижем. Я бы пошёл ещё дальше и высказал, возможно, крамольное суждение: несмотря на все свои проблемы с криминальной обстановкой, Байрес сейчас в гораздо большей степени европейский город, чем современный Париж, некоторые районы которого ныне напоминают худший вариант Магриба.
Исторически сложилось, что Аргентина, наряду с Уругваем, - самые "белые" страны всего континента, ибо не завозили рабов из Африки. Правда, запятнали себя геноцидом индейцев во времена освоения новых территорий. Роль чернокожих или арабов, продающих в Европе ширпотреб или бесцельно слоняющихся по улицам, в Аргентине играют боливийцы и парагвайцы.
Мало кто знает, что в начале 20 века средний уровень жизни в Аргентине и Уругвае был выше, чем в большинстве европейских государств. Не зря сюда приехало столько людей из такой бедной страны, как Италия. Аргентинцы богатели, поставляя на мировой рынок скот и зерно, и с размахом возводили величественные строения. Архитектура исторического центра соответствует лучшим европейским образцам: вы будете поражены монументальностью Национального Конгресса, Банка, театра "Колон", Кафедрального Собора, великолепием многочисленных церквей и особняков богачей прошедшей эпохи процветания на основе аграрной экономики. Даже из кладбища в квартале Реколета они умудрились сделать городскую достопримечательность, где в роскошных склепах с помпезными надгробными памятниками обретала последний приют аргентинская знать. Страсть к возведению фантастически красивых некрополисов питают во всей Латинской Америке - чего только стоят скульптурные композиции на кладбищах в Гаване или в Вальпараисо. Но место перехода в иной мир обставили в Реколете с особенным шиком.
С таким же размахом получилась Авенида 9 июля (День Независимости страны), рассекающая центр города. Через самую широкую улицу в мире можно переходить минут 10, если повезёт со светофорами.
Президентский дворец называется "Каса Росада" - "Розовый дом". Вы догадаетесь с первого взгляда. В коллективном бессознательном наверняка присутствует образ Эвиты Перон, поющей электорату "Не плачь по мне Аргентина" с его балкона под музыку Эндрю-Ллойда Вебера.
Аргентинские мачо и гаучо не испытывали неловкости, когда ими правили женщины. Ещё совсем недавно резиденцию занимала другая сеньора - Кристина Киршнер, пока её не сменил бывший президент "Боки Хуниорс".
Для его спокойствия федеральная полиция Аргентины поставила рядом БТР с водомётом - мало ли, безжалостные ребята из адской трущобы "Villa 31", не обозначенной на картах около вокзала Ретиро, придут требовать социальные гарантии; по сравнению с ними парни из Ла-Боки - всего лишь брутальные пролетарии, которым хватает футбола, чтобы забыть о революционной тоске.
Солдаты почётного караула в парадных мундирах строевым шагом проходят прямо сквозь толпу мимо Собора и сворачивают в казарму, сопровождаемые любопытными взглядами школьников, которых организованно ведут приобщаться к католичеству.
На Майской Площади близ Дворца вы встретите множество красивых девушек, фотографирующихся на память или отдыхающих на газоне. В Аргентине в очень правильных пропорциях смешивались народности из Пиреней и Апеннин, к ним чуть-чуть добавился германо-славянский элемент и совсем немного индейской крови. Результат получился превосходным, как обычно и бывает при активном дрейфе генов. Впрочем, как и в соседней Бразилии, просто их красота несколько иная.
"Аргентина манит негра" лишь в русском палиндроме. Если вы увидите в Байресе темнокожих девушек, то, скорее всего, - это бразильские туристки. Бразильянки резко выделяются из толпы не только своими достоинствами королев самбадрома. Хотя с формами в нужных местах у аргентинок тоже полный порядок. Возможно, они являют собой лучшую рекламу здоровой белковой диеты, основанную на блюдах местной кухни. Глядя на них, сразу становится понятным, что каждый день они ели "париджаду", а не изводили себя веганством, обезжиренным творогом, безалкогольным пивом или сыром без холестерина. На мясе чудесных аргентинских коров любая сладкоежка или поклонница фаст-фуда превращается.
При этом аргентинки умудряются выглядеть очень стройными даже в почтенном возрасте. Часто вы видите перед собой спины элегантно одетых женщин лет 30-40, с точёными фигурами и длинными ухоженными волосами, и только обогнав такую даму на повороте удивляетесь, что им на 30 лет больше, чем вы предполагали.
В отличие от площади Доррега, которая шумит и после полуночи, центр Байреса будто засыпает уже часам к 10. "Каса Росада" и пласа де Майо после захода солнца - это вам не Красная Площадь и окрестности Кремля, где даже поздним вечером полно народа. Тут стоит лишь полицейский броневик и шастают редкие подозрительные личности. А "Приличное общество" сосредоточено в культурных оазисах, вроде богемного кафе "Тортони", где великий писатель Хорхе Луис Борхес любил посидеть после работы в Национальной Библиотеке.
В "Тортони" вас встретят изысканные седовласые официанты, позолоченные люстры, зеркала, колонны, картины и фотографии знаменитостей, посещавших это знаковое заведение, где в самой глубине сияющих интерьеров за столиком соображают на троих восковые копии Борхеса, певца и композитора Карлоса Гарделя и поэтессы-феминистки Альфонсины Сторни.
Антураж, обычно отсутствующий в повседневности жителей рабочих окраин. Хотя в кафе нет никакого особенного дресс-кода и любой может зайти сюда выпить чашечку кофе или бутылку прохладного сидра "Виктория", пахнущего кислыми яблоками, чтобы освежиться в жаркий день. Цены здесь отнюдь не заоблачные. Однако мир интеллектуальных завсегдатаев "Тортони" и портеньос из Ла-Боки - словно две параллельные Вселенные, почти не пересекающиеся между собой в черте одного города.
Настоящий Байрес многолик, как и подобает одному из интереснейших мегаполисов планеты. И у него совершенно точно есть свой особенный характер, отчётливо проявляющийся в его архитектуре, музыке и жителях; в припортовых кварталах или на улицах Сан-Тельмо, на которых жили и умирали персонажи многих ранних рассказов Борхеса, когда он ещё не возводил грандиозные здания Вавилонской библиотеки и не ушёл по саду расходящихся тропок в поисках книги вымышленных существ, а вдохновлялся честными дуэлями на ножах и танцорами милонги.