На смерть Черномырдина
Виктор Степанович был русским во всей национальной полноте. Точнее - казаком. Когда я издавал газету "Кто есть кто в современном мире", в которой был напечатан о нем биографический очерк, к нам в редакцию приехал человек из его секретариата и купил сразу 10 экземпляров номера. Причина такого интереса заключалась в том, что там было указано, что он по рождению уральский казак из станицы Черный Острог и что большинство его родни ушло от красных в Китай вместе с атаманом Дутовым. В советской географии станицы с таким названием не существовало, а было село.
В Черномырдине действительно было что-то от дикой мощи яицких бойцов, в крови которых всегда бродила пугачевщина.
Когда он стал инструктором промышленного отдела ЦК КПСС, то, как рассказывал мне мой друг, тоже работавший там инструктором, Виктор Степанович всегда мучился, когда надо было написать деловую записку и просил коллег о помощи. Он же всегда удивлялся, почему в СССР так бьются с промышленным производством, когда лучше всего просто покупать на Западе все, что нужно. Другими словами, он всегда был скорее мелкобуржуазным человеком (в коммунистическом представлении), но не советским политиком.
Вспомним и его решительность во время расстрела Верховного Совета РСФСР в 1993 году. Он был одним из немногих, кто понял опасность расползания гражданской войны по стране. Вряд ли его можно назвать гуманным и милосердным, но он оказался достойным наследником своих предков.
Забавную характеристику дал ему другой мой товарищ, который, будучи и.о. руководителя одного из ведомств, отвечающих за наполнение бюджета, присутствовал на проводимом ЧВС совещании. Тема была острая, денег в казне было мало.
Все участники совещания собрались, вот-вот должен был появиться премьер. Он вошел, все встали, и он вместо приветствия с полуулыбкой сказал:
- Ну что, пиздюки?!
Все засмеялись: ведь на этом начальническая выволочка и закончилась.
Это было обращение к своим, без желания оскорбить, но вместе с тем и критическое.
В общем, так мог позволить себе выразиться черноострожский казак.
Что же касается исторической роли Черномырдина, то не думаю, что она была очень значительной. Может быть, ему и не позволили быть слишком значительным.
В Черномырдине действительно было что-то от дикой мощи яицких бойцов, в крови которых всегда бродила пугачевщина.
Когда он стал инструктором промышленного отдела ЦК КПСС, то, как рассказывал мне мой друг, тоже работавший там инструктором, Виктор Степанович всегда мучился, когда надо было написать деловую записку и просил коллег о помощи. Он же всегда удивлялся, почему в СССР так бьются с промышленным производством, когда лучше всего просто покупать на Западе все, что нужно. Другими словами, он всегда был скорее мелкобуржуазным человеком (в коммунистическом представлении), но не советским политиком.
Вспомним и его решительность во время расстрела Верховного Совета РСФСР в 1993 году. Он был одним из немногих, кто понял опасность расползания гражданской войны по стране. Вряд ли его можно назвать гуманным и милосердным, но он оказался достойным наследником своих предков.
Забавную характеристику дал ему другой мой товарищ, который, будучи и.о. руководителя одного из ведомств, отвечающих за наполнение бюджета, присутствовал на проводимом ЧВС совещании. Тема была острая, денег в казне было мало.
Все участники совещания собрались, вот-вот должен был появиться премьер. Он вошел, все встали, и он вместо приветствия с полуулыбкой сказал:
- Ну что, пиздюки?!
Все засмеялись: ведь на этом начальническая выволочка и закончилась.
Это было обращение к своим, без желания оскорбить, но вместе с тем и критическое.
В общем, так мог позволить себе выразиться черноострожский казак.
Что же касается исторической роли Черномырдина, то не думаю, что она была очень значительной. Может быть, ему и не позволили быть слишком значительным.