Свеча и Мотылек
Город удовольствий. Шэв вполне заслужил этот неофициальный титул, которым его наградили города-соседи. Он мог предложить своим жителям и гостям разные виды увеселительных заведений. От вполне невинных, вроде театров и опер, дорогих ресторанов и кофеен, банкетных и танцевальных залов, цирковых арен и парков развлечений, до таких, которые открывали свои двери после захода солнца и имели некоторые возрастные ограничения.
Среди заведений второго типа особое место занимала фешенебельная гостиница «Свеча и Мотылек». Гостиницей она была лишь на словах, на самом же деле здесь можно было снять на ночь комнату, но только в комплекте с обществом приятной дамы. Или двух дам. Или стольких, скольких пожелает клиент и позволит его кошелек - удовольствия, которые предлагала «Свеча», были весьма недешевыми.
Элегантный двухэтажный особняк белого камня выходил фасадом на одну из самых оживленных улиц города. От других домов его отделяли фигурные чугунные решетки и пышные заросли шиповника. Со стороны улицы решетки были украшены медными фонарями в форме свечей, и с наступлением темноты вокруг них собирались стайки ночных насекомых, оправдывая название этого места.
Хозяйка «Свечи» имела немалый доход со своего деликатного бизнеса. И надо отдать ей должное - она тратила его не только на себя, но и на поддержание высокого уровня жизни работавших на нее девушек, что в свою очередь благотворно сказывалось на качестве обслуживания. Благодаря ее заботам «ночная гостиница» процветала и пользовалась популярностью среди местных любителей плотских удовольствий.
В тот вечер, как и всегда, эта достойная женщина добросовестно выполняла свои обязанности - следила за тем, чтобы каждого из гостей устраивала его комната и спутница, и чтобы ни один из них не забыл за все это заплатить. Когда на крыльце в очередной раз зазвенел колокольчик, она была в холле и лично пошла открывать дверь.
- О-о... - хозяйка выглядела растерянной. Она машинально посторонилась, пропуская за порог статную молодую даму в дорогом платье, поверх которого был наброшен легкий плащ с капюшоном: Прошу прощения, госпожа, но... У нас здесь нет мужчин...
- Кто вам сказал, что мне нужны мужчины?
Лефадж - а это была именно она - прошла мимо опешившей женщины и теперь стояла посреди холла, скрестив руки на груди и нетерпеливо постукивая каблуком.
- Я жду.
- Да-да, конечно... Прошу за мной... - хозяйка наконец взяла себя в руки и попыталась изобразить подобающую ситуации гостеприимную улыбку. Вышло не слишком хорошо - под надменным взглядом гостьи она чувствовала себя неуютно. Лефадж было вежливо предложено подождать несколько минут на диване в гостиной, где хозяйка выслушала ее пожелания, затем ее пригласили на второй этаж, в одну из свободных комнат.
Каждая комната в особняке имела собственное имя. Эта называлась «Молочный шоколад». Она была оформлена в нежных кремовых и шоколадных тонах, а в маленьких ароматических лампах горела особая смесь пахучих трав с добавлением молотых зерен какао. Чайный столик, стулья и комод розового дерева, обитая бархатом мягкая мебель и широкая низкая кровать с балдахином создавали прекрасный ансамбль. У стены напротив кровати стояло зеркало в человеческий рост, а на единственном окне висели портьеры, изящно присобранные на угол.
Когда Лефадж вошла в комнату, навстречу ей с дивана поднялась тонкая фигурка.
Она действительно напоминала Ивенку. Хрупкая девушка с соломенными волосами и загорелой кожей. Хозяйка очень удачно выбрала ее среди своих воспитанниц, руководствуясь требованиями, которые выдвинула Лефадж. Девушку звали Хаифа. Она казалась совсем юной - возможно, ей не было и восемнадцати. Держалась немного неуверенно, чтобы не сказать робко. Наверняка в ее послужном списке пока еще числилось не так много клиентов. При появлении гостьи нежное создание улыбнулось и склонило светлую головку в полупоклоне. Было заметно, что она смущена и слегка нервничает.
