Сепаратизм
Особенность украинского самостийничества - в том, что оно ни под какие
из существующих учений о национальных движениях не подходит и никакими
"железными" законами не объяснимо. Даже национального угнетения, как первого
и самого необходимого оправдания для своего возникновения, у него нет.
Единственный образец "угнетения" - указы 1863 и 1876 гг., ограничивавшие
свободу печати на новом, искусственно создававшемся литературном языке - не
воспринимались населением как национальное преследование. Не только простой
народ, не имевший касательства к созданию этого языка, но и девяносто девять
процентов просвещенного малороссийского общества состояло из противников его
легализации. Только ничтожная кучка интеллигентов, не выражавшая никогда
чаяний большинства народа, сделала его своим политическим знаменем. За все
300 лет пребывания в составе Российского Государства, Малороссия-Украина не
была ни колонией, ни "порабощенной народностью".
Когда-то считалось само собой разумеющимся, что национальная сущность
народа лучше всего выражается той партией, что стоит во главе
националистического движения. Ныне украинское самостийничество дает образец
величайшей ненависти ко всем наиболее чтимым и наиболее древним традициям и
культурным ценностям малороссийского народа: оно подвергло гонению
церковнославянский язык, утвердившийся на Руси со времен принятия
христианства, и еще более жестокое гонение воздвигнуто на общерусский
литературный язык, лежавший в течение тысячи лет в основе письменности всех
частей Киевского Государства, во время и после его существования.
Самостийники меняют культурно-историческую терминологию, меняют традиционные
оценки героев событий прошлого. Все это означает не понимание и не
утверждение, а искоренение национальной души. Истинно национальное чувство
приносится в жертву сочиненному партийному национализму.
Схема развития всякого сепаратизма такова: сначала якобы пробуждается
"национальное чувство", потом оно растет и крепнет, пока не приводит к мысли
об отделении от прежнего государства и создании нового. На Украине этот цикл
совершался в обратном направлении. Там сначала обнаружилось стремление к
отделению, и лишь потом стала создаваться идейная основа, как оправдание
такого стремления.
В заглавии настоящей работы не случайно употреблено слово "сепаратизм"
вместо "национализма". Именно национальной базы не хватало украинскому
самостийничеству во все времена. Оно всегда выглядело движением ненародным,
вненациональным, вследствие чего страдало комплексом неполноценности и до
сих пор не может выйти из стадии самоутверждения. Если для грузин, армян,
узбеков этой проблемы не существует, по причине ярко выраженного их
национального облика, то для украинских самостийников главной заботой все
еще остается доказать отличие украинца от русского. Сепаратистская мысль до
сих пор работает над созданием антропологических, этнографических и
лингвистических теорий, долженствующих лишить русских и украинцев какой бы
то ни было степени родства между собой.
Поляки, в самом деле, по праву могут считаться отцами украинской
доктрины. Она заложена ими еще в эпоху гетманщины. Но и в новые времена их
творчество очень велико. Так, самое употребление слов "Украина" и "украинцы"
впервые в литературе стало насаждаться ими. Оно встречается уже в сочинениях
графа Яна Потоцкого
Внедрение "Украины" началось еще при Александре I, когда, ополячив
Киев, покрывши весь правобережный юго-запад России густой сетью своих
поветовых школ, основав польский университет в Вильно и прибрав в рукам
открывшийся в 1804 году харьковский университет, поляки почувствовали себя
хозяевами умственной жизни малороссийского края.
Хорошо известна роль польского кружка в харьковском университете, в
смысле пропаганды малороссийского наречия, как литературного языка.
Украинскому юношеству внушалась мысль о чуждости общерусского литературного
языка, общерусской культуры и, конечно, не забыта была идея нерусского
происхождения украинцев {5}.
Гулак и Костомаров, бывшие в 30-х годах студентами Харьковского
университета, подверглись в полной мере действию этой пропаганды.
Польская заинтересованность в украинском сепаратизме лучше всего
изложена историком Валерианом Калинкой, понявшим бессмысленность мечтаний о
возвращении юга России под польское владычество. Край этот потерян для
Польши, но надо сделать так, чтобы он был потерян и для России {5a}. Для
этого нет лучшего средства, чем поселение розни между южной и северной Русью
и пропаганда идеи их национальной обособленности. В этом же духе составлена
и программа Людвига Мерославского, накануне польского восстания 1863 года.
