Один из истоков западных двойных стандартов
Мы нередко возмущаемся политикой двойных стандартов, применяемой Западной цивилизацией. Будь то в вопросе Косова и Абхазии, закона об НГО в РФ и США, по правам человека в Сирии и Катаре или Саудовской Аравии.
Она находит своё отражение во всех без исключения контактах Запада и прочих стран. В Россию можно поставлять отравленное мясо, в США и Европе барьером ему стоят национальные стандарты. В США можно проводить политику воспитания молодёжи, не рекламирующую сексуальную распущенность, а в Европе и России можно и нужно. Несть числа примерам.
В чём же причина существования подобных двойных стандартов? Одну из них замечательно вскрыла О.Четверикова в своей книге „Иезуитская мораль”, короткий отрывок из которой помещён ниже. Не забудем, что у недавно избранного Папы-иезуита сотрудником его Папского совета по содействию христианскому единству является другой иезуит Милан Жюст, окончивший и Свято-Сергиевский богословский институт в Париже. Причём Жюст хорошо знаком с нашим Патриархом, о чём он сам охотно рассказал в своём интервью. Поэтому ко всем попыткам сближения церквей стоило бы подходить с исключительной осторожностью.
ИЕЗУИТСКАЯ МОРАЛЬ
Исповедь была сильнейшим средством воздействия, поэтому завладеть заветным местом духовника было главным в иезуитской стратегии, и другие священники и монахи отсюда вытеснялись. Новшеством иезуитов стало здесь введение так называемой щадящей исповеди, которая стала ответом на протестантскую отмену таинства покаяния, вообще освободившую последователей Лютера и Кальвина от необходимости исповедоваться.
Для привлечения и установления контроля за совестью кающегося они проявляли крайнюю снисходительность к грехам, приобретя славу покладистых духовников. Иезуитский богослов Суарес в связи с этим поучал: «Если духовник наложил тяжелую эпитемью и, несмотря на просьбы кающегося, не захочет изменить её, последний вправе уйти без отпущения и приискать себе более снисходительного духовника».
Другой иезуитский моралист Луго писал: «Эпитимьи трудные, возбуждая досаду в кающихся, заставили бы их возненавидеть исповедь или обратиться к неспособным духовникам, не смыслящим духовного врачевания»[1]. Такой подход обеспечивал популярность и привлекательность иезуитских исповедников, так что в труде, изданном орденом к своему столетию, они подвели следующий итог: «Кающиеся почти вламываются к нам в двери…Благодаря нашей благочестивой религиозной находчивости…ныне нечестивые дела гораздо скорее очищаются и искупаются, чем творятся; едва успеет человек запятнать себя грехом, как уж мы его омоем и очистим»[2].
*** Конечно, эта снисходительность была бы слишком уязвимой для критики, если бы она не имела нравственного и научного оправдания. Именно этому служили своеобразные нравственные правила, известные как мораль иезуитов.
Применив схоластический метод доказательств за и против, они создали положение, применяясь к которому всякий порок можно было не рассматривать как преступление, то есть признать нравственно-невменяемым. Это была так называемая «теория оправдания», в соответствии с которой всякое действие может быть совершено и не будет противно нравственным законам, если в оправдание его можно представить мнение какого-либо авторитетного богослова. Для этого иезуиты занимались систематизацией различных мнений, однако при их сопоставлении, даже самых авторитетных из них, обнаруживались невероятные разногласия. Чтобы решить эту проблему иезуиты предложили тщательно разработанную теорию правдоподобия или пробабилизма (от лат. probabilis - вероятный, правдоподобный).
Эта теория сводится к тому, что из двух представляющихся взглядов ни один не может считаться несомненно достоверным, а является лишь правдоподобным, и при разногласии авторитетов о дозволенности или недозволенности какого-либо поступка можно избирать любое их мнение и руководствоваться только им.
Более того, в одних случаях допустимо основываться на одном из противоречивых мнений, в других же - на любом ином, даже если оно во всем противоречит первому. В зависимости от разных соображений, приспосабливаясь к обстоятельствам, священник может спокойно простить самый тяжелый проступок одному прихожанину и наложить свирепое церковное наказание на другого, поступившего точно так же.
Так, тезисы иезуитов, долгое время не встречавшие возражения у пап, гласили следующее: «Правдоподобно учение, разрешающее судье при постановлении приговора руководствоваться мнением менее правдоподобным» или «Когда обе стороны приводят в свою пользу основания, одинаково правдоподобные, судья может взять деньги от одного из тяжущихся, чтобы произнести приговор в его пользу»[3].
[1] Михневич Д.Е. Указ. соч. С. 132.
[2] Самарин Ю.Ф. Иезуиты и их отношение к России. - М., 1870. С.173.
[3] Михневич Д.Е. Указ. соч. С. 134.
Источник