Аналогии с корейским "Боингом"
В начале сентября 1983 года советским истребителем был сбит корейский пассажирский самолет, отклонившийся от курса на 600 километров и летевший над секретными объектами ПВО СССР.
Вспыхнул небывалый скандал. Советская пропаганда действовала крайне неуклюже, все отрицала.
В 1993 году по указанию президента России Б.Н. Ельцина были переданы в ИКАО все материалы и документы о гибели корейского самолета, и эта международная организация официально объявила, что снимает все обвинения с Советского Союза, которые выдвигались рейгановкой администрацией.
Но тогда положение становилось все тревожнее. 2-11 ноября НАТО провело крупное командное учение «Эйбл Арчер-83», в ответ на которое советское командование, опасаясь ядерного удара, задействовало через все зарубежные резидентуры внешней разведки операцию РАЯН (ракетно-ядерное нападение), приготовившись отражать удар. Причем, советские дипломатические миссии о ней не были проинформированы.
В Мадриде на встрече с министром иностранных дел СССР Громыко государственный секретарь США Шульц пытался навязать обсуждение темы о правах человека и об инциденте с самолетом, что не ходило в повестку дня. Обычно уравновешенный Андрей Андреевич швырнул свои очки на стол, да так сильно, что чуть не разбил их.
В своих мемуарах он об очках не сказал ни слова, ограничившись таким замечанием:
«Затем я изложил нашу позицию по кардинальным вопросам ядерных вооружений. Отметил при этом:
- Утверждения, будто вопрос о самолете является проблемой номер один, надуманны. В действительности проблема номер один, которой живет весь мир,- предотвращение ядерной войны. И едва ли найдется хоть один американец, если, конечно, он в своем уме, который не считает, что именно это - наиболее острая общечеловеческая задача».
Советско-американские отношения крайне обострились. 28 сентября 1983 года было опубликовано заявление Андропова, которое носило характер жесткой отповеди. Он обвинил США в провокации с корейским самолетом для нагнетаний «безудержной», «беспрецедентной» гонки вооружений, заявил, что СССР не будет закрывать глаза на то, что объявлен «крестовых поход» против социализма как общественной системы. Были прерваны ведущиеся в Женеве переговоры о размещении в Европе ракет средней дальности и объявлено, что новые советские ракеты СС-20 будут размещены в ответ на размещение в Западной Германии ракет «Першинг-2». Советский Союз направил к тихоокеанскому и атлантическому побережьям США стратегические атомные подводные лодки - каждая с 16 ядерными ракетами, способными достичь целей за 6-8 секунд (как и «Першинги-2») .
Кроме этого, существовал еще и тайный план ответных действий, который был разработан под контролем министра обороны Д.Устинова: размещение советских РС-20 на Чукотке, откуда они накрывали всю территорию Аляски и северо-западную часть Канады. Для этого там была размещена 99-я мотострелковая дивизия, (как 14-я армия генерала Олешева в 1950 году), чтобы под прикрытием которой монтировать грозные установки с коротким подлетным временем, по сути зеркально повторяя угрозы размещаемых в Европе «Першингов-2». Однако в декабре 1984 года умер Устинов, и план быстро схлопнулся.
Впрочем, у военных существовал еще один план, который можно назвать так: «1941 год не должен повториться». Как признался О. Гриневскому маршал Огарков: «Мы не собираемся дожидаться, когда на нас нападут, как это было в 1941 году. Мы сами начнем наступление, если нас вынудят к этому и мы обнаружим первые признаки начала ядерного нападения НАТО. Мы вправе назвать это нашим ответным ударом, не дожидаясь, когда противник начнёт забрасывать нас ракетами. Поэтому на наших военных учениях мы отрабатываем наступательные операции… мы нанесем десятки, а если надо, то и сотню ядерных ударов. Цель - взломать глубоко эшелонированную оборону НАТО на глубине 50 - 100 километров вдоль линии фронта. После этого пойдут танки - ударные армейские группы пяти фронтов начнут наступление на Западную Германию. В течение 13 - 15 дней наши войска должны занять территорию Западной Германии, Дании, Голландии, Бельгии и выйти на границу с Францией. Там происходит перегруппировка войск и, если Европа еще будет в состоянии сопротивляться, начинается второй этап операции силами двух вновь созданных фронтов. Один наносит удар в направлении Нормандии, другой - выходит к границе с Испанией. На эту операцию по выводу Франции из войны отводится 30 - 35 дней..."
И хотя начальник Генерального штаба, как и должно военному человеку, верил в победу СССР в ядерной войне, было не очень понятно, как жить после такой победы?
Разумеется, Громыко знал о плане опережающего удара, но вел переговоры, утверждая, что Советский Союз не намерен нападать первым. На первый взгляд, это никак не стыковалось - превентивное нападение и заверения в мирных намерениях.
Но подчеркнем, - помня трагедию 1941 года, в Кремле могли отдать роковой приказ только в случае первых признаков ядерного нападения на Советский Союз. И, как говорил Андрей Андреевич, за дипломатией должна стоять сила.
