ОДИНОКАЯ ЗВЕЗДА. ГЛАВА 24. ЧАСТЬ 4.
Роман. Две подружки приезжают на море, знакомятся с молодыми людьми. И этот, казалось бы, ни к чему не обязывающее курортный роман становится их судьбой. Эта книга − о страстях человеческих: великой любви и смертельной ненависти, верности и измене, подлости и благородстве. А также о проблемах воспитания и образования и путях их решения в нашей стране. Желаю тебе счастья, Читатель! Автор.
ЧАСТЬ 2. ВОСПИТАНИЕ ЧУВСТВ.
Глава 24. ТЕЧЕНЬЕ ЛЕТ. ЧАСТЬ 4.
В начале следующего урока Лену вызвали к директору. Ее листа с ответами в стопке не оказалось. А ведь их предупредили, что отсутствие работы оценивается двойкой. Двойка по математике у круглой отличницы, победительницы олимпиад, гордости школы Джанелия-Туржанской - это была сенсация! Растерянная Леночка твердила, что работу сдала, причем первой. Другие ребята это подтвердили. Гена клялся и божился, что, сдав работу вторым, положил свой лист с ответом на лист Лены. К сожалению, учительницы, проводившие проверку, никого из ребят не запомнили и потому подтвердить их слова не смогли. Или не захотели. Напрасно их учительница доказывала, что девочка блестяще знает предмет и совершенно не умеет лгать. Она привела пример, когда на контрольной в пятом классе Леночка, записывая ответ, случайно ошиблась в знаке. И узнав, что работа оценена на пятерку, сама указала учительнице на свою ошибку, настояв, чтобы ей снизили оценку. Но доводы их учительницы не возымели действия - Лене поставили двойку. Леночка спокойно отнеслась к случившемуся.
- Двойка так двойка, - сказала она учительницам, - я не прошу ее не ставить. Но дайте мне возможность сейчас здесь, в вашем присутствии, ответить на любой билет. Хочу, чтобы вы составили верное представление о моих знаниях. Очень вас прошу!
Те, сначала ни в какую не соглашались. Но когда к просьбе девочки присоединился директор, учительницы, немного посовещавшись, сдались, предупредив, однако, что это ничего не изменит. Леночка очень быстро справилась с новым заданием. Положив ответ на стол перед учительницами, она поблагодарила их и вернулась в класс. Через некоторое время туда пришел директор и объявил, что инцидент исчерпан − проверявшие оценили ответ Лены пятеркой. Все были довольны - только не Гена. Дикая ярость душила его и требовала выхода. Необходимо было Ирочке отомстить, и отомстить жестоко, − но так, чтобы никто не заподозрил его в этом. Иначе можно было вылететь из школы, а ему этого совсем не хотелось. Поэтому он удержался от желания дать Ирочке понять, что ему все известно, и приступил к нанесению ответного удара. Задумка его была проста в исполнении и должна была опозорить Ирочку на все времена. Гена взял половинку тетрадного листа и черным фломастером крупными печатными буквами написал:
«Я - Ирочка, в жопе дырочка».
Затем, лизнув марку, приклеил этот листок к ее нижней половинке. Оставалось, улучив удобный момент, лизнуть верхнюю половинку марки и незаметно прилепить плакатик к Ирочкиной спине. Эту акцию он успешно проделал на большой перемене. Покрутившись по спортплощадке, чтобы его все успели заметить, Гена обеспечил себе алиби, после чего подкрался к Ирочке, увлеченно читавшей в одиночестве стенгазету. Там расхваливали ее выступление в школе бальных танцев, поэтому Ирочка перечитывала заметку на каждой переменке. Тенью, скользнув мимо нее, он осуществил задуманное. Через мгновение Гена снова носился по спортплощадке, громкими криками привлекая к себе внимание. Впечатление, произведенное этой акцией на всех учеников школы - от малышни до старшеклассников - превзошло его самые сладкие ожидания. Первыми надпись на спине Ирочки прочли вездесущие третьеклассники. Они с хохотом ходили за ней всю перемену, созывая все новых и новых зрителей. Вскоре за Ирочкой следовала уже целая толпа. В толпе наблюдалась ротация - одни, нахохотавшись, убегали, другие подбегали, но толпа только росла. Обозленная Ирочка, ничего не понимая, безуспешно пыталась бросаться с кулаками на насмешников. Наконец, спасаясь от ржавших мальчишек, она с ревом влетела в учительскую. И только тут стала ясна причина столь бурного веселья. Плакатик отклеили и немедленно приступили к расследованию. Было ясно, что это чья-то месть, потому что такую чудовищную гадость простой шалостью объяснить невозможно. Ирочку с пристрастием допросили, за что ее могли так наказать. Она краснела и бледнела, но клялась, что ни в чем не замешана. На первый урок следующего дня явился директор, а следом вошли зареванная Ирочка и ее отец.
- Я хочу знать, кто это сделал, - сказал директор, испытующе глядя на притихших семиклассников. - Я очень хочу это знать. Я уверен: тот, кто это сделал, находится здесь. Понимаю, что он будет молчать даже под пыткой. Но я не буду его пытать, я взываю к его гражданскому мужеству - не прячься за спины товарищей, не заставляй подозревать невиновных. Сознайся и попытайся объяснить свой поступок. Будь мужчиной! Я даже обещаю, что ничего тебе не сделаю - я только посмотрю в твои глаза.
