На смерть Ивана Евсеенко
Вчера в Воронеже умер Иван Евсеенко, мой студенческий товарищ.
Лет десять назад в издаваемом мной журнале "Российский кто есть кто" был о нем большой очерк, из которого приведу несколько строк:
"Иван Евсеенко считает, что во многом живем сейчас в России чичиковых, свидригайловых, капитанов лебядкиных и прочих больших и малых бесов, а надо возвращаться и жить в России Пушкина, Гоголя, Толстого, Чехова. Русскому народу надо обрести утерянное национальное достоинство.
Иван Евсеенко в литературном мире человек одинокий. В любых писательских сообществах, объединениях и клубах он как бы не до конца свой, и все по той простой причине, что безоглядно не подчиняется чужим идеям, не подпадает ни под чье влияние".
Иван всегда был таким.
Сын партизана, расстрелянного немцами в 1943 году, он воспитывался матерью, сельской учительницей. Сегодня невозможно представить, какими трудными были его детство и юность.
В нем ощущался несгибаемый стержень. В своих книгах и в будничной жизни он был человеком нравственным и принципиальным.
Люди такого типа возвышаются над повседневностью, не требуя ничего для себя и наполняя душевным светом наше существование.
Лет десять назад в издаваемом мной журнале "Российский кто есть кто" был о нем большой очерк, из которого приведу несколько строк:
"Иван Евсеенко считает, что во многом живем сейчас в России чичиковых, свидригайловых, капитанов лебядкиных и прочих больших и малых бесов, а надо возвращаться и жить в России Пушкина, Гоголя, Толстого, Чехова. Русскому народу надо обрести утерянное национальное достоинство.
Иван Евсеенко в литературном мире человек одинокий. В любых писательских сообществах, объединениях и клубах он как бы не до конца свой, и все по той простой причине, что безоглядно не подчиняется чужим идеям, не подпадает ни под чье влияние".
Иван всегда был таким.
Сын партизана, расстрелянного немцами в 1943 году, он воспитывался матерью, сельской учительницей. Сегодня невозможно представить, какими трудными были его детство и юность.
В нем ощущался несгибаемый стержень. В своих книгах и в будничной жизни он был человеком нравственным и принципиальным.
Люди такого типа возвышаются над повседневностью, не требуя ничего для себя и наполняя душевным светом наше существование.