- Надеюсь, госпожа простит меня... Я никогда раньше не обслуживала женщин...
Дочь ювелира не обратила на эти слова ни малейшего внимания. Казалось, она просто не замечает девушку и всецело поглощена изучением интерьера, словно решая, достойна ли эта комната ее присутствия. Лефадж оглядела резную раму зеркала, покрывало на кровати, обивку стен и изогнутый полумесяцем диван посреди комнаты. По ее лицу невозможно было определить нравилось ли ей то, что она видела. Взгляд Лефадж небрежно скользил по каждому предмету, но ни разу не остановился на Хаифе, словно той не существовало вовсе. С каждой секундой девушка чувствовала себя все более неловко. К тому же, ей становилось обидно - ее как будто оценили ниже, чем мебель... И наконец к этим двум чувствам добавлялось третье - страх. Странный, почти суеверный страх перед гостьей.
Лефадж собрала круглые диванные подушки и побросала на мягкий ковер перед кроватью. По-прежнему не оборачиваясь, указала на них девушке, и та, слегка ободренная этим жестом, осмелилась открыть рот:
- Меня зовут...
- Я не желаю знать твоего имени. Мне это не нужно, - дочь ювелира говорила негромко, но голос ее звучал уверенно и властно: Молчи, пока я не позволю говорить. Сядь вон там.
- ....Да, госпожа, - Хаифа послушно опустилась на подушки.
Сама Лефадж, разумеется, представляться тоже не собиралась. Все клиенты «Свечи» оставались анонимными, и даже если некоторые из них были настолько известны, что их можно было узнать в лицо, в стенах особняка к ним никогда не обращались по имени. Здесь они были просто «господами» или «гостями».
Дочь ювелира подошла к окну, задернула портьеры, так что лунный свет перестал сочиться в комнату, медленно повернулась и наконец удостоила Хаифу взгляда, отчего у той мурашки побежали по коже. Зеленые глаза были холодны и равнодушны.
- Ты будешь делать только то, что я скажу. Никакой самодеятельности. Никаких лишних слов и движений. Никаких глупых вопросов. Ясно?
- Д-да, госпожа...
Несчастная девушка уже дрожала всем телом. Даже за недолгую свою карьеру она успела повидать клиентов с разными вкусами и наклонностями, но никто еще не пугал ее так, как эта женщина, в голосе которой слышался холодный звон драгоценных камней. Она не могла дать своему страху логического объяснения. Гостья держалась надменно, но ничего пугающего в ее облике не было. Напротив, она была очень красива, и рядом с ней Хаифа чувствовала себя дурнушкой. Но факт оставался фактом - от одного ее присутствия у девушки холодел затылок.
«Ведьма...» - пронеслась шальная мысль. Хаифа снова вздрогнула и повела головой, словно желая прогнать внезапное предположение. Теперь она сидела на подушках, аккуратно разложив вокруг себя пышные как пена юбки. Комнату освещали круглые напольные лампы с абажурами из толстого матового стекла. Золотистое свечение лилось из них вверх, к зеркальному потолку, отражалось от него и растекалось по паркету, по ковру, по мебели. В этой завораживающей игре света казалось, что загорелая кожа Хаифы чуть мерцает - так эффектно она выделялась на фоне бежевой одежды, светлых волос и нежно-кремовых подушек.
Лефадж отошла от окна, пересекла комнату и присела на диван. Проходя мимо куртизанки, слегка задела пальцами кружево на ее шелковом лифе.
- Сними это.
Девушка заметно расслабилась, оцепенение отпустило ее. Бояться нечего. В конце концов, эта странная женщина пришла сюда за тем же, зачем приходят все остальные... Мысль о том, что Лефадж будет прикасаться к ее телу и тогда, возможно, маска презрительного безразличия спадет с ее лица, показалась приятной, и Хаифа даже слабо улыбнулась. Эта леди выбрала ее среди других. Вернее выбирала хозяйка, но ведь она делала это по описанию, которое дала клиентка. Значит, она находит ее привлекательной? Должно быть, вся эта холодность - только игра. Ну что же, поиграем...