Ага, сейчас, подумал Гена. Так я тебе и признался. Класс молчал. И тут Ирочка не выдержала.
- Я знаю, знаю, кто это сделал! - закричала она, указывая на Лену. - Это все она, она! Это она, я знаю!
- Что ты, Ира? - почему-то шепотом спросила Леночка, поднимаясь. - Зачем бы я это делала? Меня вообще на большой перемене не было - я была у врача.
- Ты думай, что говоришь! - возмутился Саша Оленин. - Совсем сдурела? Нашла, кого подозревать - Ленку. Да чище ее никого в школе нет! Не суди по себе - она на такое не способна.
После его слов Ирочка зарыдала еще сильнее.
- Тогда этот ее урод! - вдруг выкрикнула она, сверкнув глазами. - Это Гнилицкий! Я точно знаю - это он, он! Он мне отомстить хотел - я догадалась!
- Я всю перемену был на спортплощадке, - спокойно среагировал Гена, - кого хочешь, спроси. А за урода отдельно ответишь.
- Вот видите! - взвизгнула Ирочка. - Это он, он! Он сам подтвердил, сказал, что еще за урода отвечу. Значит, это он мне отомстил!
- За что? - сурово спросил Саша. - Что ты натворила, признавайся. Это ты Ленкину контрольную сперла?
- Она, она, - подтвердил Гена, - а кто же еще. Она же на переменке в класс заходила, когда там никого не было. Якобы забыла свою работу подписать. Это ее «спасибо» Лене, за то, что та ей вечно помогала пятерки получать.
- Ты тоже в нее - снова зарыдала Ирочка, обращаясь к Саше. - А я тебя так. Вы все в нее. Ненавижу!
И обливаясь слезами, она выскочила из класса. Следом молча, вышел ее отец.
- Значит это твоих рук дело? - Директор посмотрел на Гену.
- Так я же был на спортплощадке, - не моргнув глазом, ответил тот. - Кого хотите, спросите, Никита Сергеевич. Что вы сразу на меня? Всю перемену я там был.
- Он был, был, - поддержали его одноклассники, - правда, был, Никита Сергеевич. Он нападающим был - мы в футбол играли. Он никуда не уходил с самого начала.
- Да уж, уход нападающего трудно не заметить, - задумчиво согласился директор. - Что ж. Похоже, это преступление - а иначе я его назвать не могу - останется нераскрытым. Но знайте: тот, кто такое сделал со своей одноклассницей - даже если она виновата, в чем вы ее подозреваете - я подчеркиваю: даже если она виновата, - это страшный человек! Ради достижения своей цели он пойдет на все. Бойтесь этого человека, ибо его жертвой в следующий раз может стать любой из вас.
И тяжело вздохнув, директор вышел из класса.
- Ну-ка признавайся: это твоя работа − с Соколовой? - спросила Лена Гену по дороге из школы.
- Ты же слышала, я всю перемену был на спортплощадке. - Гена посмотрел куда-то в небо. - Ребята подтвердили.
- Ты, Гена, хитрый, - не отставала девочка, - мог кого-нибудь из малышни подговорить. Дай честное слово, что не ты.
- Пятьдесят на пятьдесят, - быстро произнес Гена.
- Что-что? Я не поняла. Что ты этим хочешь сказать?
- Может, я, а может, нет. Равновероятно.
- Не увиливай! Или ты, или не ты - это и так понятно. Ответь однозначно: ты или не ты?
- Не отвечу. Пусть это останется тайной. Она получила, что заслужила. Теперь долго будет помнить. На ее подлость может найтись в сто раз худшая подлость, которую сотворят с ней самой.
- Но почему ты думаешь, что работу стянула она? А вдруг не она?
- Я не думаю, я знаю. Это точно она! Я видел ее рожу, когда она выходила из класса. Как она на тебя посмотрела - злорадно. Я тебе говорю: это она! Можешь не сомневаться.
- Почему же ты сразу не поднял тревогу? Не сказал об этом учителям, директору? Обыскали бы ее портфель, парту, класс, наконец. Если работа была у нее, то нашли бы.
- Она не такая дура, чтобы прятать в парту или портфель. Слишком быстро вышла. Могла сунуть под юбку. Кто бы там у нее искал? И даже если бы нашли, ничего бы ей не было:
«Ах, это мне подсунули! Ах, я нечаянно захватила - не заметила, как!».
Отвертелась бы. А теперь всю жизнь не отмоется! До конца своих дней помнить будет.
- Гена, ты страшный человек - директор прав. Я тебя начинаю бояться.
- Лена даже остановилась. - Похоже, ты не побрезгуешь ничем, чтобы добиться своего.
- Вот уж кому не надо бояться, так это тебе! - Его взгляд был столь красноречив, что она отвела глаза. - И потом, кто тебе сказал, что это сделал я? Я был в это время на спортплощадке. И все. Хватит об этом.
