Последние слова Навального
К Алексею можно относиться по разному и пост не об этом. Здесь собраны его "последние слова" обращеные к суду по двум нашумевшим делам "Ив Роше" и "Кировлесу"
Сколько раз в своей жизни человек, который не занимается чем-то криминальным и противозаконным, может произнести последнее слово? Нисколько, ноль раз. Или, может быть, если ему не повезет, случится один раз. За последние полтора года, два года, с учетом апелляций и так далее - это мое шестое, седьмое, может быть, десятое последнее слово.
Вот эту фразу - «Подсудимый Навальный, вам предоставляется последнее слово» - я уже слышал много раз. Такое впечатление, что у нас последнее слово - для меня, для кого-то, для всех наступают последние дни. Постоянно тебя требуют сказать последнее слово.
Я говорил это, но, в общем-то, вижу, что последние дни не наступают. И самое главное, что меня в этом убеждает - если бы я всех вас здесь сфотографировал, вот так вот, втроем, а лучше всех вместе, с представителями потерпевших так называемых. Это вот те люди, с которыми я общаюсь в последнее время.
Люди, глядящие в стол. Понимаете? Вы все постоянно смотрите в стол. Я с вами со всеми разговариваю, а вы смотрите в стол, постоянно, все. Вам нечего сказать. Самая популярная фраза - вы ее точно знаете - которая обращается ко мне. Следователи, прокуроры, сотрудники ФСИН, вообще кто угодно, судьи по гражданскому праву, по уголовному, говорят эту фразу чаще всего. «Алексей Анатольевич, вы же все понимаете».
Я все понимаю. Но я не понимаю одного - но вы-то почему без конца смотрите в стол? У меня нет никаких иллюзий. Я понимаю отлично, что никто из вас сейчас не вскочит, не перевернет этот стол, и не скажет: «Да надоело мне! Я сейчас выхожу!» И не встанут представители «Ив Роше» и не скажут: «Убедил нас Навальный своими красноречивыми словами!»
Человек устроен по-другому. Человеческое сознание компенсирует чувство вины. Иначе бы люди постоянно выбрасывались как дельфины. Ну невозможно прости прийти и постоянно думать. Прийти домой и рассказать своим детям, мужу: «Вы знаете, сегодня я участвовал в том, что мы сажали заведомо невиновного. Я теперь страдаю и буду страдать постоянно»
Люди так не делают, они устроены по-другому. Они либо скажут: «Ну, Алексей Анатольевич, вы же все понимаете», либо они скажут: «Нет дыма без огня», либо они скажут: «А не надо было на Путина лезть», как вот процитировали слова представителя Следственного комитета. «Если бы он не привлекал к себе внимание, не размахивал бы руками и не мешал проходу граждан, то, наверное, все бы обошлось»
Но, тем не менее, для меня очень важно обращаться именно в эту часть зала или к тем, кто посмотрит или прочитает мое последнее слово, достаточно бесполезно. Но, тем не менее, люди, смотрящие в стол, - это же, по большому счету, такое поле битвы, которая происходит между теми жуликами, которые захватили власть, и нормальными людьми, которые хотят власть изменить.
Мы же бьемся за людей, смотрящих в стол. За тех, которые пожимают плечами, ничего не делают. В условиях, когда можно просто не делать какой-то подлости, они ее делают. Известная цитата - сегодня все любят кого-то цитировать, известная книжка, «Убить дракона» - всех учили плохому, но почему же ты, скотина, оказался первым учеником?
Количество людей, смотрящих в стол, которые либо просто вынуждены делать подлость, либо - даже чаще всего - когда их никто не заставляет делать эту подлость, они просто смотрят в стол, они отворачиваются и пытаются игнорировать происходящее. И наша битва за людей, смотрящих в стол, чтобы объяснить вам еще раз, чтобы вы не смотрели, а сами себе признались: все, к сожалению, в нашей прекрасной стране, все, что происходит, основано на бесконечном вранье.
Я здесь стою и готов постоять сколько угодно раз для того, чтобы вам всем доказать, что я не хочу терпеть это вранье, я не буду его терпеть. В буквальном смысле вранье во всем, от первого до последнего слова, понимаете?
Мне говорят, что интересы русских в Туркмении - их не существует, зато интересы русских на Украине - нужно начать войну. Мне говорят, что русских в Чечне никто не обижает. Мне говорят, что не существует ничего такого. Мне говорят, что в «Газпроме» не воруют. Я приношу документ о том, что у этих конкретных чиновников есть незарегистрированное имущество, есть компании. Мне говорят, что ничего этого нет.
