Egypt, First Cataract Vicinity
В единственной комнате строения расставлены лавки - несколькими полукругами, как в театре или аудитории. Центром этих полукругов служит большая ниша в дальней стене, а в ее середине сидит человек, который наблюдает за происходящим из-под полуприкрытых век. Дел у него немного: посетителей всего несколько человек, и сидят они неподвижно. Воздух тоже не движется; несмотря на жару снаружи, в комнате скорее прохладно, и немного сыро.
Один из посетителей приподнимает голову. Хозяин заведения сразу оказывается возле него с неизвестно откуда взявшимся небольшим глиняным кувшином в руке и помогает его корявым, непослушным пальцам сомкнуться вокруг кувшина. Посетитель запрокидывает голову, выливая в себя содержимое, и снова застывает с довольной улыбкой. Хозяин возвращается на свое место.
Путешественник входит в заведение, кажется, в тот момент, когда уже должно взойти солнце. Но именно из-за того, что он заходит в помещение, мы не видим, взошло ли светило. Медленно и утомленно подходит к нише, приближается к человеку. Пересохшим голосом: Здравствуй, достойный человек. Долог путь до Первого Порога с севера. Ох, надо отдышаться. Опускается на ближайшую скамью, показывая жестом, что ему надо промочить горло.
Хозяин, без выражения: Добро пожаловать, путник. Ты достиг, наконец, своей цели. Здесь тебя ждет отдых.
Идет к путешественнику с таким же кувшином, но останавливается в паре шагов от него. Глаза его раскрываются шире, в лице появляется жизнь, как будто кто-то отдернул занавеску. А! Да, конечно. Гость с Севера. Не мне бы, конечно, встречать Северянина. Впрочем, пиво наше хорошо для всех. Ставит кувшин осторожно рядом с путешественником. Много ли приключений встретилось на пути?
Северянин подпирает голову рукой. А кому же встречать северянина? Здесь у вас в селении есть какие-нибудь власти? Берег выглядел пустынно... Я, добрый человек, не то чтобы встречал приключения, я скорее бежал от них. Вздыхает. Уж больно жжет там мои бедные глаза яркое солнце Ахетатона. Устал. Хлопает ладонью по скамье напротив. Присядешь? Тянется куда-то вбок и ставит на стол два грубых глиняных стакана, разливая пиво себе и хозяину. Я угощаю.
Хозяин берет стакан, но ставит его обратно. Выпей сначала сам, гость. Хорошо, что ты не стал утолять жажду из колодца. О тех, кто пьет оттуда, говорят нехорошее. Да вот, взгляни на них, что сидят рядом с тобой. Они больны. Солнечный диск сжег их глаза, а вода иссушила глотку. Только у меня они и находят убежище. Скоро здесь никого не останется.
Северянин смело отпивает пива, но, в общем, можно видеть, что он не привычен к этому напитку. Медлит. Хорошее... простое вино. Теперь ты, хозяин. Ждет.
Хозяин с видимым облегчением берет стакан, делает глоток. Ну, вот, видишь. Многие тянутся сюда, приходят ко мне, проходят мимо меня, но уходят потом. Я больше никогда их не вижу. Можно сказать - как сквозь землю проваливаются. Да ты знаешь ли: эта земля принадлежит твоему фараону, от которого ты бежишь, сияющему повелителю. Вот только нет никого, кто охранял бы его собственность. Солдаты побросали оружие и ушли в болота.
Северянин немного хмурится. Вот это прибежал. Что за странное место тут у вас, хозяин? И почему ты говоришь, что они приходят к тебе, ты что же - жрец этого городка? Пивной жрец?
Коротко смеется. Я не хотел тебя обидеть. Я даже и рад, если ты здесь главный: надоели мне власти - земные, подземные, небесные, болотные... Трудолюбиво отпивает еще пива. Солдаты чего-нибудь испугались? Знаешь, если у вас тут какие-нибудь хтонические ужасы, то я лучше... Лучше пойду. Не для того бежал я из сияющего города счастья, чтобы попасть в царство Сета.
