«Победоносная война», не будь которой, не было бы, вероятно, и Крымской войны
Закончившаяся 29 (17 по ст. ст.) августа 1849 г. Венгерская война, именуемая так же в нашей историографии как «Венгерский поход», имела крайне неоднозначное в дальнейшей истории нашей страны значение. При всем том, что чисто военные ее результаты свидетельствовали о несомненном успехе: победа над неприятелем (с минимальными потерями) была достигнута чуть более чем за месяц.
Причины столь сомнительной оценки военной кампании заключаются во всей предыдущей рискованной политике, которую исполняла Россия, взвалив на себя совершенно излишнюю и авантюрную роль «жандарма Европы». 26 сентября 1815 года после победы над Наполеоном Александр I, австрийский император Франц I и прусский король Фридрих-Вильгельм III заключили в Париже Священный союз. Суть союза - вечная консервация режимов, престолов и государственных границ в Европе. Увы, монархи забыли завет первого в истории диалектика - Гераклита: «Все течет, все изменяется». Историю никогда не загнать в прокрустово ложе искусственных нежизнеспособных договоров.
Но дело не только в том, что Священный союз был нежизнеспособен. Его суть противоречила интересам России. Если Австрия заглотила гораздо больше, чем могла переварить, и не только не могла претендовать на большее, но и стала быстро терять захваченное (Италия, германские княжества), то вопрос обеспечения безопасности России на юге так и не был решен. Вот послушал бы Александр I Кутузова, не полез бы в Европу, и война там продлилась еще лет десять как минимум. А за это время Россия, глядишь, и могла бы решить вопрос с Проливами.
Между тем Николай I, как и его предшественник Александр I продолжал с упорством, как говорят, достойным лучшего применения, играть роль жандарма Европы. Николай I запросто, например, мог позволить себе «средь шумного бала» громогласно заявить: «Седлайте коней, господа! В Париже революция», - и вопрос с европейским вольнодумием решался быстро и категорично.
Поэтому, как только в Вене почувствовали, что в их «лоскутной империи» начало «припекать», и Будапешт заявил о своих независимых намерениях (а в мае 1849 революционные войска были готовы к захвату столицы империи Габсбургов), Франц Иосиф I воззвал к «русскому своему брату» царю Николаю. И тот, следуя союзнической верности, в середине июня 1849 г. отправил на усмирение венгерской смуты стотысячный корпус генерала Ивана Паскевича, который уже 24 числа без боя занял Кошице.
Стоит отметить, что противники испытывали друг к другу сильные взаимные комплиментарные отношения. Ни русские солдаты и офицеры не желали воевать с венграми, как, впрочем, и венгры не желали стрелять в русских солдат. Вся деятельность штаба Паскевича заключалась в постоянном маневрировании армии по степям Венгрии, постепенно загонявшей ополченцев-мадьяров без боя в патовую ситуацию.
При этом были намеренно не использованы многочисленные возможности уничтожения довольно крупных отрядов повстанцев, которым была дана возможность ускользнуть из окружений по оставленным не захваченными мостам. Более того, в июле 1849 года Паскевич проигнорировал захват Дебрецена, сославших на угрозу для его коммуникаций, что дало возможность венгерским отрядам выйти из возможного окружения и уничтожения на юг.
В свою очередь, отряды венгерских гусар, успешно разбивавшие более крупные австрийские соединения, многократно проезжали мимо, даже, небольших пикетов русского корпуса и не затрагивали коммуникаций русской армии. А венгерские и русские офицеры, встречавшиеся в деревенских корчмах, не раз вместе «чистили физиономии» заносчивым австриякам.
Подытоживая, можно сказать, что ввод войск в Венгрию в 1849 г. был роковой ошибкой Николая I. Россия упустила уникальную возможность создания в центре Европы мощнейшей пророссийски настроенной Венгрии, а, возможно, и более - вхождение её под протекторат в состав России на тех же правах, что имела Финляндия. Габсбурги же увидели мощь российской армии и опасность, которую могут представлять объединившиеся против Вены народы Империи. Европейская, и прежде всего британская, пресса получила возможность еще больше разжечь ненависть к России в европейских странах, а австрийский император Франц Иосиф I через шесть лет отплатил России черной неблагодарностью, фактически присоединившись к Англии и Франции в ходе Крымской войны.
