Всё уже было
Читаю мемуары Иосифа Колышко, яркого теневого деятеля петроградских верхов. Многое перекликается с нашим временем.
Прежде чем перейти ко второй, пореформенной эпохе властвования над Рос-
сией Витте, хотелось бы хоть поверхностно зафиксировать след, оставленный на
русской жизни его молниеносными материалистическими реформами. След этот
ярче всего обозначался в местах людского скопления - в столицах, фабричных и
торговых центрах. И он весь отобразился в явлении, до Витте чуждом России, -
на спекуляции деньгами и ценностями, на поднятии со дна жизни к поверхности
ее лиц и учреждений, руководивших этой спекуляцией. Я имею в виду банки.
В нищей, полуголодной стране трепался весь обмотанный роскошью, весь
просоченный жадностью, сотканный из бездушия и эгоизма, банковский сгу-
сток. Отделившись от отощавшего российского тела, сгусток этот попирал рас-
ступавшуюся перед ним толпу. Апогея цинизма он достиг в разгар великой во-
йны, вспухнув до гомерических размеров при Керенском, чтобы лопнуть у ног
Ленина.
Русские банки времен Витте из объектов истории стали субъектами ее. Они
оперировали почти целиком на средства Государственного банка. Администра-
ция этих банков при фикции выборности была по существу чиновниками Ми-
нистерства финансов. А так как биржу составляли именно они, то ясно, что и
биржа, с ее взмахами вверх и вниз, с ее аппаратом обогащения и разорения была
филиалом Министерства финансов.
Чтобы сделать банки гибче и услужливее, Витте выписал для руководства
ими немецких и австрийских банковских служащих и создал банковские уставы,
делавшие эти учреждения пешками в руках его кредитной канцелярии.
Схема была простая. К Витте обращались
русские или заграничные предприниматели. Вносили устав. Дело обделывалось
«посредниками». Уставы, прошения, гарантии, - все это были формальности
предрешенного дела. Но когда кончали с формальностями, Витте обыкновенно
ставил условием, чтобы дело финансировалось тем или иным, более или менее
ему угодным банком. Это значило, чтобы данный банк выпустил в публику дан-
ные акции и внес в Государственный банк часть обусловленного акционерно-
го капитала. Само собою разумеется, что выбор этого банка был заранее пред-
решен - первую свою мзду «посредники» получали с этого банка. И банк этот
раньше официальных шагов успевал условиться с людьми Витте. Словом, дело
делалось в двух плоскостях: официальной и приватной. В большинстве случаев
авансы получались тогда, когда и устав еще не был написан. В крупных же раз-
мерах дележка начиналась по выпуске акций. Министр финансов устанавливал
не только номинальную, но и выпускную цену акций. Собака зарыта была в по-
следней. Если, например, сторублевую акцию запускали на биржу по 125 руб., то
с одного маха зарабатывалась одна четверть акционерного капитала (т[о] е[сть]
миллионы). Но выпускная цена была лишь фикцией: новые акции, еще до по-
явления их на бирже, вздувались и проникали в публику по двойной и тройной
ценам. Миллионные барыши помножались на два, на три, на десять. Акции,
напр[имер], пресловутого Золотопромышленного общества, впоследствии пере-
крещенные в Ленские («Лена Захаровна»), акции Парвиайнен, Табачные, Сало-
топа, Лесные и др., доставались публике чуть ли не по удесятеренным ценам. Это
был заработок банков -
законный. Это была премия банкиров. Из нее выплачи-
вались маклерские «посредникам», проводившим дело чиновникам, поездки, ку-
тежи и расходы по делу. Второй, высший сорт участников, получал не деньгами,
а акциями.
Прежде чем перейти ко второй, пореформенной эпохе властвования над Рос-
сией Витте, хотелось бы хоть поверхностно зафиксировать след, оставленный на
русской жизни его молниеносными материалистическими реформами. След этот
ярче всего обозначался в местах людского скопления - в столицах, фабричных и
торговых центрах. И он весь отобразился в явлении, до Витте чуждом России, -
на спекуляции деньгами и ценностями, на поднятии со дна жизни к поверхности
ее лиц и учреждений, руководивших этой спекуляцией. Я имею в виду банки.
В нищей, полуголодной стране трепался весь обмотанный роскошью, весь
просоченный жадностью, сотканный из бездушия и эгоизма, банковский сгу-
сток. Отделившись от отощавшего российского тела, сгусток этот попирал рас-
ступавшуюся перед ним толпу. Апогея цинизма он достиг в разгар великой во-
йны, вспухнув до гомерических размеров при Керенском, чтобы лопнуть у ног
Ленина.
Русские банки времен Витте из объектов истории стали субъектами ее. Они
оперировали почти целиком на средства Государственного банка. Администра-
ция этих банков при фикции выборности была по существу чиновниками Ми-
нистерства финансов. А так как биржу составляли именно они, то ясно, что и
биржа, с ее взмахами вверх и вниз, с ее аппаратом обогащения и разорения была
филиалом Министерства финансов.
Чтобы сделать банки гибче и услужливее, Витте выписал для руководства
ими немецких и австрийских банковских служащих и создал банковские уставы,
делавшие эти учреждения пешками в руках его кредитной канцелярии.
Схема была простая. К Витте обращались
русские или заграничные предприниматели. Вносили устав. Дело обделывалось
«посредниками». Уставы, прошения, гарантии, - все это были формальности
предрешенного дела. Но когда кончали с формальностями, Витте обыкновенно
ставил условием, чтобы дело финансировалось тем или иным, более или менее
ему угодным банком. Это значило, чтобы данный банк выпустил в публику дан-
ные акции и внес в Государственный банк часть обусловленного акционерно-
го капитала. Само собою разумеется, что выбор этого банка был заранее пред-
решен - первую свою мзду «посредники» получали с этого банка. И банк этот
раньше официальных шагов успевал условиться с людьми Витте. Словом, дело
делалось в двух плоскостях: официальной и приватной. В большинстве случаев
авансы получались тогда, когда и устав еще не был написан. В крупных же раз-
мерах дележка начиналась по выпуске акций. Министр финансов устанавливал
не только номинальную, но и выпускную цену акций. Собака зарыта была в по-
следней. Если, например, сторублевую акцию запускали на биржу по 125 руб., то
с одного маха зарабатывалась одна четверть акционерного капитала (т[о] е[сть]
миллионы). Но выпускная цена была лишь фикцией: новые акции, еще до по-
явления их на бирже, вздувались и проникали в публику по двойной и тройной
ценам. Миллионные барыши помножались на два, на три, на десять. Акции,
напр[имер], пресловутого Золотопромышленного общества, впоследствии пере-
крещенные в Ленские («Лена Захаровна»), акции Парвиайнен, Табачные, Сало-
топа, Лесные и др., доставались публике чуть ли не по удесятеренным ценам. Это
был заработок банков -
законный. Это была премия банкиров. Из нее выплачи-
вались маклерские «посредникам», проводившим дело чиновникам, поездки, ку-
тежи и расходы по делу. Второй, высший сорт участников, получал не деньгами,
а акциями.