Из моей книги "Громыко. Война, мир и дипломатия" (ЖЗЛ).
Вспыхнул небывалый скандал. Советская пропаганда действовала крайне неуклюже, все отрицала.
В 1993 году по указанию президента России Б.Н. Ельцина были переданы в ИКАО все материалы и документы о гибели корейского самолета, и эта международная организация официально объявила, что снимает все обвинения с Советского Союза, которые выдвигались рейгановкой администрацией.
Но тогда положение становилось все тревожнее. 2-11 ноября НАТО провело крупное командное учение «Эйбл Арчер-83», в ответ на которое советское командование, опасаясь ядерного удара, задействовало через все зарубежные резидентуры внешней разведки операцию РАЯН (ракетно-ядерное нападение), приготовившись отражать удар. Причем, советские дипломатические миссии о ней не были проинформированы.
В Мадриде на встрече с министром иностранных дел СССР Громыко государственный секретарь США Шульц пытался навязать обсуждение темы о правах человека и об инциденте с самолетом, что не ходило в повестку дня. Обычно уравновешенный Андрей Андреевич швырнул свои очки на стол, да так сильно, что чуть не разбил их.
В своих мемуарах он об очках не сказал ни слова, ограничившись таким замечанием:
«Затем я изложил нашу позицию по кардинальным вопросам ядерных вооружений. Отметил при этом:
- Утверждения, будто вопрос о самолете является проблемой номер один, надуманны. В действительности проблема номер один, которой живет весь мир,- предотвращение ядерной войны. И едва ли найдется хоть один американец, если, конечно, он в своем уме, который не считает, что именно это - наиболее острая общечеловеческая задача».
Советско-американские отношения крайне обострились. 28 сентября 1983 года было опубликовано заявление Андропова, которое носило характер жесткой отповеди. Он обвинил США в провокации с корейским самолетом для нагнетаний «безудержной», «беспрецедентной» гонки вооружений, заявил, что СССР не будет закрывать глаза на то, что объявлен «крестовых поход» против социализма как общественной системы. Были прерваны ведущиеся в Женеве переговоры о размещении в Европе ракет средней дальности и объявлено, что новые советские ракеты СС-20 будут размещены в ответ на размещение в Западной Германии ракет «Першинг-2». Советский Союз направил к тихоокеанскому и атлантическому побережьям США стратегические атомные подводные лодки - каждая с 16 ядерными ракетами, способными достичь целей за 6-8 секунд (как и «Першинги-2») .
Кроме этого, существовал еще и тайный план ответных действий, который был разработан под контролем министра обороны Д.Устинова: размещение советских РС-20 на Чукотке, откуда они накрывали всю территорию Аляски и северо-западную часть Канады. Для этого там была размещена 99-я мотострелковая дивизия, (как 14-я армия генерала Олешева в 1950 году), чтобы под прикрытием которой монтировать грозные установки с коротким подлетным временем, по сути зеркально повторяя угрозы размещаемых в Европе «Першингов-2». Однако в декабре 1984 года умер Устинов, и план быстро схлопнулся.
Впрочем, у военных существовал еще один план, который можно назвать так: «1941 год не должен повториться». Как признался О. Гриневскому маршал Огарков: «Мы не собираемся дожидаться, когда на нас нападут, как это было в 1941 году. Мы сами начнем наступление, если нас вынудят к этому и мы обнаружим первые признаки начала ядерного нападения НАТО. Мы вправе назвать это нашим ответным ударом, не дожидаясь, когда противник начнёт забрасывать нас ракетами. Поэтому на наших военных учениях мы отрабатываем наступательные операции… мы нанесем десятки, а если надо, то и сотню ядерных ударов. Цель - взломать глубоко эшелонированную оборону НАТО на глубине 50 - 100 километров вдоль линии фронта. После этого пойдут танки - ударные армейские группы пяти фронтов начнут наступление на Западную Германию. В течение 13 - 15 дней наши войска должны занять территорию Западной Германии, Дании, Голландии, Бельгии и выйти на границу с Францией. Там происходит перегруппировка войск и, если Европа еще будет в состоянии сопротивляться, начинается второй этап операции силами двух вновь созданных фронтов. Один наносит удар в направлении Нормандии, другой - выходит к границе с Испанией. На эту операцию по выводу Франции из войны отводится 30 - 35 дней..."
И хотя начальник Генерального штаба, как и должно военному человеку, верил в победу СССР в ядерной войне, было не очень понятно, как жить после такой победы?
Разумеется, Громыко знал о плане опережающего удара, но вел переговоры, утверждая, что Советский Союз не намерен нападать первым. На первый взгляд, это никак не стыковалось - превентивное нападение и заверения в мирных намерениях.
Но подчеркнем, - помня трагедию 1941 года, в Кремле могли отдать роковой приказ только в случае первых признаков ядерного нападения на Советский Союз. И, как говорил Андрей Андреевич, за дипломатией должна стоять сила.
Из моей книги "Громыко. Война, мир и дипломатия" (ЖЗЛ).