Ловкие пальцы привычно заскользили по крючкам и лентам. Хаифа прекрасно знала, что раздеваться нужно с умом. Умение красиво снять с себя одежду входит в число обязательных для любой уважающей себя куртизанки. Это целый ритуал. Сначала обнажить одно плечо, затем второе. Позволить ткани свободно скользнуть по груди, но в последний момент, словно передумав, подхватить за самый краешек. Подержать немного и наконец отпустить окончательно.
Пока она снимала лиф, гостья смотрела на нее не отрываясь, и Хаифа окончательно осмелела. Мужчина или женщина - не все ли равно? В постели стираются все грани, а жар тела способен растопить любой лед.
- Моя госпожа, может быть... кровать все же удобнее? И вы... не желаете ли, чтобы я помогла вам раздеться?
- Я велела не задавать вопросов!
Лефадж всего лишь на пару секунд повысила голос, но эта короткая вспышка гнева хлестнула Хаифу как удар бича. Она ощутила абсолютно реальную физическую боль от резкого окрика дочери ювелира. Обнаженную кожу плеч словно обожгло огнем, и девушка вскрикнула, упав на разложенные вокруг подушки. Теперь она уже не сомневалась в том, что перед ней - самая настоящая ведьма. Как и в том, что играть с ней она не собирается. Страх накатил с новой силой, с ним вернулась дрожь, а на глазах блеснули слезы. Чего хочет от нее эта страшная женщина?
- Делай как я скажу, и боли больше не будет. Ты поняла?
Не в силах проглотить ком в горле, девушка молча кивнула. На протяжении следующих двух-трех минут в комнате не было слышно ничего, кроме дыхания двух женщин. Ни одна из них не нарушала тишины. Наконец, немного оправившаяся от шока Хаифа осмелилась взглянуть на свою мучительницу. Если прежде та совершенно не замечала ее, то теперь буквально не отводила глаз. В мягком свете ламп ее лицо казалось смертельно бледным и абсолютно неподвижным, словно лик мраморной статуи. Оно пугало и одновременно притягивало. На него хотелось смотреть бесконечно. «Колдовство...» - подумала Хаифа: «Ведьмовская уловка...» Эта мысль мелькнула где-то на границе сознания и тут же растворилась в пустоте, которая на несколько мгновений заполнила голову девушки. Она потерла пальцами виски, пытаясь избавиться от наваждения.
- Теперь юбки. Я хочу на тебя посмотреть.
Хаифа послушно зашуршала юбками. Пальцы ее не слушались, и возилась она довольно долго. Девушка уже и думать забыла об эффектном раздевании, она путалась ногами в нескольких слоях скользкого шелка, мяла и дергала его, боясь промедлением разозлить ведьму. И чем больше она спешила, тем сильнее запутывалась, тем чаще выскальзывали из пальцев крошечные застежки. Однако Лефадж не пыталась торопить ее и вообще не выказывала никаких признаков неудовольствия. Это немного успокоило Хаифу, и она наконец одержала победу в борьбе с собственной одеждой. Шелк мягко сполз на ковер, девушка осталась в одном белье, тонком и прозрачном как паучья сеть. Его и бельем-то можно было назвать лишь с натяжкой - оно почти ничего не скрывало.
Дочь ювелира по-прежнему неотрывно следила за каждым ее движением, и Хаифа почувствовала, как к страху начинают примешиваться другие чувства. Изумрудные глаза ведьмы были все так же холодны, но под их пристальным взором юная жрица любви стала заливаться таким румянцем, какого не вызывал у нее ни один мужчина. А ведь Лефадж даже не прикасалась к ней, не подходила ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Только гипнотизировала своим змеиным взглядом, подавляя волю и отдавая приказы тихим, но таким властным голосом.