- Гена, не сердись. Спасибо, конечно, что ты обо мне так заботишься, - извиняющимся тоном сказала Лена. - Просто я не хочу, чтобы ты из-за меня влипал во всякие истории. Но я знаю, ты - настоящий брат.
- Не брат! - Гена посмотрел ей прямо в глаза. - Детство кончилось, Лена, и ты это знаешь. Дело совсем в другом.
- Ладно, ладно! - примиряюще заговорила девочка. Ей совсем не хотелось уточнений, кто кому и кем теперь является. - Ты к себе или ко мне? Завтра сочинение надо сдавать. Ты написал?
- Домой пойду. Поесть приготовлю, потом за близнецами надо в сад сходить. Мама поздно придет, а Алексей в командировке. Он теперь за всякую возможность заработать хватается.
Генина бабушка умерла год назад от рака желудка. Врачи в больнице, куда ее положили на обследование, сказали Светлане, что мать неоперабельна, и предложили забрать ее домой. Гена ухаживал за бабушкой до последней минуты, не брезгуя никакой работой. Он научился готовить, стирать и даже делать уколы. Ему скоро исполнялось пятнадцать лет, но он выглядел на все восемнадцать. На физкультуре девочки, открыв рты, любовались, как перекатываются мускулы у него под кожей. Гену не раз приглашали принять участие в разных соревнованиях, но он всегда отказывался. Ведь соревнования связаны с длительными отъездами. Гена боялся уезжать и оставлять Леночку. Как она будет ходить без него из школы домой или еще куда? Ей же проходу не дадут. Действительно, ходить одной по улицам Лене возбранялось - за ней обязательно кто-нибудь увязывался. И часто не один. Поэтому, где бы она ни появлялась, рядом неизменно маячила внушительная фигура накачанного Гены, исподлобья поглядывающего на окружающих с настороженностью личного охранника. Алексеевой жене надоели хождения мужа из одного дома в другой, и она с ним развелась. Их двухкомнатную квартиру она разменяла на две однокомнатные - изолированную и коммуналку. Коммуналка, естественно, досталась Алексею. После смерти бабушки Алексей окончательно поселился у Светланы. Теперь в бабушкиной комнате теснились Гена с близнецами, которым купили двухъярусную кровать, напоминавшую Гене полки в купе поезда. Иногда он забирался наверх и воображал себя едущим с Леной на море − как когда-то в детстве, которое уходило от них все дальше и дальше. Близнецов Гена полюбил. Теперь ему было даже странно думать, что раньше их не было, что он был у мамы один. Но когда Мишка и Гришка были дома, заниматься он не мог совершенно. Дело в том, что они почти непрерывно дрались − каждый стремился доказать другому свое превосходство. Унять их можно было, только разведя по разным комнатам. Но тогда становилось еще хуже - они принимались громко реветь, требуя воссоединения. Генины грозные окрики близнецы совершенно игнорировали, прекрасно зная, что он никогда не поднимет на них руку. Призвать их к порядку могла только Светлана, ведь Алексей тоже баловал их и потакал во всем. Поэтому Гене частенько приходилось сбегать к Лене, иначе уроки оставались бы невыученными. В Алексееву коммуналку пустили жильцов. Их деньги стали существенным подспорьем для семейного бюджета. Когда Лена рассказала Ольге о происшествии с Ирочкой, та помрачнела. Она ни на минуту не засомневалась, что это дело рук Гены. Упорство, с которым он опекал ее дочь, с одной стороны, заслуживало самой глубокой благодарности - ведь когда Гена был рядом с девочкой, за нее можно было не беспокоиться. Но с другой стороны, эта бесконечная преданность вызывала у Ольги острую тревогу.
- Но, мамочка, все ребята подтверждают, что Гена все время был на спортплощадке. Может, это дело рук хулиганствующей малышни? - возражала Леночка. - Мне кажется, Гена на такое не способен.
- Если бы не происшествие с твоей контрольной, - не соглашалась Ольга, - я бы тоже так подумала. Но этот случай все ставит на свои места. А насчет способностей Гены не сомневайся, он и не на такое будет способен. Из-за тебя. Когда постарше станет. Леночка, умоляю, будь с ним осмотрительной, держи на дистанции, не подпускай слишком близко. Ты меня понимаешь?
- Но, мама, Гена никогда не причинит мне зла! Кому другому - сколько угодно, только не мне. Он же меня боготворит. И потом, я без него иногда чувствую себя просто беспомощной. Мы недавно с Мариной пошли в городскую библиотеку, − только в ее читальном зале была нужная книга. Как мы обратно добирались - это целая история. Сначала к нам прицепились два жутких типа. Стали с двух сторон и начали:
«Пойдемте с нами, заиньки, повеселимся!».
Мы им говорим:
«Нам домой надо».
А они:
«А мы вас проводим - узнаем заодно, где вы живете».
Тут навстречу целая компания таких же. Нас увидели - и давай приставать. Эти типы им говорят:
«Это наши девушки!».
А те им:
«Были ваши - будут наши!».
Пока они препирались, мы как дали деру! И тут навстречу Гена. Все! Дальше до дому мы дошли спокойно.
- Лена, Гена тебя любит. По-настоящему. Как мужчина. Ты понимаешь это? Так без конца продолжаться не может. Когда-нибудь тебе придется ответить на его чувство или если ты не ответишь, я боюсь даже думать, что будет. Тебе надо потихоньку от него отдаляться.