Я говорю, что мы готовы прийти на выборы и победить вас на выборах. Мы регистрируем партию, мы делаем многие вещи. Мне говорят: «Это все ерунда. Мы на выборах побеждаем, а вы в них не участвуете, не потому, что мы вас не пускаем, а потому, что вы неправильно оформили документы»
Все построено на вранье. На ежечасном вранье, понимаете? И чем более убедительные доказательства чего-либо приносит любой из нас, с тем большим враньем мы сталкиваемся. И это вранье просто стало механизмом, который использует государство. Оно стало сутью государственной власти, сутью ее.
Мы смотрим выступления первых лиц - там же вранье от первого до последнего слова. Вчера выступает Путин: «У нас нет дворцов». Да мы фотографируем эти дворцы в месяц по три штуки, выкладываем, показываем. «Нет у нас дворцов. Нет у нас каких-то олигархов, которые кормятся от государства». Да вот же, пожалуйста, документики посмотрите, как руководитель РЖД на кипрские и панамские оффшорные компании половину уже госкорпорации отводит.
Зачем терпеть это вранье? Зачем смотреть в стол? Извините, что я вас в какую-то философию утягиваю, но жизнь слишком коротка, чтобы в стол смотреть. По большому счету, ну а че там, в этой жизни-то? Я не успел оглянуться - мне уже почти сорок. Не успею оглянуться, и вот внуки. А потом мы все не успеем оглянуться, и мы уже лежим в постели, и вокруг нас стоят родственники, которые думают: «Скорее бы он отдал концы и освободил жилплощадь»
И в какой-то момент мы будем понимать, что не имело смысла вообще ничего из того, что мы делали, для чего мы смотрели в стол и молчали.
Смысл имеют только те моменты в нашей жизни, то время, когда мы делаем что-то правильное, когда нам не нужно смотреть в стол, когда мы можем просто честно посмотреть в глаза друг другу, просто поднять эти глаза. Вот это имеет смысл, а все остальное смысла не имеет.
Поэтому для меня, я не скрою, это болезненная ситуация. И хитрый, болезненный формат, который выбрал Кремль для борьбы со мной, когда они не просто меня пытаются посадить, а каких-то притянуть туда еще невиновных человек. Офицеров, там, с пятью детьми. И я должен смотреть в глаза его жене. У нас очень многих людей по Болотному делу посадили ни за что, просто для того, чтобы застрашить меня. Сейчас брата моего, понимаете, вот у него тоже жена двое детей, и я должен как-то вот сейчас с родителями. Они все понимают, поддерживают, я им очень благодарен.
Передайте им там всем: да они меня этим цепляют. Тем, что они вместе со мной каких-хо еще невиновных людей паровозом тащат. Но - может быть, плохую вещь скажу - но даже взятие заложников меня не остановит. Потому что все в жизни не имеет смысла, если терпеть бесконечное вранье, быть согласным со всем.
Никогда не соглашусь с той системой, которая выстроена сейчас в стране, потому что эта система направлена на то, чтобы грабить всех, кто находится в этом зале.
У нас все выстроено в таком смысле, что существует хунта, прямо в буквальном смысле хунта. Двадцать человек, которые стали миллиардерами, захватив все - от госзакупок до продажи нефти. Есть тысяча человек, которые находятся у кормушки этой хунты. Не больше тысячи. Есть несколько процентов активного населения, которому это не нравится. И есть миллионы смотрящих в стол. Я не остановлю свою борьбу с вот этой хунтой. Я буду продолжать агитировать, баламутить - как угодно -- тех самых людей, которые глядят в стол, вас в том числе всех.
Знаете, я не жалею, что позвал людей на несанкционированную акцию. Вот та акция на Лубянке, из-за которой все началось, она, прямо скажем, не удалась. Я не жалею ни секунды, что я это сделал. Я не жалею ни секунды, что направил свои действия в сторону борьбы с коррупцией, на расследования и так далее.
Адвокат Кобзев несколько лет назад, когда мы разбирали дело «Газпрома» или «ВТБ», сказал мне вещь, которая запомнилась: «Алексей, а ведь тебя точно посадят. Рано или поздно, тебя посадят».
Понятно, что человеческое сознание компенсирует это, невозможно жить постоянно с мыслью «Ой, меня посадят». Она вытесняется из головы, но, тем не менее, я отдаю себе отчет в этом во всем. Я могу сказать, что я не жалею ни об одном своем действии. Я буду и дальше призывать людей участвовать в коллективных действиях, в том числе, реализовывать свое право на свободу собраний. Я считаю, что у людей есть законное право на восстание против несправедливой, коррумпированной власти, против хунты, которая все захапала, которая триллионы долларов выкачала из нашей страны в виде продажи нефти и газа. И что мы получили от этого всего? Ничего.
В этой части я повторяю то, что я сказал в последнем слове по «Кировлесу». Мы позволили им, именно мы, глядя в стол, нас ограбить; мы позволили увезти эти наворованные деньги в Европу, мы позволили им превратить нас в скотов.