Словно прочитав ее мысли, Лефадж поднялась с дивана и сделала несколько шагов по направлению к Хаифе. Та стала отклоняться назад, и когда дочь ювелира приблизилась к ней вплотную, окончательно улеглась на подушки. Лефадж протянула руку, девушка зажмурилась, но ни удара, ни ласки не последовало. Когда же Хаифа осмелилась открыть глаза, она увидела, как гостья проводит ладонями по ее телу, повторяя каждую линию, каждый изгиб.
Но нет, она не прикасалась и теперь. Белые пальцы скользили в нескольких миллиметрах от гладкой золотистой кожи, но ни разу, даже случайно, не задели ее. Хаифа чувствовала легчайшее, едва ощутимое движение воздуха, и эти слабые колебания ласкали ее нежнее, чем самая гладкая ткань, самая мягкая пена или самые теплые солнечные лучи. Было ли это очередным колдовством? Хаифа не задумывалась над этим, ей было все равно. Как полуодетое тело будоражит воображение сильнее, чем полностью обнаженное, так и эти полуприкосновения казались ей слаще полноценных ласк. Девушку бросало то в жар, то в холод. Но как только она попыталась потянуться навстречу тонким белым рукам, их плавные движения прекратились, и дочь ювелира отступила назад. Несколько секунд тишины, затем - все тот же тихий равнодушный голос.
- Скажи, что никогда не любила его и вообще жалеешь что встретила. Что тебе наплевать на его смерть. Нет, не так - ты рада, что его не стало. Он это заслужил. Говори.
Хаифа не понимала о чем идет речь, однако она уже успела уяснить, что с Лефадж лучше не спорить. Дрожащими губами она повторила все, что ей было велено, но ведьма только пренебрежительно изогнула бровь.
- Я не верю тебе. Ты недостаточно убедительна.
В этих словах Хаифе послышалась угроза, она вспомнила раскаленные иглы, обжигавшие ее кожу несколько минут назад. Хотя никаких следов на теле не осталось, боль была самой настоящей. Бедняжка приподнялась со своего ложа и умоляюще вытянула вперед руки, словно заранее прося пощады, но Лефадж не обратила внимания на этот жест.
- Говори, что тебе жаль, извиняйся. Признай, что первой совершила предательство. Это не я тебя предала - ты меня. Маленькая изменница...
В ледяном голосе снова зазвучали гневные нотки, и Хаифа скорчилась на полу среди подушек, обхватив себя руками и крепко зажмурившись. Когда боль настигла ее, она застонала, выгнулась дугой и потянулась к ногам Лефадж, повторяя не останавливаясь, словно заводная кукла:
- Простите... простите... простите... я виновата... простите...
Девушка не знала, сколько длились ее мучения. Скорее всего - не больше минуты, но ей показалось, что прошла половина ночи. Когда невидимые шипы перестали жалить ее тело, она замерла, все еще не смея поверить в избавление, и некоторое время пролежала неподвижно. Потом осторожно приподнялась на локтях. Глаза щипало от слез. Хаифа потерла их сжатыми кулачками, оставляя на щеках соленые разводы. С трудом разлепив мокрые ресницы, девушка увидела склонившуюся над ней Лефадж. На несколько мгновений неподвижная белая маска растаяла, и юная куртизанка разглядела смесь презрения, жалости и боли на красивом лице. Затем всякое выражение снова исчезло с него, оно застыло, словно окаменело. Убедившись, что Хаифа пришла в себя, дочь ювелира выпрямилась и отошла в сторону. Молча бросила на ковер звякнувший мешочек. Гости «Свечи» расплачивались непосредственно с хозяйкой, но при желании могли также оставлять что-то вроде чаевых для своих фавориток - девушек, чьими услугами они часто пользовались. Судя по размерам мешочка, вознаграждение было более чем щедрым, но Хаифа не сделала попытки поднять его и вообще не сдвинулась с места. Она осталась лежать на полу, сжавшись в комочек и зарывшись лицом в подушки. Еще ни одна ночь с клиентом не оставляла ее такой опустошенной.