Хозяин: Я? Жрец? Я, простой подносчик пива? Пытается рассмеяться, но медленно серьезнеет. Смотрит на стакан в своей руке с некоторым удивлением; пьет. Я - буду жрецом. Мой отец не вечен, хотя он и знает, как противостоять богам. И тогда я стану жрецом. И ничего ужасного здесь нет. Подумаешь, живые мертвые. Он пугает, а мне не страшно. Да и ты не испугаешься, Северянин. Стакан его снова полон, хотя он и допил его только что почти до конца. Не пей больше.
Солдаты... ушли. Сказали, что им нечего больше здесь делать, и ушли к нему. Он их позвал. А тех, кто не пошел, съел Себек.
Северянин смотрит в стакан и, кажется, видит в нем что-то. Ты сын какого-то жреца? Это хорошо. Живые мертвые - это плохо. Это страшно, сын жреца. Мне не нравится, когда доблестных солдат фараона пожирают крокодилы. Не такая судьба была им уготована. С отвращением отодвигает питье. Значит, местных простецов твое "пиво" одурманивает. А люди типа нас с тобой начинают говорить правду. Так? Сказать тебе правду, сын жреца?
Хозяин, прикрыв глаза и немного раскачиваясь: Он велел так, пришелец. Всех, кто приходит. Нельзя сразу из колодца, человек становится сильным и мертвым, да, и не может собой управлять, но и им нельзя управлять, он не принимает черные слова, идет сам, куда хочет, ломает все, что встретит на пути.
Себек... Он не крокодил, нет. Вздрагивает. Их я не боюсь. Его боюсь. Тебя боюсь. Твоей правды. Уходи.
Северянин, неожиданно холодно: Ты не будешь говорить мне "уходи" в моей собственной стране. Я никогда не уйду из нее, даже если надо мной будет стоять тысячелетняя пирамида. Сминает свой стакан в руке, как будто он сделан из папируса, между пальцами у него течет не янтарный напиток, а кровь. Поднимается. Значит, магия нашла русло. Два русла. Она говорила, чтобы я был камнем в этом русле, и чтобы воды обтекали меня, не разделяясь. Воды разделились. Что ж. Смотрит на хозяина заведения.
Значит, все, как всегда, начинается с воды. Сходим же к колодцу. Покидает пивную, поманив за собой одного из бессмысленных людей.
Сын жреца продолжает сидеть, дрожа и зажмурившись. Потом с трудом, пересиливая себя, встает, ощупью находит путь к своей нише, но не садится там, а отодвигает плетеную занавеску и ныряет под нее.
Посетители остаются на своих местах, кроме того, который неуклюже вышел в дверь вслед за Северянином. Через какое-то время один из живых мертвых валится с лавки на пол, боком, с глухим стуком, и лежит так.
***
Северянин выходит из заведения и обнаруживает, что солнце все-таки не встало. Или оно закрыто густым налетом черных туч, как будто небо - это чье-то горло, обметанное налетом неведомой болезни. Оглядывает поселение, осознавая, что его зрение все лучше приспосабливается к темноте. Через пару кварталов он видит все почти как днем.
Подходит к дереву, на котором висит головой вниз мертвый человек, подвешенный к суку за одну ногу. Вторая его нога согнута в колене и привязана к первой, образуя таким образом что-то вроде креста. Руки его связаны за спиной. В некотором ступоре: Хоремхеб.
Висящий Hanged Man начинает слегка раскачиваться, как от ветра. Из-под корней дерева выползает зеленая змея, которая свивается кольцами под ногами Северянина.
Северянин бормочет: Повешенный. В точности такой, какого мы зашифровали со Скорпионом. Делает знак неживому, тот подходит и принимается играть с зеленой змеей, отойдя с ней чуть в сторону. Пусть он берет на себя самую низовую, самую черновую магию... Хотя ведь здесь только такая и видна.