У Николая I не было никаких оснований опасаться переноса революции из Венгрии в Россию. А вот развал Австро-Венгерской империи в 1849 г. мог кардинально изменить исход грядущей Крымской войны (или даже вовсе ее предотвратить) и всей последующей истории Европы.
Причины столь сомнительной оценки военной кампании заключаются во всей предыдущей рискованной политике, которую исполняла Россия, взвалив на себя совершенно излишнюю и авантюрную роль «жандарма Европы». 26 сентября 1815 года после победы над Наполеоном Александр I, австрийский император Франц I и прусский король Фридрих-Вильгельм III заключили в Париже Священный союз. Суть союза - вечная консервация режимов, престолов и государственных границ в Европе. Увы, монархи забыли завет первого в истории диалектика - Гераклита: «Все течет, все изменяется». Историю никогда не загнать в прокрустово ложе искусственных нежизнеспособных договоров.
Но дело не только в том, что Священный союз был нежизнеспособен. Его суть противоречила интересам России. Если Австрия заглотила гораздо больше, чем могла переварить, и не только не могла претендовать на большее, но и стала быстро терять захваченное (Италия, германские княжества), то вопрос обеспечения безопасности России на юге так и не был решен. Вот послушал бы Александр I Кутузова, не полез бы в Европу, и война там продлилась еще лет десять как минимум. А за это время Россия, глядишь, и могла бы решить вопрос с Проливами.
Между тем Николай I, как и его предшественник Александр I продолжал с упорством, как говорят, достойным лучшего применения, играть роль жандарма Европы. Николай I запросто, например, мог позволить себе «средь шумного бала» громогласно заявить: «Седлайте коней, господа! В Париже революция», - и вопрос с европейским вольнодумием решался быстро и категорично.
Поэтому, как только в Вене почувствовали, что в их «лоскутной империи» начало «припекать», и Будапешт заявил о своих независимых намерениях (а в мае 1849 революционные войска были готовы к захвату столицы империи Габсбургов), Франц Иосиф I воззвал к «русскому своему брату» царю Николаю. И тот, следуя союзнической верности, в середине июня 1849 г. отправил на усмирение венгерской смуты стотысячный корпус генерала Ивана Паскевича, который уже 24 числа без боя занял Кошице.
Стоит отметить, что противники испытывали друг к другу сильные взаимные комплиментарные отношения. Ни русские солдаты и офицеры не желали воевать с венграми, как, впрочем, и венгры не желали стрелять в русских солдат. Вся деятельность штаба Паскевича заключалась в постоянном маневрировании армии по степям Венгрии, постепенно загонявшей ополченцев-мадьяров без боя в патовую ситуацию.
При этом были намеренно не использованы многочисленные возможности уничтожения довольно крупных отрядов повстанцев, которым была дана возможность ускользнуть из окружений по оставленным не захваченными мостам. Более того, в июле 1849 года Паскевич проигнорировал захват Дебрецена, сославших на угрозу для его коммуникаций, что дало возможность венгерским отрядам выйти из возможного окружения и уничтожения на юг.
В свою очередь, отряды венгерских гусар, успешно разбивавшие более крупные австрийские соединения, многократно проезжали мимо, даже, небольших пикетов русского корпуса и не затрагивали коммуникаций русской армии. А венгерские и русские офицеры, встречавшиеся в деревенских корчмах, не раз вместе «чистили физиономии» заносчивым австриякам.
Подытоживая, можно сказать, что ввод войск в Венгрию в 1849 г. был роковой ошибкой Николая I. Россия упустила уникальную возможность создания в центре Европы мощнейшей пророссийски настроенной Венгрии, а, возможно, и более - вхождение её под протекторат в состав России на тех же правах, что имела Финляндия. Габсбурги же увидели мощь российской армии и опасность, которую могут представлять объединившиеся против Вены народы Империи. Европейская, и прежде всего британская, пресса получила возможность еще больше разжечь ненависть к России в европейских странах, а австрийский император Франц Иосиф I через шесть лет отплатил России черной неблагодарностью, фактически присоединившись к Англии и Франции в ходе Крымской войны.
У Николая I не было никаких оснований опасаться переноса революции из Венгрии в Россию. А вот развал Австро-Венгерской империи в 1849 г. мог кардинально изменить исход грядущей Крымской войны (или даже вовсе ее предотвратить) и всей последующей истории Европы.