По паркету мерно простучали каблуки, дверь отворилась, потом негромко хлопнула. Секунду спустя комната с нежным именем «Молочный шоколад» погрузилась в полную тишину.
Среди заведений второго типа особое место занимала фешенебельная гостиница «Свеча и Мотылек». Гостиницей она была лишь на словах, на самом же деле здесь можно было снять на ночь комнату, но только в комплекте с обществом приятной дамы. Или двух дам. Или стольких, скольких пожелает клиент и позволит его кошелек - удовольствия, которые предлагала «Свеча», были весьма недешевыми.
Элегантный двухэтажный особняк белого камня выходил фасадом на одну из самых оживленных улиц города. От других домов его отделяли фигурные чугунные решетки и пышные заросли шиповника. Со стороны улицы решетки были украшены медными фонарями в форме свечей, и с наступлением темноты вокруг них собирались стайки ночных насекомых, оправдывая название этого места.
Хозяйка «Свечи» имела немалый доход со своего деликатного бизнеса. И надо отдать ей должное - она тратила его не только на себя, но и на поддержание высокого уровня жизни работавших на нее девушек, что в свою очередь благотворно сказывалось на качестве обслуживания. Благодаря ее заботам «ночная гостиница» процветала и пользовалась популярностью среди местных любителей плотских удовольствий.
В тот вечер, как и всегда, эта достойная женщина добросовестно выполняла свои обязанности - следила за тем, чтобы каждого из гостей устраивала его комната и спутница, и чтобы ни один из них не забыл за все это заплатить. Когда на крыльце в очередной раз зазвенел колокольчик, она была в холле и лично пошла открывать дверь.
- О-о... - хозяйка выглядела растерянной. Она машинально посторонилась, пропуская за порог статную молодую даму в дорогом платье, поверх которого был наброшен легкий плащ с капюшоном: Прошу прощения, госпожа, но... У нас здесь нет мужчин...
- Кто вам сказал, что мне нужны мужчины?
Лефадж - а это была именно она - прошла мимо опешившей женщины и теперь стояла посреди холла, скрестив руки на груди и нетерпеливо постукивая каблуком.
- Я жду.
- Да-да, конечно... Прошу за мной... - хозяйка наконец взяла себя в руки и попыталась изобразить подобающую ситуации гостеприимную улыбку. Вышло не слишком хорошо - под надменным взглядом гостьи она чувствовала себя неуютно. Лефадж было вежливо предложено подождать несколько минут на диване в гостиной, где хозяйка выслушала ее пожелания, затем ее пригласили на второй этаж, в одну из свободных комнат.
Каждая комната в особняке имела собственное имя. Эта называлась «Молочный шоколад». Она была оформлена в нежных кремовых и шоколадных тонах, а в маленьких ароматических лампах горела особая смесь пахучих трав с добавлением молотых зерен какао. Чайный столик, стулья и комод розового дерева, обитая бархатом мягкая мебель и широкая низкая кровать с балдахином создавали прекрасный ансамбль. У стены напротив кровати стояло зеркало в человеческий рост, а на единственном окне висели портьеры, изящно присобранные на угол.
Когда Лефадж вошла в комнату, навстречу ей с дивана поднялась тонкая фигурка.
Она действительно напоминала Ивенку. Хрупкая девушка с соломенными волосами и загорелой кожей. Хозяйка очень удачно выбрала ее среди своих воспитанниц, руководствуясь требованиями, которые выдвинула Лефадж. Девушку звали Хаифа. Она казалась совсем юной - возможно, ей не было и восемнадцати. Держалась немного неуверенно, чтобы не сказать робко. Наверняка в ее послужном списке пока еще числилось не так много клиентов. При появлении гостьи нежное создание улыбнулось и склонило светлую головку в полупоклоне. Было заметно, что она смущена и слегка нервничает.
- Надеюсь, госпожа простит меня... Я никогда раньше не обслуживала женщин...