Что мы приобрели? Чем они с нами расплатились? С вами - глядящими в стол!? Да ничем! Здравоохранение у нас хорошее? Нет у нас здравоохранения! Образование у вас есть? Нет у вас образования! Дороги вам дали хорошие? Нет у вас дорог.
Вот какая зарплата у секретаря суда? Вот судебный пристав получает ну от силы 35 тысяч рублей. Вот, понимаете! Парадоксальная ситуация, когда десяток жуликов всех нас - вас - грабит каждый день. А мы все это терпим. Я это терпеть не буду.
Во-вторых, сколько нужно будет здесь стоять, в метре от этой клетки, внутри этой клетки, - я постою. Я хотел бы еще раз, завершая, сказать, что трюк удался там с моей семьей, с моими близкими. Но, тем не менее, они меня поддерживают во всем, но, собственно говоря, никто из них не собирался становиться политическими активистами. Именно поэтому нет никакой нужды сажать моего брата на восемь лет или вообще сажать. Он не собирался заниматься политической деятельностью.
Уже принесено нашей семье достаточное количество боли и страданий в связи с этим. Нет никакой нужды усугублять это все. Я уже сказал, что «взятие заложников» меня не остановит. Но, тем не менее, я не вижу, зачем власти этих заложников нужно добивать сейчас.
Я призываю всех абсолютно - это, знаете, может быть, наивно звучит, и над этими словами принято смеяться и ухмыляться - я призываю жить не по лжи.
Я хочу поблагодарить всех за поддержку. Я хочу призвать всех жить не по лжи. Я хочу сказать, что я уверен абсолютно, что изолируют меня, и посадят, и так далее. Но, как говорится, на его место придет другой. Ничего уникального и сложного я никогда не делал. Все, что я делаю, может делать любой человек. Я уверен, что и в Фонде борьбы с коррупцией, и где-то еще найдутся люди, которые будут продолжать делать то же самое, вне зависимости от решения, вот этих судов, единственная цель которых - это придание вида законности. Спасибо»
Ну что, уважаемые друзья, наше замечательное судебное заседание похоже на телесериал, а местами даже на такой телесериал, в месте судебного заседания он подходит к концу. Здесь я даже не пытаюсь каким-то образом оскорбить суд, называя это телевизионным сериалом, потому что это действительно похоже на телевизионный сериал. И вряд ли кто-то из вас присутствовал при таком мероприятии или будет присутствовать при таком мероприятии. Тем более, что все мы, и я в том числе, отлично понимаем, что одной из главных задач этого процесса была опять же задача телесериальная: просто сделать так, что в новостях по федеральным каналам кто-то всегда мог упоминать мое имя в контексте того, что это тот самый человек, который похитил весь лес в Кировской области, этот самый жулик. Как будто, якобы, это может каким-то образом изменить все то, что я пишу о тех людях, которые действительно жулики, о тех людях, которые похищают у нас у всех миллиарды и которые захватили власть в нашей стране.
Когда я говорю про сериал, я сам все пытаюсь определить жанр: это, скорее, комедия или какая-то драма. Наверное, я бы сам более иронично к этому всему относился, если бы здесь не было других людей, которые придают этому всему происходящему характер драмы. И, конечно, в первую очередь я хотел бы сейчас, стоя здесь, извиниться перед Петром Офицеровым и его семьей за то, что они должны пройти через это все из-за меня. Они стали такими людьми, которые были случайным образом схвачены в эти заложники и сейчас проходят через это все, потому что нужно же кого-то ко мне прицепить. Нельзя просто так взять и человека посадить за какое-то экономическое преступление. Нужен был предприниматель. Вот этим предпринимателем оказался Петр Офицеров. Я хотел бы обратиться к суду и к обвинению с обычной просьбой: хватит мучать несчастного человека и хватит мучить его семью. Все отлично понимают, что Офицеров здесь оказался совершенно случайно. Просто абсурдно само требование: посадить человека на 5 лет. Какие 5 лет?! Какой миллион рублей?! У него арестовали одну четвертую квартиры в Очаково. Вы мало того хотите, чтобы отец, кормилец единственный пяти детей оказался в тюрьме, так вы хотите еще его детей высадить на улицу? Я призываю даже в рамках очевидно политического заказа, политического процесса, тем не менее, все-таки не делать тех шагов, которые избыточны в рамках этого политического заказа. Офицерова в рамках этого заказа сажать не нужно. Я призываю всех это помнить. Цель достигается и без этого.