В
продолжении второй половины XIX века, в Галиции шла деятельная работа по
перестройке Унии на латинское католичество. Возникшая в XVI веке, как
ступень к переходу от православия в католицизм, она теперь, через 300 лет,
собиралась как бы завершить предназначенную ей миссию. Инициатива исходила,
конечно, от польско-австрийских католических кругов и от Ватикана. Само
собой разумеется, что государственно-краевая польская власть всемерно этому
содействовала. Дошло до открытой передачи одного униатского монастыря в
ведение иезуитов. П. Кулиш выпустил, по этому поводу, брошюру в Вене с
протестом против возобновления католического Drang nach Osten в Галиции;
энергично восстали и "москвофилы". Но среди народовцев началось брожение.
Сначала, большинство было явно против церковной реформы и посылало совместно
с москвофилами специальную депутацию в Вену для выражения протеста, однако,
под натиском реакционного крыла возглавлявшегося "Моисеем львовских
народовцев" Володимером Барвинским, оппозиция большинства была сломлена и к
концу 80-х годов отказалась от противодействия реформе.
ерковно-славянский язык служил основой общерусского
литературного языка и общерусской литературной традиции, и пока украинский
народ чтит его, он не отступит и от общерусской литературной речи. Идея
самостийнической Церкви, где бы богослужение производилось на "мове",
предопределена львовской политикой Грушевского. Но она, как все начинания
сепаратистов, отмечена знаком ничтожного количества последователей.
Летом 1918 г. созван был Всеукраинский Церковный Собор, на котором о.
Вас. Липковский поднял вопрос о богослужебном языке. Поставленный на
голосование вопрос этот решен был подавляющим большинством голосов в пользу
церковнославянского. Тогда попы-самостийники, без всякого согласия своих
прихожан, учинили Всеукраинську Церковну Раду и объявили прежнее православие
"панским", солидаризировавшись с точкой зрения униатского катехита Омеляна
Огоновского на язык своей Церкви, как "реакционный". "Пора нам, народе
украинский, и свою ридну мову принести в дар Богови и цим найкраще им и себе
самих освятити и пиднести и свою ридну Церкву збудовати". Самостийники,
видимо, не замечали, какой удар наносили своему движению, объявляя
900-летнее церковное прошлое Малороссии не своим, не "ридным"
Николай Ульянов. Происхождение украинского сепаратизма
http://lib.ru/POLITOLOG/ulianow_ukraina.txt
http://www.youtube.com/watch?v=__-qpW3wwYI
из существующих учений о национальных движениях не подходит и никакими
"железными" законами не объяснимо. Даже национального угнетения, как первого
и самого необходимого оправдания для своего возникновения, у него нет.
Единственный образец "угнетения" - указы 1863 и 1876 гг., ограничивавшие
свободу печати на новом, искусственно создававшемся литературном языке - не
воспринимались населением как национальное преследование. Не только простой
народ, не имевший касательства к созданию этого языка, но и девяносто девять
процентов просвещенного малороссийского общества состояло из противников его
легализации. Только ничтожная кучка интеллигентов, не выражавшая никогда
чаяний большинства народа, сделала его своим политическим знаменем. За все
300 лет пребывания в составе Российского Государства, Малороссия-Украина не
была ни колонией, ни "порабощенной народностью".
Когда-то считалось само собой разумеющимся, что национальная сущность
народа лучше всего выражается той партией, что стоит во главе
националистического движения. Ныне украинское самостийничество дает образец
величайшей ненависти ко всем наиболее чтимым и наиболее древним традициям и
культурным ценностям малороссийского народа: оно подвергло гонению
церковнославянский язык, утвердившийся на Руси со времен принятия
христианства, и еще более жестокое гонение воздвигнуто на общерусский
литературный язык, лежавший в течение тысячи лет в основе письменности всех
частей Киевского Государства, во время и после его существования.
Самостийники меняют культурно-историческую терминологию, меняют традиционные
оценки героев событий прошлого. Все это означает не понимание и не
утверждение, а искоренение национальной души. Истинно национальное чувство
приносится в жертву сочиненному партийному национализму.
Схема развития всякого сепаратизма такова: сначала якобы пробуждается
"национальное чувство", потом оно растет и крепнет, пока не приводит к мысли
об отделении от прежнего государства и создании нового. На Украине этот цикл
совершался в обратном направлении. Там сначала обнаружилось стремление к
отделению, и лишь потом стала создаваться идейная основа, как оправдание
такого стремления.
