Может, мятный чай?
Все краски серого от жемчужного до мышиного собрал сегодняшний день. Улицы как будто в мокрой пыли, осевшей на озябших домах, проспектах, людях, зонтах, капюшонах, наверное, кто-то сверху закинул в стирку кухонное полотенце, которым обычно смахивает персть с мира под ним. А может, просто у художника кончились яркие краски, и он ждет новой партии, а грузовик их доставляющий сломался по дороге, поэтому не взыщите, рисует, чем может. Надо одеть не промокающие сапоги, чтобы это жемчужно-мышиное настроение не заползло через обувь и не начало разъедать сопливо-серым изнутри.
Сверху белая морось падает и падает на кашу из листьев под ногами, которую осень заварила уже почти как два месяца назад. Деревья остывают, костенеют, бесполезно торчат из земли - безжизненные марионетки в руках ветра. Лужи наливаются, растекаются, заполняют собой все канавки, женщины проваливаются в них тонкими каблуками, спешат куда-то, держат зонты в тонких пальцах, курят тонкие сигареты, выдыхают дым в лица идущих за ними людей.
Сую руки в карманы, перчатки опять где-то забыла… а в карманах у меня кусочки воспоминаний, перемешенные с сахарной пудрой. Такие они сладкие - эти воспоминания: мама гладит меня по голове и шепчет: «Хочешь, я испеку эклеры, хочешь, малыш, ты только выздоравливай скорее»; папины руки, спасшие меня из воды, когда воздух в легких заканчивался; маслиновые глаза, а в них спокойствие и мудрость; голубоглазая девушка в голубой кепке, голубых кроссовках, с голубым рюкзаком вместо крыльев; его пушистые ресницы и «Больше я тебя никуда не отпущу»… и еще много всяких вкусностей там в этих карманах.
Сейчас заварю мяту и буду пить чай с воспоминаниями. Греться.