- А как? Как я от него отдалюсь, если мы сидим за одной партой и живем в одном подъезде? И потом, я привыкла к нему. Всю жизнь я видела от него только хорошее. И он ни разу мне не объяснился в любви, в отличие от многих.
- Гена сильный человек, он умеет держать себя в руках. Прекрасно понимает, что время еще не пришло. Погоди, еще объяснится. Вот как ты тогда будешь выкручиваться, не представляю.
- А может, я сама в него влюблюсь? А почему нет? Он мне нравится, мне с ним легко. Не то, что с некоторыми. Он лучше всех ребят, которых я знаю. Самый умный, самый сильный, самый верный. Мне с ним интересно. Он так много знает и на все имеет свое мнение. Ни под кого не подлаживается. Нет, мамочка, напрасно ты беспокоишься. Я буду с ним дружить, как дружила.
- Ну, смотри! Конечно, если и ты его когда-нибудь полюбишь - а я молю Бога об этом! - тогда все станет на свои места. Но если нет!
- Ладно, поживем - увидим. Мы еще только в седьмом классе. Хотя, как говорится, любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь. Слышала, что в седьмом «Б» приключилось?
- С Лизой Чалкиной, что ли? У которой беременность четыре месяца? Слышала, на родительском собрании говорили.
- Ну и что ты об этом думаешь?
- Рановато, конечно. Хотя в прежние годы считалось, что пятнадцать лет самый возраст невест. Она девочка крупная, развитая. Ромео и Джульетта вон в четырнадцать лет влюбились и даже обвенчались. Надеюсь, вы не стали на нее пальцем показывать?
- Я нет, а наши все ее осуждают. Вся школа знает о ее позоре. Она уже на уроки перестала ходить от стыда - все классы бегают на нее смотреть.
- Стыдно должно быть им, а не ей. С ней случилось несчастье. Или, наоборот, счастье. Но это только ее касается и того парня. Если беременность больше четырех месяцев, надо рожать. Иначе на всю жизнь можно лишиться радости иметь ребенка. Не знаю, как там обернется, но взрослые должны ей помочь. К сожалению, я не заметила у учителей готовности помочь девочке. Только предупредили нас, чтобы за вами лучше присматривали. Чтобы больше подобное не повторялось.
- Мамочка, она теперь не будет учиться в школе? Ее исключат, да?
- Да, в очной школе девушке, имеющей ребенка, учиться почему-то не разрешается. Придется ей перейти в вечернюю школу. Но там учат только тех, кто работает. А кто ж ее возьмет на работу в таком положении? Ситуация сложная - даже не знаю, что тут можно посоветовать.
- Мама, говорят, ее парень в другой школе учится, в десятом классе. Чуть ли не отличник. Его родители во всем Лизу обвиняют. Мол, если бы она не захотела, ничего бы не было.
- Но если бы он не захотел, тоже ничего бы не было. Почему же они только ее обвиняют? Это чистой воды ханжество. Сыночка стремятся выгородить.
- Ну да. Он же почти отличник - на химфак в университет собирается. Победитель городской олимпиады по химии.
- Вот поэтому они так себя и ведут. Боятся, что ребенок будет ему помехой в учебе. А о том, что это их родной внук, не думают. Просто, бессердечные люди - его родители!
Через три дня, придя с работы, Ольга с ужасом увидела рыдающую Лену. Ей никогда еще не приходилось видеть, чтобы дочь так горько плакала.
- Доченька, что случилось? - присев перед девочкой, дрожащим голосом спросила она. - Не плачь, родная, я с тобой - мы вместе с любой бедой справимся.
- Мама, они отравились. Лиза насмерть. А его пытаются спасти. Но говорят, весь пищевод сожжен - все равно калекой на всю жизнь останется. Он же был влюблен в химию, знал, чего и сколько надо выпить, чтобы умереть. Мамочка, какой ужас! Как мне их жалко! Лизочку завтра будут хоронить. Я думала, уроки отменят, чтобы мы могли ее проводить на кладбище. Нет, ничего подобного. Но мы все договорились, что на уроки не пойдем − все седьмые классы. Всех же не исключат? Но даже если и исключат, все равно пойдем.
- Видишь, Лена, как надо бережно относиться к людям в такой ситуации. Представляешь, какой мрак был у них на душе, когда они на такое решались. Значит, им не к кому было обратиться за поддержкой. Наверно, все от них отвернулись. Бедные ребятки! Доченька, запомни: дороже жизни нет ничего. Ничего! Нет, и не может быть причины лишать себя жизни. Это страшный грех! Помни, какая бы беда с тобой ни случилась, - не дай, Бог, конечно! - у тебя есть мама, которая тебе всегда поможет. Во всем.
- Я знаю, мамочка. - Леночка вытерла слезы. - Как ты думаешь, мы правильно решили? Может быть, родителям Лизочки будет немножко легче, если они нас всех там увидят?
