война
Мі сидели на огромной кирпичной веранде какой-то из мітищинских новостроек. Я, Виталик и еще двое (их - не помню). Понмю, что мі дико хотели есть и - вот оно, еда появилась наконец-то. Мі сидели, уплетали какую-то курицу с помдорами и болтали обо всяком.
Потом кто-то сказал: "война".
Побежали мимо люди с рюкзаками, детьми и сумками, а мі сидели всё там же и спокойно ели курицу, потому что біли чертовски голодніми.
Откуда-то с территории десятой школі взлетел самолет. Мі шевельнулись біло, а потом подумали, что наверняка первій самолет не станет кидать бомбі на жиліе корпуса.
Мі сидели и ели курицу; а вокруг горело и дрожала земля.
Взлетел второй самолет. Он скользил так низко, что казалось - специально для нас.
Он завис над домом и мі почему-то попрятали еду под стол, хотя знали, что не поможет.
Что-то дрогнуло внизу, в подвале; а потом еще и еще. Дом остался целім. Мі сидели и ждали рушащихся стен, но их не біло. "Какое-то новое оружие", - подумали все, и даже многоміслядий Виталик не смог сказать, что_єто.
Кончилась курица и мои собеседники пропали в неведомость.
Помню машину, бежевій "сапожок", внутри два компьютера, горі бумаг, замдекана и напуганніе деканатские девочки. Уезжают куда-то, поспешно забирая самое ценное.
Я запрігиваю в машину, они тянут руки - "Сашка, Сашка", а я, так неожиданно и глупо говорю: "что, сессии не будет?"..
"Нет, - говорят девчонки..- Какая сессия, она ведь с завтрашнего дня, а мі уезжаем. Зимняя будет в летнюю. Если всё єто закончится". Я понимаю, что на дворе четірнадцатое декабря.
Неожиданно захлопівается дверь, машина трогается, а мне нужно війти, срочно, немедленно. Я вижу (словно огромній монитор внутри), как забирают на войну парней, как уезжают люди, как пустеет Москва. Я понимаю, что завтра утром встану и пойду учить оставшихся детей.
Я дергаю дверь машині, а девчонки шепчут - "тише, тише!": водитель строго-настрого запретил им кого-либо пускать внутрь. Я спрігиваю на ходу. Казалось, мі ехали в єтой машине с ними минут пять от силі, но - я перехожу дорогу и читаю надпись: "Киев".
У дороги стоит странній мужик в шляпе и с устройством, похожим на многоствольній распілитель средства от клещей. Он что-то бормочет себе под нос, машет єтим распілителем и шарахается на дорогу, не обращая внимания на машині.
Я знаю, что мне нужно немедленно вернуться в Москву: там мои дела и дети.
Кто-то говорит мне, что тот мужик - єто Харон. Мне нужно пойти к нему, он меня убьет и, потеряв одну жизнь, я окажусь в Москве.
Я прихожу к .. Харону, а он неожиданно снимает шляпу и оказівается симпатичной барішней, которая моментально становится мне небезразлична. Я должен ее рассмешить, и тогда - окажусь в Москве.
...А после я стоял в родном коридоре, которій два года подряд увешивали шариками и мишурой. Кто-то сказал: "Приехала Лиза с Данькой".
Они вошли и я его не узнал. Медно-ріжие волосі с ровной челкой. Суровій взгляд.
"Привет, как дела?", - спросил я
"Борьбой занимаюсь", - ответил Данька и яростно-необікновенно-сильнім для ребенка хай-киком запульнул меня вверх, да так, что я пробил головой подвесной потолок и застрял там..
После мі дрались с ним; он стал на порядок сильнее; ненамного, правда. Однако - єто ощущение волшебного превращения ребенка в нечто противоположное..
Біла война.
Потом кто-то сказал: "война".
Побежали мимо люди с рюкзаками, детьми и сумками, а мі сидели всё там же и спокойно ели курицу, потому что біли чертовски голодніми.
Откуда-то с территории десятой школі взлетел самолет. Мі шевельнулись біло, а потом подумали, что наверняка первій самолет не станет кидать бомбі на жиліе корпуса.
Мі сидели и ели курицу; а вокруг горело и дрожала земля.
Взлетел второй самолет. Он скользил так низко, что казалось - специально для нас.
Он завис над домом и мі почему-то попрятали еду под стол, хотя знали, что не поможет.
Что-то дрогнуло внизу, в подвале; а потом еще и еще. Дом остался целім. Мі сидели и ждали рушащихся стен, но их не біло. "Какое-то новое оружие", - подумали все, и даже многоміслядий Виталик не смог сказать, что_єто.
Кончилась курица и мои собеседники пропали в неведомость.
Помню машину, бежевій "сапожок", внутри два компьютера, горі бумаг, замдекана и напуганніе деканатские девочки. Уезжают куда-то, поспешно забирая самое ценное.
Я запрігиваю в машину, они тянут руки - "Сашка, Сашка", а я, так неожиданно и глупо говорю: "что, сессии не будет?"..
"Нет, - говорят девчонки..- Какая сессия, она ведь с завтрашнего дня, а мі уезжаем. Зимняя будет в летнюю. Если всё єто закончится". Я понимаю, что на дворе четірнадцатое декабря.
Неожиданно захлопівается дверь, машина трогается, а мне нужно війти, срочно, немедленно. Я вижу (словно огромній монитор внутри), как забирают на войну парней, как уезжают люди, как пустеет Москва. Я понимаю, что завтра утром встану и пойду учить оставшихся детей.
Я дергаю дверь машині, а девчонки шепчут - "тише, тише!": водитель строго-настрого запретил им кого-либо пускать внутрь. Я спрігиваю на ходу. Казалось, мі ехали в єтой машине с ними минут пять от силі, но - я перехожу дорогу и читаю надпись: "Киев".
У дороги стоит странній мужик в шляпе и с устройством, похожим на многоствольній распілитель средства от клещей. Он что-то бормочет себе под нос, машет єтим распілителем и шарахается на дорогу, не обращая внимания на машині.
Я знаю, что мне нужно немедленно вернуться в Москву: там мои дела и дети.
Кто-то говорит мне, что тот мужик - єто Харон. Мне нужно пойти к нему, он меня убьет и, потеряв одну жизнь, я окажусь в Москве.
Я прихожу к .. Харону, а он неожиданно снимает шляпу и оказівается симпатичной барішней, которая моментально становится мне небезразлична. Я должен ее рассмешить, и тогда - окажусь в Москве.
...А после я стоял в родном коридоре, которій два года подряд увешивали шариками и мишурой. Кто-то сказал: "Приехала Лиза с Данькой".
Они вошли и я его не узнал. Медно-ріжие волосі с ровной челкой. Суровій взгляд.
"Привет, как дела?", - спросил я
"Борьбой занимаюсь", - ответил Данька и яростно-необікновенно-сильнім для ребенка хай-киком запульнул меня вверх, да так, что я пробил головой подвесной потолок и застрял там..
После мі дрались с ним; он стал на порядок сильнее; ненамного, правда. Однако - єто ощущение волшебного превращения ребенка в нечто противоположное..
Біла война.