медаль
копипаст с правмира
По окончании стажировки иеромонах Евгений был направлен в глухое село, да еще и жилье перепало за три километра в полупустой деревне. Изба оказалась старинной, большой и поначалу отцу Евгению необыкновенно понравилась: он любил все старинное и традиционное.
Правда, начало это выпало на теплую осень, зато зимой, когда углы ветхого сруба покрылись изнутри густым инеем, молодой батюшка загрустил: сколько ни топи, изба вмиг выстужалась. Кровать пришлось переставить вплотную к печи, а спать - в шапке-ушанке, завязанной под бородой. Однако невзгоды он претерпевал стойко: ни одной службы не отменил и на требы ходил безотлагательно.
Бывало, заметет за ночь дорогу, а он рано утром - еще и бульдозер не прошел - пробивается через сугробы к храму, торит трехкилометровую тропу. И в этаком геройском подвижничестве молодой иеромонах отслужил долгую зиму, что вызвало у немногочисленных прихожан благодарное чувство. И вот, когда уже началась весна и потеплело так, что изба наконец просохла, отец Евгений впервые в священнической жизни своей столкнулся с грубой-прегрубой клеветой, которая показалась ему столь значительной, что он впал в отчаяние.
Его обвинили в сожительстве с некоей Анимаисой.
- Это кто? - растерянно спросил он у старухи-соседки.
- Как - кто? Баба!
- Уже неплохо для нашего времени, - признал иеромонах, - да хоть кто она есть-то?
- А помнишь, в магазине балакала?
- Пьянехонькая такая?
- Она.
- Ужас! - отец Евгений вспомнил безобразно пьяную тетку, которая донимала всю очередь матерной болтовней.
- Ужас не ужас, а ночевать к тебе в четверг приходила.
- Да откуда ж вы это взяли?
- А - говорят! - победно заключила соседка.
И поведала, что муж у Анимаисы сидел, но в четверг преждевременно воротился. А дома у нее был сварщик с газопровода. Муж зарезал сварщика, хотя и не до смерти: одного забрали в больницу, другого - обратно в тюрьму. Ну, Анимаиса к монаху и подалась.
Батюшка представил поножовщину лихих мужиков, лужу крови, врача со шприцем, милиционеров с наручниками и несчастную Анимаису, которая после всего выпитого и всего случившегося отправляется в ночь за три километра пешком, чтобы обольстить незнакомого человека.
- Бред какой-то, - заключил иеромонах.
- A - говорят! - обиделась старуха-соседка.
Отца Евгения эта напраслина так придавила, что он словно постарел. И до середины лета жил придавленным и постаревшим. На преподобного Сергия поехал в Лавру. Поисповедовался, а потом рассказал о своих скорбях. Старенький игумен спокойно сказал:
- Медаль.
- Что - медаль? - не понял отец Евгений.
- Считай, что заработал медаль, - пояснил игумен. - На орден эта клеветка не тянет, а на медаль - вполне. Так что иди и благодари Господа.
- Господи! Как здорово-то! - воскликнул отец Евгений.
Вернулся заметно помолодевшим. Отслужил благодарственный молебен и бросился совершать новые подвиги, навстречу грядущим медалям и орденам.
Печатается по изданию: Священник Ярослав Шипов «Лесная пустынь». М., 2009.
По окончании стажировки иеромонах Евгений был направлен в глухое село, да еще и жилье перепало за три километра в полупустой деревне. Изба оказалась старинной, большой и поначалу отцу Евгению необыкновенно понравилась: он любил все старинное и традиционное.
Правда, начало это выпало на теплую осень, зато зимой, когда углы ветхого сруба покрылись изнутри густым инеем, молодой батюшка загрустил: сколько ни топи, изба вмиг выстужалась. Кровать пришлось переставить вплотную к печи, а спать - в шапке-ушанке, завязанной под бородой. Однако невзгоды он претерпевал стойко: ни одной службы не отменил и на требы ходил безотлагательно.
Бывало, заметет за ночь дорогу, а он рано утром - еще и бульдозер не прошел - пробивается через сугробы к храму, торит трехкилометровую тропу. И в этаком геройском подвижничестве молодой иеромонах отслужил долгую зиму, что вызвало у немногочисленных прихожан благодарное чувство. И вот, когда уже началась весна и потеплело так, что изба наконец просохла, отец Евгений впервые в священнической жизни своей столкнулся с грубой-прегрубой клеветой, которая показалась ему столь значительной, что он впал в отчаяние.
Его обвинили в сожительстве с некоей Анимаисой.
- Это кто? - растерянно спросил он у старухи-соседки.
- Как - кто? Баба!
- Уже неплохо для нашего времени, - признал иеромонах, - да хоть кто она есть-то?
- А помнишь, в магазине балакала?
- Пьянехонькая такая?
- Она.
- Ужас! - отец Евгений вспомнил безобразно пьяную тетку, которая донимала всю очередь матерной болтовней.
- Ужас не ужас, а ночевать к тебе в четверг приходила.
- Да откуда ж вы это взяли?
- А - говорят! - победно заключила соседка.
И поведала, что муж у Анимаисы сидел, но в четверг преждевременно воротился. А дома у нее был сварщик с газопровода. Муж зарезал сварщика, хотя и не до смерти: одного забрали в больницу, другого - обратно в тюрьму. Ну, Анимаиса к монаху и подалась.
Батюшка представил поножовщину лихих мужиков, лужу крови, врача со шприцем, милиционеров с наручниками и несчастную Анимаису, которая после всего выпитого и всего случившегося отправляется в ночь за три километра пешком, чтобы обольстить незнакомого человека.
- Бред какой-то, - заключил иеромонах.
- A - говорят! - обиделась старуха-соседка.
Отца Евгения эта напраслина так придавила, что он словно постарел. И до середины лета жил придавленным и постаревшим. На преподобного Сергия поехал в Лавру. Поисповедовался, а потом рассказал о своих скорбях. Старенький игумен спокойно сказал:
- Медаль.
- Что - медаль? - не понял отец Евгений.
- Считай, что заработал медаль, - пояснил игумен. - На орден эта клеветка не тянет, а на медаль - вполне. Так что иди и благодари Господа.
- Господи! Как здорово-то! - воскликнул отец Евгений.
Вернулся заметно помолодевшим. Отслужил благодарственный молебен и бросился совершать новые подвиги, навстречу грядущим медалям и орденам.
Печатается по изданию: Священник Ярослав Шипов «Лесная пустынь». М., 2009.