Дети солнца: о красоте и телесности сталинской эпохи.
Оригинал взят у zina_korzina в Дети солнца: о красоте и телесности сталинской эпохи.
…Изобразительная концепция конца 1920-х - середины 1950-х годов базировалась на особых - всем понятных, но при этом, возвышенных стандартах античности, ренессанса, барокко, сплетавшихся с современной эстетикой Art Deco и порождавших уникальный вид красоты. Застывшая классика мгновенно оживала - «…под напором стали и огня», чтобы сказку сделать былью, покорить пространство и время… В высоком, но постижимом небе парили дирижабли, на поворотах ревели авто, а мимо полустанков проносится поезд «…в далёкую страну Сибирь…». Динамика новизны и - при этом - желание найти ответы в прошлом. Поэтому в фильме «Строгий юноша» мы видим «оживление» Дискобола - новый светлый человек рождался из духа движения. «Есть тип мужской наружности, который выработался как бы в результате того, что в мире развивались техника, авиация, спорт», - писал Юрий Олеша и торжествующе констатировал:
«Из-под кожаного козырька шлема пилота, как правило, смотрят на вас светлые глаза. И вы уверены, что когда лётчик снимет шлем, то перед вами блеснут светлые волосы». Книжно-лозунгово-кинематографический Парадиз оказался населён солнечными блондинами - они могли быть комиссарами и футболистами, полярниками и заводскими инженерами. С плакатов смотрели голубоглазые комсомольцы, борющиеся с мировой контрой. Контра была лупоглаза и гнилозуба, уродливо худосочна. Или же - напротив, лопалась от жира, от неправедно добытых богатств. «Джаз - музыка толстых!» - провозглашали пролетарские писатели, а во дворце культуры, в мраморном зале среди версальской лепнины и гербов союзных республик, умело вальсировали потомки крепостных пейзан...
Далее - тут и даже с иллюстрациями.
«Из-под кожаного козырька шлема пилота, как правило, смотрят на вас светлые глаза. И вы уверены, что когда лётчик снимет шлем, то перед вами блеснут светлые волосы». Книжно-лозунгово-кинематографический Парадиз оказался населён солнечными блондинами - они могли быть комиссарами и футболистами, полярниками и заводскими инженерами. С плакатов смотрели голубоглазые комсомольцы, борющиеся с мировой контрой. Контра была лупоглаза и гнилозуба, уродливо худосочна. Или же - напротив, лопалась от жира, от неправедно добытых богатств. «Джаз - музыка толстых!» - провозглашали пролетарские писатели, а во дворце культуры, в мраморном зале среди версальской лепнины и гербов союзных республик, умело вальсировали потомки крепостных пейзан...