- Вряд ли им будет легче. Им теперь всю жизнь себя казнить, что не поддержали дочь в ее беде. И родителям того мальчика. Но вы решили правильно. Я сейчас схожу в школу. Думаю, директор, да и учителя еще не разошлись − раз такое несчастье. Попробую их убедить в вашей правоте. Никита Сергеевич вроде добрый человек и грамотный педагог - он должен понять.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
Ирина Касаткина.
ЧАСТЬ 2. ВОСПИТАНИЕ ЧУВСТВ.
Глава 24. ТЕЧЕНЬЕ ЛЕТ. ЧАСТЬ 4.
В начале следующего урока Лену вызвали к директору. Ее листа с ответами в стопке не оказалось. А ведь их предупредили, что отсутствие работы оценивается двойкой. Двойка по математике у круглой отличницы, победительницы олимпиад, гордости школы Джанелия-Туржанской - это была сенсация! Растерянная Леночка твердила, что работу сдала, причем первой. Другие ребята это подтвердили. Гена клялся и божился, что, сдав работу вторым, положил свой лист с ответом на лист Лены. К сожалению, учительницы, проводившие проверку, никого из ребят не запомнили и потому подтвердить их слова не смогли. Или не захотели. Напрасно их учительница доказывала, что девочка блестяще знает предмет и совершенно не умеет лгать. Она привела пример, когда на контрольной в пятом классе Леночка, записывая ответ, случайно ошиблась в знаке. И узнав, что работа оценена на пятерку, сама указала учительнице на свою ошибку, настояв, чтобы ей снизили оценку. Но доводы их учительницы не возымели действия - Лене поставили двойку. Леночка спокойно отнеслась к случившемуся.
- Двойка так двойка, - сказала она учительницам, - я не прошу ее не ставить. Но дайте мне возможность сейчас здесь, в вашем присутствии, ответить на любой билет. Хочу, чтобы вы составили верное представление о моих знаниях. Очень вас прошу!
Те, сначала ни в какую не соглашались. Но когда к просьбе девочки присоединился директор, учительницы, немного посовещавшись, сдались, предупредив, однако, что это ничего не изменит. Леночка очень быстро справилась с новым заданием. Положив ответ на стол перед учительницами, она поблагодарила их и вернулась в класс. Через некоторое время туда пришел директор и объявил, что инцидент исчерпан − проверявшие оценили ответ Лены пятеркой. Все были довольны - только не Гена. Дикая ярость душила его и требовала выхода. Необходимо было Ирочке отомстить, и отомстить жестоко, − но так, чтобы никто не заподозрил его в этом. Иначе можно было вылететь из школы, а ему этого совсем не хотелось. Поэтому он удержался от желания дать Ирочке понять, что ему все известно, и приступил к нанесению ответного удара. Задумка его была проста в исполнении и должна была опозорить Ирочку на все времена. Гена взял половинку тетрадного листа и черным фломастером крупными печатными буквами написал:
«Я - Ирочка, в жопе дырочка».
Затем, лизнув марку, приклеил этот листок к ее нижней половинке. Оставалось, улучив удобный момент, лизнуть верхнюю половинку марки и незаметно прилепить плакатик к Ирочкиной спине. Эту акцию он успешно проделал на большой перемене. Покрутившись по спортплощадке, чтобы его все успели заметить, Гена обеспечил себе алиби, после чего подкрался к Ирочке, увлеченно читавшей в одиночестве стенгазету. Там расхваливали ее выступление в школе бальных танцев, поэтому Ирочка перечитывала заметку на каждой переменке. Тенью, скользнув мимо нее, он осуществил задуманное. Через мгновение Гена снова носился по спортплощадке, громкими криками привлекая к себе внимание. Впечатление, произведенное этой акцией на всех учеников школы - от малышни до старшеклассников - превзошло его самые сладкие ожидания. Первыми надпись на спине Ирочки прочли вездесущие третьеклассники. Они с хохотом ходили за ней всю перемену, созывая все новых и новых зрителей. Вскоре за Ирочкой следовала уже целая толпа. В толпе наблюдалась ротация - одни, нахохотавшись, убегали, другие подбегали, но толпа только росла. Обозленная Ирочка, ничего не понимая, безуспешно пыталась бросаться с кулаками на насмешников. Наконец, спасаясь от ржавших мальчишек, она с ревом влетела в учительскую. И только тут стала ясна причина столь бурного веселья. Плакатик отклеили и немедленно приступили к расследованию. Было ясно, что это чья-то месть, потому что такую чудовищную гадость простой шалостью объяснить невозможно. Ирочку с пристрастием допросили, за что ее могли так наказать. Она краснела и бледнела, но клялась, что ни в чем не замешана. На первый урок следующего дня явился директор, а следом вошли зареванная Ирочка и ее отец.
- Я хочу знать, кто это сделал, - сказал директор, испытующе глядя на притихших семиклассников. - Я очень хочу это знать. Я уверен: тот, кто это сделал, находится здесь. Понимаю, что он будет молчать даже под пыткой. Но я не буду его пытать, я взываю к его гражданскому мужеству - не прячься за спины товарищей, не заставляй подозревать невиновных. Сознайся и попытайся объяснить свой поступок. Будь мужчиной! Я даже обещаю, что ничего тебе не сделаю - я только посмотрю в твои глаза.