Дочь ювелира не обратила на эти слова ни малейшего внимания. Казалось, она просто не замечает девушку и всецело поглощена изучением интерьера, словно решая, достойна ли эта комната ее присутствия. Лефадж оглядела резную раму зеркала, покрывало на кровати, обивку стен и изогнутый полумесяцем диван посреди комнаты. По ее лицу невозможно было определить нравилось ли ей то, что она видела. Взгляд Лефадж небрежно скользил по каждому предмету, но ни разу не остановился на Хаифе, словно той не существовало вовсе. С каждой секундой девушка чувствовала себя все более неловко. К тому же, ей становилось обидно - ее как будто оценили ниже, чем мебель... И наконец к этим двум чувствам добавлялось третье - страх. Странный, почти суеверный страх перед гостьей.
Лефадж собрала круглые диванные подушки и побросала на мягкий ковер перед кроватью. По-прежнему не оборачиваясь, указала на них девушке, и та, слегка ободренная этим жестом, осмелилась открыть рот:
- Меня зовут...
- Я не желаю знать твоего имени. Мне это не нужно, - дочь ювелира говорила негромко, но голос ее звучал уверенно и властно: Молчи, пока я не позволю говорить. Сядь вон там.
- ....Да, госпожа, - Хаифа послушно опустилась на подушки.
Сама Лефадж, разумеется, представляться тоже не собиралась. Все клиенты «Свечи» оставались анонимными, и даже если некоторые из них были настолько известны, что их можно было узнать в лицо, в стенах особняка к ним никогда не обращались по имени. Здесь они были просто «господами» или «гостями».
Дочь ювелира подошла к окну, задернула портьеры, так что лунный свет перестал сочиться в комнату, медленно повернулась и наконец удостоила Хаифу взгляда, отчего у той мурашки побежали по коже. Зеленые глаза были холодны и равнодушны.
- Ты будешь делать только то, что я скажу. Никакой самодеятельности. Никаких лишних слов и движений. Никаких глупых вопросов. Ясно?
- Д-да, госпожа...
Несчастная девушка уже дрожала всем телом. Даже за недолгую свою карьеру она успела повидать клиентов с разными вкусами и наклонностями, но никто еще не пугал ее так, как эта женщина, в голосе которой слышался холодный звон драгоценных камней. Она не могла дать своему страху логического объяснения. Гостья держалась надменно, но ничего пугающего в ее облике не было. Напротив, она была очень красива, и рядом с ней Хаифа чувствовала себя дурнушкой. Но факт оставался фактом - от одного ее присутствия у девушки холодел затылок.
«Ведьма...» - пронеслась шальная мысль. Хаифа снова вздрогнула и повела головой, словно желая прогнать внезапное предположение. Теперь она сидела на подушках, аккуратно разложив вокруг себя пышные как пена юбки. Комнату освещали круглые напольные лампы с абажурами из толстого матового стекла. Золотистое свечение лилось из них вверх, к зеркальному потолку, отражалось от него и растекалось по паркету, по ковру, по мебели. В этой завораживающей игре света казалось, что загорелая кожа Хаифы чуть мерцает - так эффектно она выделялась на фоне бежевой одежды, светлых волос и нежно-кремовых подушек.
Лефадж отошла от окна, пересекла комнату и присела на диван. Проходя мимо куртизанки, слегка задела пальцами кружево на ее шелковом лифе.
- Сними это.
Девушка заметно расслабилась, оцепенение отпустило ее. Бояться нечего. В конце концов, эта странная женщина пришла сюда за тем же, зачем приходят все остальные... Мысль о том, что Лефадж будет прикасаться к ее телу и тогда, возможно, маска презрительного безразличия спадет с ее лица, показалась приятной, и Хаифа даже слабо улыбнулась. Эта леди выбрала ее среди других. Вернее выбирала хозяйка, но ведь она делала это по описанию, которое дала клиентка. Значит, она находит ее привлекательной? Должно быть, вся эта холодность - только игра. Ну что же, поиграем...