Что касается самого себя, я могу сказать, что я на этом месте нахожусь, понимая почему. Я с этого места могу совершенно честно взглянуть в глаза любому человеку: своей защите, прокурорам, вам, секретарю суда, в эту камеру, вообще абсолютно любому человеку в этом зале, любому человеку, который смотрит трансляцию этого зала. Потому что я знаю, что каждый человек, который смотрит эту трансляцию, следит за материалами дела, подойдет ко мне и скажет: «Алексей, ты невиновен». И по этому делу, и по всем остальным делам, которые фабрикуются против меня постоянно.
Наш уважаемый обвинитель сегодня сказал совершенно просто гениальную фразу, которая станет, может, подзаголовком этого суда: «Давайте выйдем из мира фантазии и сказок». Я хотел бы обратиться с этого места к тем, кто заказал этот процесс: «Давайте выйдем из мира фантазии и сказок». Если кто-то считает, что я или мои коллеги прекратим ту деятельность, которую мы ведем, через этот процесс или через процессы, которые идут по «Болотному делу» или другие процессы, которые идут по всей стране, - то все глубоко ошибаются. Может быть, кто-то считает, что это не лучшее место для меня, чтобы отсюда ставить условия, грозить или говорить о каких-то своих планах, я считаю, что нет. Я считаю, что это лучшее место, которое я могу найти, для того чтобы рассказать о своих планах, чтобы всем погрозить, и чтобы поставить свои условия.
Я заявляю, что и я и мои коллеги, мы сделаем все для того, чтобы уничтожить этот феодальный строй, который делается в России. Уничтожить систему власти, при которой 83% национального богатства принадлежит 0,5% населения.
Я в этом смысле очень рад, что этот процесс идет здесь, в Кировской области, где очень легко выйти из мира фантазии и сказок. Потому что когда вы находитесь в Кирове, в Куменах или в Омутнинске, вы видите, что никакого мира фантазии и сказок нет, что 15 лет поступления огромного количества нефтяных и газовых денег, они обернулись для жителей чем? Кто-то из нас получил лучший доступ к здравоохранению, к образованию, к новому жилищу - к чему? Что мы получили все: и те, то находится на этой стороне подсудимых, и те, кто находится с той стороны подсудимых? Что мы получили от всех этих людей? Ничего. Мы получили только одно, единственный продукт, который стал доступнее для населения с советских времен - водка. По паритету покупательской способности только водка стала доступнее. Поэтому нам всем, жителям страны, гарантированы только деградация и спаивание. И это люди, которые строят свой феодальный строй на том, что они захватили власть, все эти фсбэшные генералы своих детей засунули в банки, все эти депутаты-единороссы отправили кого-то в Швейцарию, все они открыли там иностранные счета, целые поселки в Марбельи принадлежат единороссам. Мы будем уничтожать этот феодальный строй, который грабит вас здесь всех. Несмотря на то что вы меня посадили на скамью подсудимых, я и мои коллеги будем вас же и защищать от этого всего, живущих в Омутнинске, в Куменах, в Кирове, во Владивостоке и во всех остальных.
Если кто-то считает, что я, услышав эти 6 лет и угрозы 6 лет, куда-то убегу за границу или спрячусь где-то, - очень сильно все ошибаются. Сам от себя я никуда не убегу. У меня другого выхода нет, и я не хочу заниматься ничем другим. Я хочу заниматься тем, чтобы помогать жителям своей страны, чтобы работать на всех тех людей, которые являются моими согражданами.
Я считаю, что ни один сейчас не имеет права на нейтралитет. Ни один из нас не имеет права на то, чтобы уклониться от того, чтобы делать мир лучше. Мы просто не имеем это право. Потому что каждый раз, когда кто-то из нас думает «Давайте я где-то постою в сторонке, и просто все пройдет мимо меня, и я подожду», - он просто помогает вновь тому отвратительному феодальному строю, который сидит, как паук, в этом Кремле, конкретно 100 семей, которые сосут со всей России, помогает им вновь пускать российский народ, русский народ по пути деградации и спаивания и выволакивать отсюда, вытаскивать все национальные богатства.
Я хотел бы завершить свое выступление тем, что призвать всех людей таких, как я, таких, кто поработал со мной, тех, кто хочет работать со мной, не бояться делать этого. Нас все равно больше, нас сотни тысяч и миллионы. Происходит такая смешная штука, при которой действительно вот эти сто человек силой телевидения, инерции, благодаря общественной апатии, они захватили здесь власть. Ну, не может быть такого бесконечно, чтобы 140 миллионная гигантская, самая большая в мире, одна из самых богатых стран в мире подчинилась кучке просто каких-то уродов, которые просто даже никто, они даже не олигархи никакие, которые просто путем хитрости, ума создали капиталы. Это просто какие-то ничтожные бывшие комсомольцы, потом они стали демократами, сейчас они стали какими-то патриотами, они захапали все. Это недоразумение, это недоразумение будет исправлено нашим трудом. Спасибо большое.