Ага, сейчас, подумал Гена. Так я тебе и признался. Класс молчал. И тут Ирочка не выдержала.
- Я знаю, знаю, кто это сделал! - закричала она, указывая на Лену. - Это все она, она! Это она, я знаю!
- Что ты, Ира? - почему-то шепотом спросила Леночка, поднимаясь. - Зачем бы я это делала? Меня вообще на большой перемене не было - я была у врача.
- Ты думай, что говоришь! - возмутился Саша Оленин. - Совсем сдурела? Нашла, кого подозревать - Ленку. Да чище ее никого в школе нет! Не суди по себе - она на такое не способна.
После его слов Ирочка зарыдала еще сильнее.
- Тогда этот ее урод! - вдруг выкрикнула она, сверкнув глазами. - Это Гнилицкий! Я точно знаю - это он, он! Он мне отомстить хотел - я догадалась!
- Я всю перемену был на спортплощадке, - спокойно среагировал Гена, - кого хочешь, спроси. А за урода отдельно ответишь.
- Вот видите! - взвизгнула Ирочка. - Это он, он! Он сам подтвердил, сказал, что еще за урода отвечу. Значит, это он мне отомстил!
- За что? - сурово спросил Саша. - Что ты натворила, признавайся. Это ты Ленкину контрольную сперла?
- Она, она, - подтвердил Гена, - а кто же еще. Она же на переменке в класс заходила, когда там никого не было. Якобы забыла свою работу подписать. Это ее «спасибо» Лене, за то, что та ей вечно помогала пятерки получать.
- Ты тоже в нее - снова зарыдала Ирочка, обращаясь к Саше. - А я тебя так. Вы все в нее. Ненавижу!
И обливаясь слезами, она выскочила из класса. Следом молча, вышел ее отец.
- Значит это твоих рук дело? - Директор посмотрел на Гену.
- Так я же был на спортплощадке, - не моргнув глазом, ответил тот. - Кого хотите, спросите, Никита Сергеевич. Что вы сразу на меня? Всю перемену я там был.
- Он был, был, - поддержали его одноклассники, - правда, был, Никита Сергеевич. Он нападающим был - мы в футбол играли. Он никуда не уходил с самого начала.
- Да уж, уход нападающего трудно не заметить, - задумчиво согласился директор. - Что ж. Похоже, это преступление - а иначе я его назвать не могу - останется нераскрытым. Но знайте: тот, кто такое сделал со своей одноклассницей - даже если она виновата, в чем вы ее подозреваете - я подчеркиваю: даже если она виновата, - это страшный человек! Ради достижения своей цели он пойдет на все. Бойтесь этого человека, ибо его жертвой в следующий раз может стать любой из вас.
И тяжело вздохнув, директор вышел из класса.
- Ну-ка признавайся: это твоя работа − с Соколовой? - спросила Лена Гену по дороге из школы.
- Ты же слышала, я всю перемену был на спортплощадке. - Гена посмотрел куда-то в небо. - Ребята подтвердили.
- Ты, Гена, хитрый, - не отставала девочка, - мог кого-нибудь из малышни подговорить. Дай честное слово, что не ты.
- Пятьдесят на пятьдесят, - быстро произнес Гена.
- Что-что? Я не поняла. Что ты этим хочешь сказать?
- Может, я, а может, нет. Равновероятно.
- Не увиливай! Или ты, или не ты - это и так понятно. Ответь однозначно: ты или не ты?
- Не отвечу. Пусть это останется тайной. Она получила, что заслужила. Теперь долго будет помнить. На ее подлость может найтись в сто раз худшая подлость, которую сотворят с ней самой.
- Но почему ты думаешь, что работу стянула она? А вдруг не она?
- Я не думаю, я знаю. Это точно она! Я видел ее рожу, когда она выходила из класса. Как она на тебя посмотрела - злорадно. Я тебе говорю: это она! Можешь не сомневаться.
- Почему же ты сразу не поднял тревогу? Не сказал об этом учителям, директору? Обыскали бы ее портфель, парту, класс, наконец. Если работа была у нее, то нашли бы.
- Она не такая дура, чтобы прятать в парту или портфель. Слишком быстро вышла. Могла сунуть под юбку. Кто бы там у нее искал? И даже если бы нашли, ничего бы ей не было:
«Ах, это мне подсунули! Ах, я нечаянно захватила - не заметила, как!».
Отвертелась бы. А теперь всю жизнь не отмоется! До конца своих дней помнить будет.
- Гена, ты страшный человек - директор прав. Я тебя начинаю бояться.
- Лена даже остановилась. - Похоже, ты не побрезгуешь ничем, чтобы добиться своего.
- Вот уж кому не надо бояться, так это тебе! - Его взгляд был столь красноречив, что она отвела глаза. - И потом, кто тебе сказал, что это сделал я? Я был в это время на спортплощадке. И все. Хватит об этом.
- Гена, не сердись. Спасибо, конечно, что ты обо мне так заботишься, - извиняющимся тоном сказала Лена. - Просто я не хочу, чтобы ты из-за меня влипал во всякие истории. Но я знаю, ты - настоящий брат.
- Не брат! - Гена посмотрел ей прямо в глаза. - Детство кончилось, Лена, и ты это знаешь. Дело совсем в другом.