Ловкие пальцы привычно заскользили по крючкам и лентам. Хаифа прекрасно знала, что раздеваться нужно с умом. Умение красиво снять с себя одежду входит в число обязательных для любой уважающей себя куртизанки. Это целый ритуал. Сначала обнажить одно плечо, затем второе. Позволить ткани свободно скользнуть по груди, но в последний момент, словно передумав, подхватить за самый краешек. Подержать немного и наконец отпустить окончательно.
Пока она снимала лиф, гостья смотрела на нее не отрываясь, и Хаифа окончательно осмелела. Мужчина или женщина - не все ли равно? В постели стираются все грани, а жар тела способен растопить любой лед.
- Моя госпожа, может быть... кровать все же удобнее? И вы... не желаете ли, чтобы я помогла вам раздеться?
- Я велела не задавать вопросов!
Лефадж всего лишь на пару секунд повысила голос, но эта короткая вспышка гнева хлестнула Хаифу как удар бича. Она ощутила абсолютно реальную физическую боль от резкого окрика дочери ювелира. Обнаженную кожу плеч словно обожгло огнем, и девушка вскрикнула, упав на разложенные вокруг подушки. Теперь она уже не сомневалась в том, что перед ней - самая настоящая ведьма. Как и в том, что играть с ней она не собирается. Страх накатил с новой силой, с ним вернулась дрожь, а на глазах блеснули слезы. Чего хочет от нее эта страшная женщина?
- Делай как я скажу, и боли больше не будет. Ты поняла?
Не в силах проглотить ком в горле, девушка молча кивнула. На протяжении следующих двух-трех минут в комнате не было слышно ничего, кроме дыхания двух женщин. Ни одна из них не нарушала тишины. Наконец, немного оправившаяся от шока Хаифа осмелилась взглянуть на свою мучительницу. Если прежде та совершенно не замечала ее, то теперь буквально не отводила глаз. В мягком свете ламп ее лицо казалось смертельно бледным и абсолютно неподвижным, словно лик мраморной статуи. Оно пугало и одновременно притягивало. На него хотелось смотреть бесконечно. «Колдовство...» - подумала Хаифа: «Ведьмовская уловка...» Эта мысль мелькнула где-то на границе сознания и тут же растворилась в пустоте, которая на несколько мгновений заполнила голову девушки. Она потерла пальцами виски, пытаясь избавиться от наваждения.
- Теперь юбки. Я хочу на тебя посмотреть.
Хаифа послушно зашуршала юбками. Пальцы ее не слушались, и возилась она довольно долго. Девушка уже и думать забыла об эффектном раздевании, она путалась ногами в нескольких слоях скользкого шелка, мяла и дергала его, боясь промедлением разозлить ведьму. И чем больше она спешила, тем сильнее запутывалась, тем чаще выскальзывали из пальцев крошечные застежки. Однако Лефадж не пыталась торопить ее и вообще не выказывала никаких признаков неудовольствия. Это немного успокоило Хаифу, и она наконец одержала победу в борьбе с собственной одеждой. Шелк мягко сполз на ковер, девушка осталась в одном белье, тонком и прозрачном как паучья сеть. Его и бельем-то можно было назвать лишь с натяжкой - оно почти ничего не скрывало.
Дочь ювелира по-прежнему неотрывно следила за каждым ее движением, и Хаифа почувствовала, как к страху начинают примешиваться другие чувства. Изумрудные глаза ведьмы были все так же холодны, но под их пристальным взором юная жрица любви стала заливаться таким румянцем, какого не вызывал у нее ни один мужчина. А ведь Лефадж даже не прикасалась к ней, не подходила ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Только гипнотизировала своим змеиным взглядом, подавляя волю и отдавая приказы тихим, но таким властным голосом.
Словно прочитав ее мысли, Лефадж поднялась с дивана и сделала несколько шагов по направлению к Хаифе. Та стала отклоняться назад, и когда дочь ювелира приблизилась к ней вплотную, окончательно улеглась на подушки. Лефадж протянула руку, девушка зажмурилась, но ни удара, ни ласки не последовало. Когда же Хаифа осмелилась открыть глаза, она увидела, как гостья проводит ладонями по ее телу, повторяя каждую линию, каждый изгиб.