Сколько раз в своей жизни человек, который не занимается чем-то криминальным и противозаконным, может произнести последнее слово? Нисколько, ноль раз. Или, может быть, если ему не повезет, случится один раз. За последние полтора года, два года, с учетом апелляций и так далее - это мое шестое, седьмое, может быть, десятое последнее слово.
Вот эту фразу - «Подсудимый Навальный, вам предоставляется последнее слово» - я уже слышал много раз. Такое впечатление, что у нас последнее слово - для меня, для кого-то, для всех наступают последние дни. Постоянно тебя требуют сказать последнее слово.
Я говорил это, но, в общем-то, вижу, что последние дни не наступают. И самое главное, что меня в этом убеждает - если бы я всех вас здесь сфотографировал, вот так вот, втроем, а лучше всех вместе, с представителями потерпевших так называемых. Это вот те люди, с которыми я общаюсь в последнее время.
Люди, глядящие в стол. Понимаете? Вы все постоянно смотрите в стол. Я с вами со всеми разговариваю, а вы смотрите в стол, постоянно, все. Вам нечего сказать. Самая популярная фраза - вы ее точно знаете - которая обращается ко мне. Следователи, прокуроры, сотрудники ФСИН, вообще кто угодно, судьи по гражданскому праву, по уголовному, говорят эту фразу чаще всего. «Алексей Анатольевич, вы же все понимаете».
Я все понимаю. Но я не понимаю одного - но вы-то почему без конца смотрите в стол? У меня нет никаких иллюзий. Я понимаю отлично, что никто из вас сейчас не вскочит, не перевернет этот стол, и не скажет: «Да надоело мне! Я сейчас выхожу!» И не встанут представители «Ив Роше» и не скажут: «Убедил нас Навальный своими красноречивыми словами!»
Человек устроен по-другому. Человеческое сознание компенсирует чувство вины. Иначе бы люди постоянно выбрасывались как дельфины. Ну невозможно прости прийти и постоянно думать. Прийти домой и рассказать своим детям, мужу: «Вы знаете, сегодня я участвовал в том, что мы сажали заведомо невиновного. Я теперь страдаю и буду страдать постоянно»
Люди так не делают, они устроены по-другому. Они либо скажут: «Ну, Алексей Анатольевич, вы же все понимаете», либо они скажут: «Нет дыма без огня», либо они скажут: «А не надо было на Путина лезть», как вот процитировали слова представителя Следственного комитета. «Если бы он не привлекал к себе внимание, не размахивал бы руками и не мешал проходу граждан, то, наверное, все бы обошлось»
Но, тем не менее, для меня очень важно обращаться именно в эту часть зала или к тем, кто посмотрит или прочитает мое последнее слово, достаточно бесполезно. Но, тем не менее, люди, смотрящие в стол, - это же, по большому счету, такое поле битвы, которая происходит между теми жуликами, которые захватили власть, и нормальными людьми, которые хотят власть изменить.
Мы же бьемся за людей, смотрящих в стол. За тех, которые пожимают плечами, ничего не делают. В условиях, когда можно просто не делать какой-то подлости, они ее делают. Известная цитата - сегодня все любят кого-то цитировать, известная книжка, «Убить дракона» - всех учили плохому, но почему же ты, скотина, оказался первым учеником?
Количество людей, смотрящих в стол, которые либо просто вынуждены делать подлость, либо - даже чаще всего - когда их никто не заставляет делать эту подлость, они просто смотрят в стол, они отворачиваются и пытаются игнорировать происходящее. И наша битва за людей, смотрящих в стол, чтобы объяснить вам еще раз, чтобы вы не смотрели, а сами себе признались: все, к сожалению, в нашей прекрасной стране, все, что происходит, основано на бесконечном вранье.
Я здесь стою и готов постоять сколько угодно раз для того, чтобы вам всем доказать, что я не хочу терпеть это вранье, я не буду его терпеть. В буквальном смысле вранье во всем, от первого до последнего слова, понимаете?
Мне говорят, что интересы русских в Туркмении - их не существует, зато интересы русских на Украине - нужно начать войну. Мне говорят, что русских в Чечне никто не обижает. Мне говорят, что не существует ничего такого. Мне говорят, что в «Газпроме» не воруют. Я приношу документ о том, что у этих конкретных чиновников есть незарегистрированное имущество, есть компании. Мне говорят, что ничего этого нет.