- Ладно, ладно! - примиряюще заговорила девочка. Ей совсем не хотелось уточнений, кто кому и кем теперь является. - Ты к себе или ко мне? Завтра сочинение надо сдавать. Ты написал?
- Домой пойду. Поесть приготовлю, потом за близнецами надо в сад сходить. Мама поздно придет, а Алексей в командировке. Он теперь за всякую возможность заработать хватается.
Генина бабушка умерла год назад от рака желудка. Врачи в больнице, куда ее положили на обследование, сказали Светлане, что мать неоперабельна, и предложили забрать ее домой. Гена ухаживал за бабушкой до последней минуты, не брезгуя никакой работой. Он научился готовить, стирать и даже делать уколы. Ему скоро исполнялось пятнадцать лет, но он выглядел на все восемнадцать. На физкультуре девочки, открыв рты, любовались, как перекатываются мускулы у него под кожей. Гену не раз приглашали принять участие в разных соревнованиях, но он всегда отказывался. Ведь соревнования связаны с длительными отъездами. Гена боялся уезжать и оставлять Леночку. Как она будет ходить без него из школы домой или еще куда? Ей же проходу не дадут. Действительно, ходить одной по улицам Лене возбранялось - за ней обязательно кто-нибудь увязывался. И часто не один. Поэтому, где бы она ни появлялась, рядом неизменно маячила внушительная фигура накачанного Гены, исподлобья поглядывающего на окружающих с настороженностью личного охранника. Алексеевой жене надоели хождения мужа из одного дома в другой, и она с ним развелась. Их двухкомнатную квартиру она разменяла на две однокомнатные - изолированную и коммуналку. Коммуналка, естественно, досталась Алексею. После смерти бабушки Алексей окончательно поселился у Светланы. Теперь в бабушкиной комнате теснились Гена с близнецами, которым купили двухъярусную кровать, напоминавшую Гене полки в купе поезда. Иногда он забирался наверх и воображал себя едущим с Леной на море − как когда-то в детстве, которое уходило от них все дальше и дальше. Близнецов Гена полюбил. Теперь ему было даже странно думать, что раньше их не было, что он был у мамы один. Но когда Мишка и Гришка были дома, заниматься он не мог совершенно. Дело в том, что они почти непрерывно дрались − каждый стремился доказать другому свое превосходство. Унять их можно было, только разведя по разным комнатам. Но тогда становилось еще хуже - они принимались громко реветь, требуя воссоединения. Генины грозные окрики близнецы совершенно игнорировали, прекрасно зная, что он никогда не поднимет на них руку. Призвать их к порядку могла только Светлана, ведь Алексей тоже баловал их и потакал во всем. Поэтому Гене частенько приходилось сбегать к Лене, иначе уроки оставались бы невыученными. В Алексееву коммуналку пустили жильцов. Их деньги стали существенным подспорьем для семейного бюджета. Когда Лена рассказала Ольге о происшествии с Ирочкой, та помрачнела. Она ни на минуту не засомневалась, что это дело рук Гены. Упорство, с которым он опекал ее дочь, с одной стороны, заслуживало самой глубокой благодарности - ведь когда Гена был рядом с девочкой, за нее можно было не беспокоиться. Но с другой стороны, эта бесконечная преданность вызывала у Ольги острую тревогу.
- Но, мамочка, все ребята подтверждают, что Гена все время был на спортплощадке. Может, это дело рук хулиганствующей малышни? - возражала Леночка. - Мне кажется, Гена на такое не способен.
- Если бы не происшествие с твоей контрольной, - не соглашалась Ольга, - я бы тоже так подумала. Но этот случай все ставит на свои места. А насчет способностей Гены не сомневайся, он и не на такое будет способен. Из-за тебя. Когда постарше станет. Леночка, умоляю, будь с ним осмотрительной, держи на дистанции, не подпускай слишком близко. Ты меня понимаешь?
- Но, мама, Гена никогда не причинит мне зла! Кому другому - сколько угодно, только не мне. Он же меня боготворит. И потом, я без него иногда чувствую себя просто беспомощной. Мы недавно с Мариной пошли в городскую библиотеку, − только в ее читальном зале была нужная книга. Как мы обратно добирались - это целая история. Сначала к нам прицепились два жутких типа. Стали с двух сторон и начали:
«Пойдемте с нами, заиньки, повеселимся!».
Мы им говорим:
«Нам домой надо».
А они:
«А мы вас проводим - узнаем заодно, где вы живете».
Тут навстречу целая компания таких же. Нас увидели - и давай приставать. Эти типы им говорят:
«Это наши девушки!».
А те им:
«Были ваши - будут наши!».
Пока они препирались, мы как дали деру! И тут навстречу Гена. Все! Дальше до дому мы дошли спокойно.
- Лена, Гена тебя любит. По-настоящему. Как мужчина. Ты понимаешь это? Так без конца продолжаться не может. Когда-нибудь тебе придется ответить на его чувство или если ты не ответишь, я боюсь даже думать, что будет. Тебе надо потихоньку от него отдаляться.
