«В этом зале есть люди, которым мы год назад повязали красные галстуки. Вернее, ваши галстуки, трехцветные, - поправляется замдиректора, вспомнив, что галстуки у нее в лицее все-таки не полностью красные, а сине-бело-красные, цветов российского флага, что не меняет, конечно, их идеологического содержания. - И вам сказали: будьте достойными гражданами нашей страны. И вы ответили «всегда готовы», как делали ваши прадеды, родители, дедушки, бабушки, тети - все те, кто жил в нашем государстве.
Сегодня я вижу, половина зала не в галстуках. И когда я начинаю спрашивать «почему, ребята?» - «потерял», «дома», «в стирке». Ключевое слово «потерял».
Вместе с галстуком ты потерял совесть. Честь. Это точно так же, как военный потерял ружье».
Дети в актовом зале хихикают. Их человек сорок. У них «пионерский сбор, посвященный горячему сердцу».
«Ничего смешного нет, - продолжает замдиректора. - Мы надеемся на него (на военного то есть). Надеемся на сохранность наших границ. А он просто пошел погулять и оставил там ружье.
Это военный? Нет. Такому военному грозит расстрел. Гауптвахта - точно.
Почему мы знаем, что он нарушил приказ, а вы не понимаете, что вы нарушаете? Почему вы думаете, что галстук можно оставить на кого-то? Не в шкафу он должен храниться, а у вас на груди».
В зале воцаряется напряженная тишина.
«Люди, которые отрекаются, - они могут отречься от своей Родины, - распаляется замдиректора. - Им плевать на родителей. Им плевать на свой дом, на семью. На Отечество. Поэтому когда вы говорите, что вы забыли галстук… Поэтому когда мы в следующий раз соберемся на пионерском сборе…»
Замдиректора не заканчивает фразу, но логика, в общем, понятна. Кто придет без галстука в следующий раз, того расстреляют. Или на гауптвахту - точно.
«У нас есть ребята из 6‑го «Д», которые хотят выйти из пионерской организации, - переходит замдиректора к конкретике. - Так вот знайте: есть такие вещи, что вы не выйдете, а вас с позором оттуда выгонят. Вы меня услышали?
- Да, - отвечает кто-то из зала.