Я говорю, что мы готовы прийти на выборы и победить вас на выборах. Мы регистрируем партию, мы делаем многие вещи. Мне говорят: «Это все ерунда. Мы на выборах побеждаем, а вы в них не участвуете, не потому, что мы вас не пускаем, а потому, что вы неправильно оформили документы»
Все построено на вранье. На ежечасном вранье, понимаете? И чем более убедительные доказательства чего-либо приносит любой из нас, с тем большим враньем мы сталкиваемся. И это вранье просто стало механизмом, который использует государство. Оно стало сутью государственной власти, сутью ее.
Мы смотрим выступления первых лиц - там же вранье от первого до последнего слова. Вчера выступает Путин: «У нас нет дворцов». Да мы фотографируем эти дворцы в месяц по три штуки, выкладываем, показываем. «Нет у нас дворцов. Нет у нас каких-то олигархов, которые кормятся от государства». Да вот же, пожалуйста, документики посмотрите, как руководитель РЖД на кипрские и панамские оффшорные компании половину уже госкорпорации отводит.
Зачем терпеть это вранье? Зачем смотреть в стол? Извините, что я вас в какую-то философию утягиваю, но жизнь слишком коротка, чтобы в стол смотреть. По большому счету, ну а че там, в этой жизни-то? Я не успел оглянуться - мне уже почти сорок. Не успею оглянуться, и вот внуки. А потом мы все не успеем оглянуться, и мы уже лежим в постели, и вокруг нас стоят родственники, которые думают: «Скорее бы он отдал концы и освободил жилплощадь»
И в какой-то момент мы будем понимать, что не имело смысла вообще ничего из того, что мы делали, для чего мы смотрели в стол и молчали.
Смысл имеют только те моменты в нашей жизни, то время, когда мы делаем что-то правильное, когда нам не нужно смотреть в стол, когда мы можем просто честно посмотреть в глаза друг другу, просто поднять эти глаза. Вот это имеет смысл, а все остальное смысла не имеет.
Поэтому для меня, я не скрою, это болезненная ситуация. И хитрый, болезненный формат, который выбрал Кремль для борьбы со мной, когда они не просто меня пытаются посадить, а каких-то притянуть туда еще невиновных человек. Офицеров, там, с пятью детьми. И я должен смотреть в глаза его жене. У нас очень многих людей по Болотному делу посадили ни за что, просто для того, чтобы застрашить меня. Сейчас брата моего, понимаете, вот у него тоже жена двое детей, и я должен как-то вот сейчас с родителями. Они все понимают, поддерживают, я им очень благодарен.
Передайте им там всем: да они меня этим цепляют. Тем, что они вместе со мной каких-хо еще невиновных людей паровозом тащат. Но - может быть, плохую вещь скажу - но даже взятие заложников меня не остановит. Потому что все в жизни не имеет смысла, если терпеть бесконечное вранье, быть согласным со всем.
Никогда не соглашусь с той системой, которая выстроена сейчас в стране, потому что эта система направлена на то, чтобы грабить всех, кто находится в этом зале.
У нас все выстроено в таком смысле, что существует хунта, прямо в буквальном смысле хунта. Двадцать человек, которые стали миллиардерами, захватив все - от госзакупок до продажи нефти. Есть тысяча человек, которые находятся у кормушки этой хунты. Не больше тысячи. Есть несколько процентов активного населения, которому это не нравится. И есть миллионы смотрящих в стол. Я не остановлю свою борьбу с вот этой хунтой. Я буду продолжать агитировать, баламутить - как угодно -- тех самых людей, которые глядят в стол, вас в том числе всех.
Знаете, я не жалею, что позвал людей на несанкционированную акцию. Вот та акция на Лубянке, из-за которой все началось, она, прямо скажем, не удалась. Я не жалею ни секунды, что я это сделал. Я не жалею ни секунды, что направил свои действия в сторону борьбы с коррупцией, на расследования и так далее.
Адвокат Кобзев несколько лет назад, когда мы разбирали дело «Газпрома» или «ВТБ», сказал мне вещь, которая запомнилась: «Алексей, а ведь тебя точно посадят. Рано или поздно, тебя посадят».
Понятно, что человеческое сознание компенсирует это, невозможно жить постоянно с мыслью «Ой, меня посадят». Она вытесняется из головы, но, тем не менее, я отдаю себе отчет в этом во всем. Я могу сказать, что я не жалею ни об одном своем действии. Я буду и дальше призывать людей участвовать в коллективных действиях, в том числе, реализовывать свое право на свободу собраний. Я считаю, что у людей есть законное право на восстание против несправедливой, коррумпированной власти, против хунты, которая все захапала, которая триллионы долларов выкачала из нашей страны в виде продажи нефти и газа. И что мы получили от этого всего? Ничего.
В этой части я повторяю то, что я сказал в последнем слове по «Кировлесу». Мы позволили им, именно мы, глядя в стол, нас ограбить; мы позволили увезти эти наворованные деньги в Европу, мы позволили им превратить нас в скотов.