- А как? Как я от него отдалюсь, если мы сидим за одной партой и живем в одном подъезде? И потом, я привыкла к нему. Всю жизнь я видела от него только хорошее. И он ни разу мне не объяснился в любви, в отличие от многих.
- Гена сильный человек, он умеет держать себя в руках. Прекрасно понимает, что время еще не пришло. Погоди, еще объяснится. Вот как ты тогда будешь выкручиваться, не представляю.
- А может, я сама в него влюблюсь? А почему нет? Он мне нравится, мне с ним легко. Не то, что с некоторыми. Он лучше всех ребят, которых я знаю. Самый умный, самый сильный, самый верный. Мне с ним интересно. Он так много знает и на все имеет свое мнение. Ни под кого не подлаживается. Нет, мамочка, напрасно ты беспокоишься. Я буду с ним дружить, как дружила.
- Ну, смотри! Конечно, если и ты его когда-нибудь полюбишь - а я молю Бога об этом! - тогда все станет на свои места. Но если нет!
- Ладно, поживем - увидим. Мы еще только в седьмом классе. Хотя, как говорится, любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь. Слышала, что в седьмом «Б» приключилось?
- С Лизой Чалкиной, что ли? У которой беременность четыре месяца? Слышала, на родительском собрании говорили.
- Ну и что ты об этом думаешь?
- Рановато, конечно. Хотя в прежние годы считалось, что пятнадцать лет самый возраст невест. Она девочка крупная, развитая. Ромео и Джульетта вон в четырнадцать лет влюбились и даже обвенчались. Надеюсь, вы не стали на нее пальцем показывать?
- Я нет, а наши все ее осуждают. Вся школа знает о ее позоре. Она уже на уроки перестала ходить от стыда - все классы бегают на нее смотреть.
- Стыдно должно быть им, а не ей. С ней случилось несчастье. Или, наоборот, счастье. Но это только ее касается и того парня. Если беременность больше четырех месяцев, надо рожать. Иначе на всю жизнь можно лишиться радости иметь ребенка. Не знаю, как там обернется, но взрослые должны ей помочь. К сожалению, я не заметила у учителей готовности помочь девочке. Только предупредили нас, чтобы за вами лучше присматривали. Чтобы больше подобное не повторялось.
- Мамочка, она теперь не будет учиться в школе? Ее исключат, да?
- Да, в очной школе девушке, имеющей ребенка, учиться почему-то не разрешается. Придется ей перейти в вечернюю школу. Но там учат только тех, кто работает. А кто ж ее возьмет на работу в таком положении? Ситуация сложная - даже не знаю, что тут можно посоветовать.
- Мама, говорят, ее парень в другой школе учится, в десятом классе. Чуть ли не отличник. Его родители во всем Лизу обвиняют. Мол, если бы она не захотела, ничего бы не было.
- Но если бы он не захотел, тоже ничего бы не было. Почему же они только ее обвиняют? Это чистой воды ханжество. Сыночка стремятся выгородить.
- Ну да. Он же почти отличник - на химфак в университет собирается. Победитель городской олимпиады по химии.
- Вот поэтому они так себя и ведут. Боятся, что ребенок будет ему помехой в учебе. А о том, что это их родной внук, не думают. Просто, бессердечные люди - его родители!
Через три дня, придя с работы, Ольга с ужасом увидела рыдающую Лену. Ей никогда еще не приходилось видеть, чтобы дочь так горько плакала.
- Доченька, что случилось? - присев перед девочкой, дрожащим голосом спросила она. - Не плачь, родная, я с тобой - мы вместе с любой бедой справимся.
- Мама, они отравились. Лиза насмерть. А его пытаются спасти. Но говорят, весь пищевод сожжен - все равно калекой на всю жизнь останется. Он же был влюблен в химию, знал, чего и сколько надо выпить, чтобы умереть. Мамочка, какой ужас! Как мне их жалко! Лизочку завтра будут хоронить. Я думала, уроки отменят, чтобы мы могли ее проводить на кладбище. Нет, ничего подобного. Но мы все договорились, что на уроки не пойдем − все седьмые классы. Всех же не исключат? Но даже если и исключат, все равно пойдем.
- Видишь, Лена, как надо бережно относиться к людям в такой ситуации. Представляешь, какой мрак был у них на душе, когда они на такое решались. Значит, им не к кому было обратиться за поддержкой. Наверно, все от них отвернулись. Бедные ребятки! Доченька, запомни: дороже жизни нет ничего. Ничего! Нет, и не может быть причины лишать себя жизни. Это страшный грех! Помни, какая бы беда с тобой ни случилась, - не дай, Бог, конечно! - у тебя есть мама, которая тебе всегда поможет. Во всем.
- Я знаю, мамочка. - Леночка вытерла слезы. - Как ты думаешь, мы правильно решили? Может быть, родителям Лизочки будет немножко легче, если они нас всех там увидят?
- Вряд ли им будет легче. Им теперь всю жизнь себя казнить, что не поддержали дочь в ее беде. И родителям того мальчика. Но вы решили правильно. Я сейчас схожу в школу. Думаю, директор, да и учителя еще не разошлись − раз такое несчастье. Попробую их убедить в вашей правоте. Никита Сергеевич вроде добрый человек и грамотный педагог - он должен понять.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
Ирина Касаткина.