Протягивает руку, пытаясь развязать конечности своего бывшего военачальника, но его как будто бьет молнией. Потирает руки. Срывает ломкий стебель травы на обочине и направляет его на путы Хоремхеба. Сойдите с него.
Путы разматываются такими же змеями, что выползла из-под корней дерева, Хоремхеб плавно валится на землю, змеи окружают Северянина. Незаметно для себя он начинает говорить на их языке: Прочь. Вы не честные аспиды солнечного песка, вы творения мрака. Убирайтесь к своему создателю!
Horemheb вдруг взбрасывает обе руки к горлу. Силится вздохнуть, но не может. Змеи исполняют какой-то сложный танец, не разрывая круга, но и не нападая.
Северянин опускается на землю возле Хоремхеба, прикладывает ладонь к его груди. Тихо: Прошу тебя, начальник колесниц. Вспомни зной Месопотамии, раскаленный ветер, несущийся на кончиках стрел, рыжее львиноголовое солнце, затем вспомни лед и синеву морской воды.
Хоремхеба подбрасывает, как будто под ним случилось землетрясение. Удовлетворенно: Так пройдет воздух. Ничего. Пусть будет искалеченным... пусть будет дурная голова, но пусть он дышит.
Мертвяк запускает свою зеленую змею к остальным, в надежде, что она приведет товарок к нему.
Horemheb отнимает руки. Там, где они были, на его шее остаются два красных пятна обожженой кожи. Со стоном переворачивается и открывает глаза. Первое, что он видит - черная фигура в окружении змей. Пытается отстраниться, машет руками, хрипит. Змеи по одной утягиваются куда-то, но не раньше, чем каждая из них совершает полный круг вокруг него. Это приводит его в состояние, близкое к полному, парализующему ужасу. Он старается не шевелиться.
Мертвяк разочарованно садится, где стоял, потеряв свою игрушку.
Северянин мягко похлопывает Хоремхеба по плечу. Ну-ну. Все уже прошло. Кошмар какой, правда? Давай не будем об этом думать. Тем более что мне очень хотелось бы иметь сейчас рядом какого-нибудь нормального человека. И лучше всего как раз военного.
Пойдем?
Horemheb: Ты... Черный... Моих солдат... До него доходит смысл сказанного. Правитель? Ты мертв, и мне досталась честь быть похороненным рядом с тобой? Встает на ноги, хватается за несуществующий меч. Оглядывается. Выламывает из дерева, на котором висел, сухую ветку.
Да! Я готов сражаться за тебя с чудовищами подземного мира! Только... не со змеями. Почему тут так много змей?
Северянин некоторое время молчит, сжав зубы. Потом: Долго рассказывать, Хоремхеб. Договоримся о главном: это наш мир, просто он не в порядке. Вы попали в ловушку. Пили из колодца? Где остальные? Что ты видел?
Дотрагивается до ветки, которую схватил Хоремхеб, она заменяется на старый его боевой меч. Все, что могу.
Horemheb, получив меч, заметно успокаивается. Я недостоин больше твоего доверия и твоей благосклонности, сиятельный. Я не увидел опасности, пока она не подступила слишком близко. И вместе с ней пришла темнота.
Если мы увидим кого-нибудь из солдат, их нужно будет убивать. Я не знаю, как, но это необходимо сделать. Презренный жрец обратил их в создания, которых нельзя назвать людьми. Они полны огня, пожирающего их изнутри. Многие ушли по незнанию, некоторые по собственной воле, остальные - по его приказу. Я сопротивлялся дольше всех, он убил меня, и вот я здесь.
Северянин бросает взгляд на небо. Пойдем. Я должен удостовериться. Надо посмотреть на... местное население.
Они идут по дороге, как будто проворачивая ее под собой ногами; мимо проплывают вязкие поля, в которых голые люди пасут на веревках одних только козлов с ярко-желтыми глазами и горизонтальными щелями глаз. Иногда люди издают животные звуки и кидаются в тугую грязь, из которой возносят молитвы в сторону проходящих.