Что мы приобрели? Чем они с нами расплатились? С вами - глядящими в стол!? Да ничем! Здравоохранение у нас хорошее? Нет у нас здравоохранения! Образование у вас есть? Нет у вас образования! Дороги вам дали хорошие? Нет у вас дорог.
Вот какая зарплата у секретаря суда? Вот судебный пристав получает ну от силы 35 тысяч рублей. Вот, понимаете! Парадоксальная ситуация, когда десяток жуликов всех нас - вас - грабит каждый день. А мы все это терпим. Я это терпеть не буду.
Во-вторых, сколько нужно будет здесь стоять, в метре от этой клетки, внутри этой клетки, - я постою. Я хотел бы еще раз, завершая, сказать, что трюк удался там с моей семьей, с моими близкими. Но, тем не менее, они меня поддерживают во всем, но, собственно говоря, никто из них не собирался становиться политическими активистами. Именно поэтому нет никакой нужды сажать моего брата на восемь лет или вообще сажать. Он не собирался заниматься политической деятельностью.
Уже принесено нашей семье достаточное количество боли и страданий в связи с этим. Нет никакой нужды усугублять это все. Я уже сказал, что «взятие заложников» меня не остановит. Но, тем не менее, я не вижу, зачем власти этих заложников нужно добивать сейчас.
Я призываю всех абсолютно - это, знаете, может быть, наивно звучит, и над этими словами принято смеяться и ухмыляться - я призываю жить не по лжи.
Я хочу поблагодарить всех за поддержку. Я хочу призвать всех жить не по лжи. Я хочу сказать, что я уверен абсолютно, что изолируют меня, и посадят, и так далее. Но, как говорится, на его место придет другой. Ничего уникального и сложного я никогда не делал. Все, что я делаю, может делать любой человек. Я уверен, что и в Фонде борьбы с коррупцией, и где-то еще найдутся люди, которые будут продолжать делать то же самое, вне зависимости от решения, вот этих судов, единственная цель которых - это придание вида законности. Спасибо»
Ну что, уважаемые друзья, наше замечательное судебное заседание похоже на телесериал, а местами даже на такой телесериал, в месте судебного заседания он подходит к концу. Здесь я даже не пытаюсь каким-то образом оскорбить суд, называя это телевизионным сериалом, потому что это действительно похоже на телевизионный сериал. И вряд ли кто-то из вас присутствовал при таком мероприятии или будет присутствовать при таком мероприятии. Тем более, что все мы, и я в том числе, отлично понимаем, что одной из главных задач этого процесса была опять же задача телесериальная: просто сделать так, что в новостях по федеральным каналам кто-то всегда мог упоминать мое имя в контексте того, что это тот самый человек, который похитил весь лес в Кировской области, этот самый жулик. Как будто, якобы, это может каким-то образом изменить все то, что я пишу о тех людях, которые действительно жулики, о тех людях, которые похищают у нас у всех миллиарды и которые захватили власть в нашей стране.
Когда я говорю про сериал, я сам все пытаюсь определить жанр: это, скорее, комедия или какая-то драма. Наверное, я бы сам более иронично к этому всему относился, если бы здесь не было других людей, которые придают этому всему происходящему характер драмы. И, конечно, в первую очередь я хотел бы сейчас, стоя здесь, извиниться перед Петром Офицеровым и его семьей за то, что они должны пройти через это все из-за меня. Они стали такими людьми, которые были случайным образом схвачены в эти заложники и сейчас проходят через это все, потому что нужно же кого-то ко мне прицепить. Нельзя просто так взять и человека посадить за какое-то экономическое преступление. Нужен был предприниматель. Вот этим предпринимателем оказался Петр Офицеров. Я хотел бы обратиться к суду и к обвинению с обычной просьбой: хватит мучать несчастного человека и хватит мучить его семью. Все отлично понимают, что Офицеров здесь оказался совершенно случайно. Просто абсурдно само требование: посадить человека на 5 лет. Какие 5 лет?! Какой миллион рублей?! У него арестовали одну четвертую квартиры в Очаково. Вы мало того хотите, чтобы отец, кормилец единственный пяти детей оказался в тюрьме, так вы хотите еще его детей высадить на улицу? Я призываю даже в рамках очевидно политического заказа, политического процесса, тем не менее, все-таки не делать тех шагов, которые избыточны в рамках этого политического заказа. Офицерова в рамках этого заказа сажать не нужно. Я призываю всех это помнить. Цель достигается и без этого.
