(no subject)
Прочно, казалось бы, похороненное прошлое тянется из глубин памяти, цепляется когтями, пытаясь вылезти в здесь-и-сейчас. Кидается на аптекарские весы горстью цветных осколков-воспоминаний, разноцветных рыже-осенних песчинок-минут, мумиями несколько лет назад облетевших листьев и следами давно высохших капель дождя.
Больно не только умирать. Воскрешение давно закопанного на дне сердца, похороненного в архивах переписок и стертых файлов куда больнее.
Когда отваливается куском тонущего танкера огромная часть жизни, еще можно из последних сил выдержать, достроить вокруг торчащих из оставшегося обломка нитей до целого. Потом долго и аккуратно подправлять это пока зыбкое и тонкое образование, укреплять новыми частичками бытия, поливать слезами, кровью, эмоциями, пока наконец не получить вполне цельную и даже интересную жизнь. Ну и получила себе, все вроде бы прекрасно, ну ладно, не прекрасно, но очень даже хорошо. А потом бац - и утонувший было кусок, размытый, покусанный рыбами, обросший кораллами и ракушками медленно всплывает на поверхность и пытается, взрезав долго и с болью выстраиваемое, залезть обратно.
Три половинки одного целого, черт бы его подрал. И даже тут у нас еще есть два выхода!
Разрушить в пыль все, что есть, пытаясь засунуть в одну плоскость две разных прямых, проходящие через одни и те же две точки. Или вылупиться в пространство с бОльшим количеством измерений, а то и вообще поменять Евклида на Лобачевского. Другое дело, что для каких-то объектов это может оказаться невозможно.
Больно не только умирать. Воскрешение давно закопанного на дне сердца, похороненного в архивах переписок и стертых файлов куда больнее.
Когда отваливается куском тонущего танкера огромная часть жизни, еще можно из последних сил выдержать, достроить вокруг торчащих из оставшегося обломка нитей до целого. Потом долго и аккуратно подправлять это пока зыбкое и тонкое образование, укреплять новыми частичками бытия, поливать слезами, кровью, эмоциями, пока наконец не получить вполне цельную и даже интересную жизнь. Ну и получила себе, все вроде бы прекрасно, ну ладно, не прекрасно, но очень даже хорошо. А потом бац - и утонувший было кусок, размытый, покусанный рыбами, обросший кораллами и ракушками медленно всплывает на поверхность и пытается, взрезав долго и с болью выстраиваемое, залезть обратно.
Три половинки одного целого, черт бы его подрал. И даже тут у нас еще есть два выхода!
Разрушить в пыль все, что есть, пытаясь засунуть в одну плоскость две разных прямых, проходящие через одни и те же две точки. Или вылупиться в пространство с бОльшим количеством измерений, а то и вообще поменять Евклида на Лобачевского. Другое дело, что для каких-то объектов это может оказаться невозможно.