Л.Сурова. Из воспоминаний об отце Глебе Каледе
Оригинал взят у liturgy_music в Л.Сурова. Из воспоминаний об отце Глебе Каледе
Из воспоминаний об отце Глебе Каледе, человеке, стоявшем у истоков ПСТГУ, фронтовике, ученом-исследователе, профессоре Московского Университета, принявшем священство сначала тайно, потом открывшемся миру.
"Где произошла первая наша встреча? На курсах катехизации? Тогда прихожан известных московских храмов, а точнее, чад известных московских священников собрали учиться. Страшно произносить это слово, сейчас под ним понимается совсем не то, что тогда. Это было собрание жаждущих, пастыри наши делились с нами не богословскими знаниями, а опытом жизни с Богом. В беседах о Церкви, о Евангелии все время обсуждались вопросы: как жить сегодня, что открывает нам слово Священного Писания. Мы все жаждали встречи, искали друга в другом. Вот чем было не просто хорошо, но прекрасно начало 90-х, самое начало.
Учительства он боялся; однажды так прямо и сказал мне: "Как я их боюсь!", понимая, а может быть, и предвидя, что может погасить радость и погубить то святое дело, которое мы начинали в нашей Церкви. А начинали тем, что несли все лучшее в себе друг другу, тем, что тайны тьмы собственной души не обсуждали ни на каких форумах, не устраивали публичного аутодафе ни своим грехам, ни чужим... Теперь становится понятно, в какую сторону мы повернули потом, к какому иезуитскому сладострастию приохотились; а тогда мы, обретая полноту в новом единстве Церкви, неправильно говорить, что мы верили в Бога, или учились верить, - мы Его знали, и знали, что мы - Его! "Мы Его и род". И это новое, а точнее, узнанное, открывшееся нам высокое сыновство укрепляло достоинство советского интеллигента, немного растерявшегося в своих идеалах.
Сейчас страшно произносить и слово "советского", а тогда мы его не произносили, так как оно было замылено лощеным краснобайством партийных демагогов, но советскими людьми были мы все. И отец Глеб был советским человеком. Что это означает? Несколько простых аксиом. Общественное выше личного, народное больше твоего. Труд выше праздности, работающий счастливей бездельника. Опыт старейших нужен молодым. Мастерство выше хитрости. Потребительство гадко, предательство унизительно, сколько бы за него ни заплатили. Продажность - бесчестие. Богатство - не цель жизни. Успех - не мера правды. Любовь - рай, который нелегко сохранить. Как близок, оказывается, этот список Заповедям Божиим!
...вначале, когда отец Глеб был еще руководителем курсов, он ходил из аудитории в аудиторию, где отцы вели беседы по Евангелию, по Ветхому Завету, по литургике, и, дождавшись удобной паузы, с сияющими глазами обращался к аудитории: а как вы думаете, какое это имеет значение для нас? - и приводил какую-нибудь строчку из Священного писания, близкую к теме беседы. (Давал в пересказе, конечно, точно цитировал разве что особо важные знаковые словосочетания.) Но это был отнюдь не экзамен, не проверка знаний, ему действительно было мало сказать, интересно - важно знать, как люди воспринимают слово Божие.
...Там (в программах для педагогов) была и его вступительная статья о необходимости нешкольного богословия, и примеры, как это можно сделать, он действительно боялся возрождения схоластики и считал, что она может погубить все дело возрождения и обновления церковной школы и вернуть нас к временам обрядовой внешней веры, а проще, фарисейства. Его отец Глеб угадывал сразу, где только оно наклевывалось - духом чуял. Но оно наступало со всех сторон, так как за новое надо было биться, а в старое можно было попасть, сделав всего один шаг - и уже, вроде, все как надо: молитвы учат, праздники знают, постятся... а радости нет. А у него была...
...ни в коем случае, говорил, мы не должны повторять ошибок дореволюционной школы! Наше богословие должно быть живым, связанным с душой каждого человека, это не парад знаний, а карта местности, где мы будем жить!
...Но мы начинали одну новую эпоху, а в глубинах хитрой эпохи зачиналась другая - противоположная, где никому ничего было не нужно, и страх от порушенных основ сковывал сердца и начинал уже выедать умы."