Что касается самого себя, я могу сказать, что я на этом месте нахожусь, понимая почему. Я с этого места могу совершенно честно взглянуть в глаза любому человеку: своей защите, прокурорам, вам, секретарю суда, в эту камеру, вообще абсолютно любому человеку в этом зале, любому человеку, который смотрит трансляцию этого зала. Потому что я знаю, что каждый человек, который смотрит эту трансляцию, следит за материалами дела, подойдет ко мне и скажет: «Алексей, ты невиновен». И по этому делу, и по всем остальным делам, которые фабрикуются против меня постоянно.
Наш уважаемый обвинитель сегодня сказал совершенно просто гениальную фразу, которая станет, может, подзаголовком этого суда: «Давайте выйдем из мира фантазии и сказок». Я хотел бы обратиться с этого места к тем, кто заказал этот процесс: «Давайте выйдем из мира фантазии и сказок». Если кто-то считает, что я или мои коллеги прекратим ту деятельность, которую мы ведем, через этот процесс или через процессы, которые идут по «Болотному делу» или другие процессы, которые идут по всей стране, - то все глубоко ошибаются. Может быть, кто-то считает, что это не лучшее место для меня, чтобы отсюда ставить условия, грозить или говорить о каких-то своих планах, я считаю, что нет. Я считаю, что это лучшее место, которое я могу найти, для того чтобы рассказать о своих планах, чтобы всем погрозить, и чтобы поставить свои условия.
Я заявляю, что и я и мои коллеги, мы сделаем все для того, чтобы уничтожить этот феодальный строй, который делается в России. Уничтожить систему власти, при которой 83% национального богатства принадлежит 0,5% населения.
Я в этом смысле очень рад, что этот процесс идет здесь, в Кировской области, где очень легко выйти из мира фантазии и сказок. Потому что когда вы находитесь в Кирове, в Куменах или в Омутнинске, вы видите, что никакого мира фантазии и сказок нет, что 15 лет поступления огромного количества нефтяных и газовых денег, они обернулись для жителей чем? Кто-то из нас получил лучший доступ к здравоохранению, к образованию, к новому жилищу - к чему? Что мы получили все: и те, то находится на этой стороне подсудимых, и те, кто находится с той стороны подсудимых? Что мы получили от всех этих людей? Ничего. Мы получили только одно, единственный продукт, который стал доступнее для населения с советских времен - водка. По паритету покупательской способности только водка стала доступнее. Поэтому нам всем, жителям страны, гарантированы только деградация и спаивание. И это люди, которые строят свой феодальный строй на том, что они захватили власть, все эти фсбэшные генералы своих детей засунули в банки, все эти депутаты-единороссы отправили кого-то в Швейцарию, все они открыли там иностранные счета, целые поселки в Марбельи принадлежат единороссам. Мы будем уничтожать этот феодальный строй, который грабит вас здесь всех. Несмотря на то что вы меня посадили на скамью подсудимых, я и мои коллеги будем вас же и защищать от этого всего, живущих в Омутнинске, в Куменах, в Кирове, во Владивостоке и во всех остальных.
Если кто-то считает, что я, услышав эти 6 лет и угрозы 6 лет, куда-то убегу за границу или спрячусь где-то, - очень сильно все ошибаются. Сам от себя я никуда не убегу. У меня другого выхода нет, и я не хочу заниматься ничем другим. Я хочу заниматься тем, чтобы помогать жителям своей страны, чтобы работать на всех тех людей, которые являются моими согражданами.
Я считаю, что ни один сейчас не имеет права на нейтралитет. Ни один из нас не имеет права на то, чтобы уклониться от того, чтобы делать мир лучше. Мы просто не имеем это право. Потому что каждый раз, когда кто-то из нас думает «Давайте я где-то постою в сторонке, и просто все пройдет мимо меня, и я подожду», - он просто помогает вновь тому отвратительному феодальному строю, который сидит, как паук, в этом Кремле, конкретно 100 семей, которые сосут со всей России, помогает им вновь пускать российский народ, русский народ по пути деградации и спаивания и выволакивать отсюда, вытаскивать все национальные богатства.
Я хотел бы завершить свое выступление тем, что призвать всех людей таких, как я, таких, кто поработал со мной, тех, кто хочет работать со мной, не бояться делать этого. Нас все равно больше, нас сотни тысяч и миллионы. Происходит такая смешная штука, при которой действительно вот эти сто человек силой телевидения, инерции, благодаря общественной апатии, они захватили здесь власть. Ну, не может быть такого бесконечно, чтобы 140 миллионная гигантская, самая большая в мире, одна из самых богатых стран в мире подчинилась кучке просто каких-то уродов, которые просто даже никто, они даже не олигархи никакие, которые просто путем хитрости, ума создали капиталы. Это просто какие-то ничтожные бывшие комсомольцы, потом они стали демократами, сейчас они стали какими-то патриотами, они захапали все. Это недоразумение, это недоразумение будет исправлено нашим трудом. Спасибо большое.