Люблю солёный чай...
Лили заваривала очередную чашку чая, нервно поглядывая в окно. Персик, росший возле её окна, был размытым, и еле проглядывался через пелену солёной воды застилавшей её глаза. Чайник испустил густое облако пара, и она залила кипятком белую чашку с алыми тюльпанами, подаренную лучшей подругой, на прошлое восьмое марта. Склонившись над чашкой, Лили моргнула, и маленькая капелька упала в чай, распуская рябь по всей поверхности. Она вздохнула, и в который раз перематывала события прошедшего дня…
Похотливые взгляды мужчин, и смешки с ядовитыми замечаниями со стороны женщин… Как же всё это надоело, по началу было восхищение и восторг власти от своей красоты, но вскоре оно превратилось в отвратительную горечь, ставшую комом в горле. Она так устала быть собой, хотелось превратиться в невзрачную мышку, и убежать из привычной среды, туда, где никто её не знает.
Но этого не происходило, и приходилось каждый день вставать и снова отправляться в этот мир зависти и похоти. Казалось, люди совсем растеряли нежные и добрые чувства, а их место занял отвратительный яд, который отравлял других людей и своего владельца… У неё всё чаще было такое ощущение, что она родилась не в ту эпоху… Ей хотелось долгих ухаживаний, пышных платьев, культурного этикета, дружеских пикников на природе, и его… Только одного, бесконечно нежного и сильного, надёжного и любящего…
Пригубив чай и делая очередной глоток, одинокая слеза стекла с губ, смешиваясь с крепким напитком. Глаза вновь начинали наполняться солёными предателями, стекая по бархатному лицу, и оставляя за собой стягивающие кожу дорожки. Стало немножко легче, но она понимала, что это ненадолго… И она в который раз заварит себе чашку чая, и привычно будет делать тяжело дающиеся глотки горячего напитка с солёными нотками отчаянья её души…
Похотливые взгляды мужчин, и смешки с ядовитыми замечаниями со стороны женщин… Как же всё это надоело, по началу было восхищение и восторг власти от своей красоты, но вскоре оно превратилось в отвратительную горечь, ставшую комом в горле. Она так устала быть собой, хотелось превратиться в невзрачную мышку, и убежать из привычной среды, туда, где никто её не знает.
Но этого не происходило, и приходилось каждый день вставать и снова отправляться в этот мир зависти и похоти. Казалось, люди совсем растеряли нежные и добрые чувства, а их место занял отвратительный яд, который отравлял других людей и своего владельца… У неё всё чаще было такое ощущение, что она родилась не в ту эпоху… Ей хотелось долгих ухаживаний, пышных платьев, культурного этикета, дружеских пикников на природе, и его… Только одного, бесконечно нежного и сильного, надёжного и любящего…
Пригубив чай и делая очередной глоток, одинокая слеза стекла с губ, смешиваясь с крепким напитком. Глаза вновь начинали наполняться солёными предателями, стекая по бархатному лицу, и оставляя за собой стягивающие кожу дорожки. Стало немножко легче, но она понимала, что это ненадолго… И она в который раз заварит себе чашку чая, и привычно будет делать тяжело дающиеся глотки горячего напитка с солёными нотками отчаянья её души…