Одиночество на двоих
Когда идёт дождь, а ты прогуливаешься под зонтом, возникает непередаваемое ощущение комфортного одиночества. Люди вокруг никуда не делись, ходят мимо, как прежде, но ты всё равно от них вроде как отгорожен и наслаждаешься покоем. Вот и я - шёл и наслаждался, как меня обогнала девушка, беззащитная под мокрыми стрелами. Она забежала в продуктовый магазин, я зашёл следом, чтобы купить какую-то мелочь, и на выходе снова увидел её, она стояла в дверях и не решалась выйти.
- Вам куда? - спросил я. - Мне всё равно, где гулять, хотите, провожу вас?
Она сказала, что ей недалеко.
- Тогда тем более.
Я раскрыл зонт, и мы вышли.
Идти в самом деле было всего ничего, метров триста, но зато какие это были метры… Никогда и ни с кем не чувствовал я себя под зонтом таким счастливым. Мы молчали, я украдкой поглядывал на неё и понимал, что мог бы прожить с ней всю жизнь. Она мне нравилась, в её профиле было столько изящества, а в осанке столько достоинства, что я даже представил, как мы идём к алтарю.
- Мы почти пришли, - сказала она. - Дальше я сама, мне только улицу перейти.
- Ну зачем вам мокнуть через улицу, - возразил я. - Чтобы всё насмарку?
Она улыбнулась (о, боги!) и согласилась пройти со мной ещё шагов тридцать. Оказавшись под аркой, мы остановились.
- Мне туда, - кивнула она. - Спасибо!
И ушла, ни разу не оглянувшись. А я стоял ещё минут пять и перебирал женские имена, чтобы найти подходящее для неё. А ведь мог бы и спросить, разве б она не сказала? Но я не спросил, я вообще ничего не сделал, чтобы удержать её, хотя у меня было для этого целых триста метров и еще тридцать шагов. И возможно, я выпустил из рук самую редкую из всех птиц, самую большую удачу - одиночество на двоих.
- Вам куда? - спросил я. - Мне всё равно, где гулять, хотите, провожу вас?
Она сказала, что ей недалеко.
- Тогда тем более.
Я раскрыл зонт, и мы вышли.
Идти в самом деле было всего ничего, метров триста, но зато какие это были метры… Никогда и ни с кем не чувствовал я себя под зонтом таким счастливым. Мы молчали, я украдкой поглядывал на неё и понимал, что мог бы прожить с ней всю жизнь. Она мне нравилась, в её профиле было столько изящества, а в осанке столько достоинства, что я даже представил, как мы идём к алтарю.
- Мы почти пришли, - сказала она. - Дальше я сама, мне только улицу перейти.
- Ну зачем вам мокнуть через улицу, - возразил я. - Чтобы всё насмарку?
Она улыбнулась (о, боги!) и согласилась пройти со мной ещё шагов тридцать. Оказавшись под аркой, мы остановились.
- Мне туда, - кивнула она. - Спасибо!
И ушла, ни разу не оглянувшись. А я стоял ещё минут пять и перебирал женские имена, чтобы найти подходящее для неё. А ведь мог бы и спросить, разве б она не сказала? Но я не спросил, я вообще ничего не сделал, чтобы удержать её, хотя у меня было для этого целых триста метров и еще тридцать шагов. И возможно, я выпустил из рук самую редкую из всех птиц, самую большую удачу - одиночество на двоих.