В заглавии настоящей работы не случайно употреблено слово "сепаратизм"
вместо "национализма". Именно национальной базы не хватало украинскому
самостийничеству во все времена. Оно всегда выглядело движением ненародным,
вненациональным, вследствие чего страдало комплексом неполноценности и до
сих пор не может выйти из стадии самоутверждения. Если для грузин, армян,
узбеков этой проблемы не существует, по причине ярко выраженного их
национального облика, то для украинских самостийников главной заботой все
еще остается доказать отличие украинца от русского. Сепаратистская мысль до
сих пор работает над созданием антропологических, этнографических и
лингвистических теорий, долженствующих лишить русских и украинцев какой бы
то ни было степени родства между собой.
Поляки, в самом деле, по праву могут считаться отцами украинской
доктрины. Она заложена ими еще в эпоху гетманщины. Но и в новые времена их
творчество очень велико. Так, самое употребление слов "Украина" и "украинцы"
впервые в литературе стало насаждаться ими. Оно встречается уже в сочинениях
графа Яна Потоцкого
Внедрение "Украины" началось еще при Александре I, когда, ополячив
Киев, покрывши весь правобережный юго-запад России густой сетью своих
поветовых школ, основав польский университет в Вильно и прибрав в рукам
открывшийся в 1804 году харьковский университет, поляки почувствовали себя
хозяевами умственной жизни малороссийского края.
Хорошо известна роль польского кружка в харьковском университете, в
смысле пропаганды малороссийского наречия, как литературного языка.
Украинскому юношеству внушалась мысль о чуждости общерусского литературного
языка, общерусской культуры и, конечно, не забыта была идея нерусского
происхождения украинцев {5}.
Гулак и Костомаров, бывшие в 30-х годах студентами Харьковского
университета, подверглись в полной мере действию этой пропаганды.
Польская заинтересованность в украинском сепаратизме лучше всего
изложена историком Валерианом Калинкой, понявшим бессмысленность мечтаний о
возвращении юга России под польское владычество. Край этот потерян для
Польши, но надо сделать так, чтобы он был потерян и для России {5a}. Для
этого нет лучшего средства, чем поселение розни между южной и северной Русью
и пропаганда идеи их национальной обособленности. В этом же духе составлена
и программа Людвига Мерославского, накануне польского восстания 1863 года.
В
продолжении второй половины XIX века, в Галиции шла деятельная работа по
перестройке Унии на латинское католичество. Возникшая в XVI веке, как
ступень к переходу от православия в католицизм, она теперь, через 300 лет,
собиралась как бы завершить предназначенную ей миссию. Инициатива исходила,
конечно, от польско-австрийских католических кругов и от Ватикана. Само
собой разумеется, что государственно-краевая польская власть всемерно этому
содействовала. Дошло до открытой передачи одного униатского монастыря в
ведение иезуитов. П. Кулиш выпустил, по этому поводу, брошюру в Вене с
протестом против возобновления католического Drang nach Osten в Галиции;
энергично восстали и "москвофилы". Но среди народовцев началось брожение.
Сначала, большинство было явно против церковной реформы и посылало совместно
с москвофилами специальную депутацию в Вену для выражения протеста, однако,
под натиском реакционного крыла возглавлявшегося "Моисеем львовских
народовцев" Володимером Барвинским, оппозиция большинства была сломлена и к
концу 80-х годов отказалась от противодействия реформе.
ерковно-славянский язык служил основой общерусского
литературного языка и общерусской литературной традиции, и пока украинский
народ чтит его, он не отступит и от общерусской литературной речи. Идея
самостийнической Церкви, где бы богослужение производилось на "мове",
предопределена львовской политикой Грушевского. Но она, как все начинания
сепаратистов, отмечена знаком ничтожного количества последователей.
Летом 1918 г. созван был Всеукраинский Церковный Собор, на котором о.
Вас. Липковский поднял вопрос о богослужебном языке. Поставленный на
голосование вопрос этот решен был подавляющим большинством голосов в пользу
церковнославянского. Тогда попы-самостийники, без всякого согласия своих
прихожан, учинили Всеукраинську Церковну Раду и объявили прежнее православие
"панским", солидаризировавшись с точкой зрения униатского катехита Омеляна
Огоновского на язык своей Церкви, как "реакционный". "Пора нам, народе
украинский, и свою ридну мову принести в дар Богови и цим найкраще им и себе
самих освятити и пиднести и свою ридну Церкву збудовати". Самостийники,
видимо, не замечали, какой удар наносили своему движению, объявляя
900-летнее церковное прошлое Малороссии не своим, не "ридным"
Николай Ульянов. Происхождение украинского сепаратизма
http://lib.ru/POLITOLOG/ulianow_ukraina.txt
http://www.youtube.com/watch?v=__-qpW3wwYI