Цитируется по: Сурова Л. Деревьев леса. Стихи и эссе. Москва, 2014.
Из воспоминаний об отце Глебе Каледе, человеке, стоявшем у истоков ПСТГУ, фронтовике, ученом-исследователе, профессоре Московского Университета, принявшем священство сначала тайно, потом открывшемся миру.
"Где произошла первая наша встреча? На курсах катехизации? Тогда прихожан известных московских храмов, а точнее, чад известных московских священников собрали учиться. Страшно произносить это слово, сейчас под ним понимается совсем не то, что тогда. Это было собрание жаждущих, пастыри наши делились с нами не богословскими знаниями, а опытом жизни с Богом. В беседах о Церкви, о Евангелии все время обсуждались вопросы: как жить сегодня, что открывает нам слово Священного Писания. Мы все жаждали встречи, искали друга в другом. Вот чем было не просто хорошо, но прекрасно начало 90-х, самое начало.
Учительства он боялся; однажды так прямо и сказал мне: "Как я их боюсь!", понимая, а может быть, и предвидя, что может погасить радость и погубить то святое дело, которое мы начинали в нашей Церкви. А начинали тем, что несли все лучшее в себе друг другу, тем, что тайны тьмы собственной души не обсуждали ни на каких форумах, не устраивали публичного аутодафе ни своим грехам, ни чужим... Теперь становится понятно, в какую сторону мы повернули потом, к какому иезуитскому сладострастию приохотились; а тогда мы, обретая полноту в новом единстве Церкви, неправильно говорить, что мы верили в Бога, или учились верить, - мы Его знали, и знали, что мы - Его! "Мы Его и род". И это новое, а точнее, узнанное, открывшееся нам высокое сыновство укрепляло достоинство советского интеллигента, немного растерявшегося в своих идеалах.
Сейчас страшно произносить и слово "советского", а тогда мы его не произносили, так как оно было замылено лощеным краснобайством партийных демагогов, но советскими людьми были мы все. И отец Глеб был советским человеком. Что это означает? Несколько простых аксиом. Общественное выше личного, народное больше твоего. Труд выше праздности, работающий счастливей бездельника. Опыт старейших нужен молодым. Мастерство выше хитрости. Потребительство гадко, предательство унизительно, сколько бы за него ни заплатили. Продажность - бесчестие. Богатство - не цель жизни. Успех - не мера правды. Любовь - рай, который нелегко сохранить. Как близок, оказывается, этот список Заповедям Божиим!
...вначале, когда отец Глеб был еще руководителем курсов, он ходил из аудитории в аудиторию, где отцы вели беседы по Евангелию, по Ветхому Завету, по литургике, и, дождавшись удобной паузы, с сияющими глазами обращался к аудитории: а как вы думаете, какое это имеет значение для нас? - и приводил какую-нибудь строчку из Священного писания, близкую к теме беседы. (Давал в пересказе, конечно, точно цитировал разве что особо важные знаковые словосочетания.) Но это был отнюдь не экзамен, не проверка знаний, ему действительно было мало сказать, интересно - важно знать, как люди воспринимают слово Божие.
...Там (в программах для педагогов) была и его вступительная статья о необходимости нешкольного богословия, и примеры, как это можно сделать, он действительно боялся возрождения схоластики и считал, что она может погубить все дело возрождения и обновления церковной школы и вернуть нас к временам обрядовой внешней веры, а проще, фарисейства. Его отец Глеб угадывал сразу, где только оно наклевывалось - духом чуял. Но оно наступало со всех сторон, так как за новое надо было биться, а в старое можно было попасть, сделав всего один шаг - и уже, вроде, все как надо: молитвы учат, праздники знают, постятся... а радости нет. А у него была...
...ни в коем случае, говорил, мы не должны повторять ошибок дореволюционной школы! Наше богословие должно быть живым, связанным с душой каждого человека, это не парад знаний, а карта местности, где мы будем жить!
...Но мы начинали одну новую эпоху, а в глубинах хитрой эпохи зачиналась другая - противоположная, где никому ничего было не нужно, и страх от порушенных основ сковывал сердца и начинал уже выедать умы."
Цитируется по: Сурова Л. Деревьев леса. Стихи и эссе. Москва, 2014.