Кажется, поминает непочтительным словом Сета и Апепа, но очень тихо. Терпеливо: Он - тебя - не - убил. Он тебя унизил, впрочем, но с этим мы разберемся. Кто же этот "он"? Отец трактирщика? Где он засел?
Horemheb: Интеф, поклонявшийся болотной мерзости, он вынырнул из ила, обрел черную силу и воссоединился со своим богом.
Ты... не знаешь разве? Ты ведь был там, у его сына, носящего то же имя, раздающего отраву. Скажи мне, ты ведь наказал его? Заставил его говорить, рассказать тебе все, а потом отрубил ему уши и привязал пятки к шее?
Прости меня, повелитель. Мне сложно разобрать, кто жив и кто мертв. Ты говоришь, что мы живы. Я верю тебе. Почему тогда мы идем в этой странной местности?
Как раз в это время "пастбище" заканчивается, и начинается поле тростника; каждая тростинка - толщиной в руку, они сидят в земле редко, ровными рядами, и высвистывают спотыкающуюся, но манящую мелодию.
Северянин повторяет одними губами: Интеф?.. Он уцелел? И напитался магией, да только не той, которую я впустил в этот мир. А какую же магию...?
Обрывает себя. Хоремхеб. Мы идем, чтобы выйти. И вывести из этой тьмы тех, кого сможем. Твоих солдат. Может быть, кого-то из крестьян. Где же этот колодец?..
Хоремхеб подается всем телом к поющему тростнику, но Северянин хватает его за руку и удерживает. Они продолжают идти дальше, когда подходят к странному высоченному сооружению, по краю которого вьется лестница. Сооружение, похоже, стремилось в небеса, но с этих самых небес на него упала молния, расколов Темную башню. Когда Северянин смотрит на рушащуюся башню, ему кажется, что с нее все время летит вверх ногами человек.
Словно во сне: Вот как...
Horemheb останавливается. Колодец - здесь, правитель. Дальше нельзя идти. Здесь поднимается темная вода, я сам видел, как она поглощает людей. Вода прибывает, затопляет, она черна, но сквозь нее можно видеть. Я видел странные строения, корабли. Потом она исчезает, выходят чудовища в масках, подбирают утонувших и уносят внутрь.
Мы идем за ними?
Северянин останавливается, поворачивается, всматривается в Хоремхеба. Знаешь что, начальник колесниц, не надо тебе больше туда ходить. Я сейчас сделаю так, что ты окажешься на корабле. Вернешься в Ахетатен и расскажешь Эйе о том, что здесь было. В нормальный наш светлый мир. Как раз к тому моменту здесь не будет ни тьмы, ни башни, ни нелюдей.
Только вспомни... Что-нибудь. Славное. Светлое и великое. Быстро.
Horemheb хочет возразить, но замолкает под взглядом Северянина. Да, повелитель. Закрывает глаза. Над ним медленно проявляется сияние, отблескивающее чистыми спектральными цветами. Воздух сгущается, приобретая очертания ледяной глыбы, на сколах которой играет солнце. Лед подвигается вниз, рушится, разбиваясь на множество красивых осколков, и снизу его подхватывает плещущаяся чистая вода. Видно, что лед уступает не только лучам солнца, но и носу папирусной барки, где Хоремхеб теперь и стоит. Еще раз, уже растворяясь вместе с баркой в воздухе: Да, повелитель.
Исчезает; вода, доходящая Северянину до пояса, начинает стремительно темнеть, но остается от него на некотором расстоянии, как бы сдерживаемая невидимой плотиной.
Северянин провожает Хоремхеба и "Гор" взглядом, слегка улыбается. Ты хорошо вспомнил, начальник колесниц. Качает головой, глядя на воду. Не надо. Не время еще. Идет к башне, впереди от него стелется дорожка, покрытая языками пламени.
Раньше (Город Солнца)
Оглавление
Дальше (Пожиратели огня)