Но нет, она не прикасалась и теперь. Белые пальцы скользили в нескольких миллиметрах от гладкой золотистой кожи, но ни разу, даже случайно, не задели ее. Хаифа чувствовала легчайшее, едва ощутимое движение воздуха, и эти слабые колебания ласкали ее нежнее, чем самая гладкая ткань, самая мягкая пена или самые теплые солнечные лучи. Было ли это очередным колдовством? Хаифа не задумывалась над этим, ей было все равно. Как полуодетое тело будоражит воображение сильнее, чем полностью обнаженное, так и эти полуприкосновения казались ей слаще полноценных ласк. Девушку бросало то в жар, то в холод. Но как только она попыталась потянуться навстречу тонким белым рукам, их плавные движения прекратились, и дочь ювелира отступила назад. Несколько секунд тишины, затем - все тот же тихий равнодушный голос.
- Скажи, что никогда не любила его и вообще жалеешь что встретила. Что тебе наплевать на его смерть. Нет, не так - ты рада, что его не стало. Он это заслужил. Говори.
Хаифа не понимала о чем идет речь, однако она уже успела уяснить, что с Лефадж лучше не спорить. Дрожащими губами она повторила все, что ей было велено, но ведьма только пренебрежительно изогнула бровь.
- Я не верю тебе. Ты недостаточно убедительна.
В этих словах Хаифе послышалась угроза, она вспомнила раскаленные иглы, обжигавшие ее кожу несколько минут назад. Хотя никаких следов на теле не осталось, боль была самой настоящей. Бедняжка приподнялась со своего ложа и умоляюще вытянула вперед руки, словно заранее прося пощады, но Лефадж не обратила внимания на этот жест.
- Говори, что тебе жаль, извиняйся. Признай, что первой совершила предательство. Это не я тебя предала - ты меня. Маленькая изменница...
В ледяном голосе снова зазвучали гневные нотки, и Хаифа скорчилась на полу среди подушек, обхватив себя руками и крепко зажмурившись. Когда боль настигла ее, она застонала, выгнулась дугой и потянулась к ногам Лефадж, повторяя не останавливаясь, словно заводная кукла:
- Простите... простите... простите... я виновата... простите...
Девушка не знала, сколько длились ее мучения. Скорее всего - не больше минуты, но ей показалось, что прошла половина ночи. Когда невидимые шипы перестали жалить ее тело, она замерла, все еще не смея поверить в избавление, и некоторое время пролежала неподвижно. Потом осторожно приподнялась на локтях. Глаза щипало от слез. Хаифа потерла их сжатыми кулачками, оставляя на щеках соленые разводы. С трудом разлепив мокрые ресницы, девушка увидела склонившуюся над ней Лефадж. На несколько мгновений неподвижная белая маска растаяла, и юная куртизанка разглядела смесь презрения, жалости и боли на красивом лице. Затем всякое выражение снова исчезло с него, оно застыло, словно окаменело. Убедившись, что Хаифа пришла в себя, дочь ювелира выпрямилась и отошла в сторону. Молча бросила на ковер звякнувший мешочек. Гости «Свечи» расплачивались непосредственно с хозяйкой, но при желании могли также оставлять что-то вроде чаевых для своих фавориток - девушек, чьими услугами они часто пользовались. Судя по размерам мешочка, вознаграждение было более чем щедрым, но Хаифа не сделала попытки поднять его и вообще не сдвинулась с места. Она осталась лежать на полу, сжавшись в комочек и зарывшись лицом в подушки. Еще ни одна ночь с клиентом не оставляла ее такой опустошенной.
По паркету мерно простучали каблуки, дверь отворилась, потом негромко хлопнула. Секунду спустя комната с нежным именем «Молочный шоколад» погрузилась в полную тишину.