Моя статья в "Культуре": базовая причина распада СССР
Сегодня в газета "Культура" напечатана моя статья. Предлагаю ее первоначальный вариант (несокращенный). Думаю, аналогии с современностью налицо. Попутно благодарю моего друга по ЖЖ (он поймет!) за напоминание об интервью А.И. Вольского.
Послесловие к трагедии, или Как заложили мину по Советское государство
90 лет образования СССР
Эта дата в нашем историческом календаре возвращает к проблеме, не утратившей актуальности и сегодня. Российская политическая элита, организовав заговор против царя в 1916 году, оказалась неспособной удержать власть. Провозглашенная в сентябре 1917 года Российская республика рухнула уже в октябре. К власти пришли большевики, которые отстаивали в своих программных документах право наций на самоопределение, что в реальности явно не сочеталось с требованиями государственного управления. Поэтому создание союзной государственности на территории Российской империи началось уже во время Гражданской войны. В июне 1919 года, когда Добровольческая армия генерал А.И. Деникина успешно наступала в направлении Москвы, был принят Декрет об объединении военных и хозяйственных усилий РСФСР, Белоруссии и Украины «в исторической борьбе с мировым капиталом». Органы управления РСФСР (оборона, финансы, промышленная политика) стали функционировать как центральные государственные, вооруженную борьбу возглавил Реввоенсовет РСФСР. При этом фактически лишавшиеся самостоятельности национальные республики официально сохраняли независимость. Вскоре это привело к конфликтам.
Международная обстановка также требовала от Москвы определиться с созданием устойчивой системы государственного управления. На международных экономических конференциях в Генуе (10 апреля - 19 мая 1922 г.) и Гааге (15 июня - 20 июля 1922 г.), посвященных перспективам взаимоотношений Запада с Россией, от России потребовали уплаты военных и довоенных долгов, возвращение иностранным владельцам национализированной у них собственности, представительства в Советах имущих классов и т. д. В период подготовки к Генуэзской конференции национальные советские республики передали правительству РСФСР право представлять их. Далее этот процесс развивался по восходящей: в августе Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б) рассмотрели вопрос «О взаимоотношениях РСФСР и независимых республик», была создана комиссия, в состав которой вошли республиканские представители;
6 октября пленум ЦК РКП(б) создал комиссию для разработки законопроекта об объединении РСФСР, УССР, БССР и Закавказской федерации (Азербайджан, Армения, Грузия) в Союз Советских Социалистических Республик. Генеральный секретарь РКП(б) И.В. Сталин возглавил комиссию.
Еще до образования «Союзной комиссии» Сталин провел в ЦК решение о вхождении национальных республик в РСФСР как автономных. Проект одобрили в Киеве, Минске, Баку, Ереване, а в Тифлисе - не приняли. 15 сентября ЦК компартии Грузии проголосовал против сталинского проекта, посчитав его преждевременным, неС.М. смотря на то, что специально приехавшие в столицу Грузии С.К. Орджоникидзе и Киров убеждали принять.
22 сентября Секретарь ЦК Молотов провел заседание комиссии о плане «автономизации» и затем направил материалы комиссии на ознакомление В.И. Ленину, выздоравливающему после первого инсульта. Из материалов было видно, что представитель Грузии П.Г. Мдивани все-таки воздержался.
Дело было в следующем. В середине 1922 года ЦК КП Грузии разрешил турецкому Оттоманскому банку открыть отделение в Тифлисе, но Госбанк РСФСР внес в ЦК РКП(б) возражение, и ЦК запретил открытие, так как содействие турецкому банку, за которым стояли западные банкиры, неизбежно бы привело к укреплению в Закавказье турецкой лиры, которая и без того вытесняла советские и грузинские деньги, и к ослаблению советских позиций. В ответ в грузинском ЦК поднялась волна протестов. На Украине и в Грузии было выдвинуто предложение о союзе республик без создания единого надгосударственного центра управления.
(Во времена незабвенного Горбачева эта идея была реализована.)
Для согласования возникших вопросов 11 августа Оргбюро создало комиссию в составе Сталина, Куйбышева (председатель), Раковского, Орджоникидзе, Сокольникова и представителей республик. Именно тогда Сталин написал «набросок тезисов по вопросу объединения республик», в котором говорилось о необходимости создания федерации республик.
Предложение Сталина опирались на идею, что образование после Октября самостоятельных национальных республик было логическим продолжением революции, однако дальнейшее их разделение приведет к утрате ими «последних остатков ресурсов», к возможной интервенции и «колонизаторским попыткам».
Вывод Сталина: «Необходимо завершить процесс все усиливающегося сближения республик объединением их в одну федерацию, слив военное и хозяйственное дело и внешние сношения (иностранные дела, внешняя торговля) в одно целое, сохраняя за республиками автономию во внутренних делах. Август 1922 г.» (Сахаров В. Политическое завещание Ленина. М., 2003. С. 647).
Этот «набросок» первоначально был одобрен Лениным.
Далее взгляды Сталина эволюционируют в сторону создания «автономизации» республик в составе РСФСР, что должно было создать более прочную инструкцию с более эффективным управлением.
Так в письме Ленину с пояснениями по данному вопросу Сталин писал: «Одно из двух: либо действительная независимость и тогда - невмешательство центра, свой НКИД, свой Внешторг, свой Концессионный комитет, свои железные дороги, причем вопросы общие решаются в порядке переговоров равного с равным, по соглашению... Либо действительное объединение советских республик в одно хозяйственное целое с формальным распространением власти СНК, СТО и ВЦИК РСФСР на СНК, ЦИК и экономсоветы независимых республик, т. е. замена фиктивной независимости действительной внутренней автономией республик в смысле языка и культуры, юстиции, внудел, земледелия и прочее».
Значительное место в письме занял анализ противодействия объединению республик. «За четыре года гражданской войны, когда мы ввиду интервенции вынуждены были демонстрировать либерализм Москвы в национальном вопросе, мы успели воспитать среди коммунистов, помимо своей воли, настоящих и последовательных социал-независимцев, требующих настоящей независимости во всех смыслах и расценивающих вмешательство Цека РКП, как обман и лицемерие со стороны Москвы... Мы переживаем такую полосу развития, когда форма, закон, конституция не могут быть игнорированы, когда молодое поколение коммунистов на окраинах игру в независимость отказывается понимать как игру, упорно признавая слова о независимости за чистую монету и также упорно требуя от нас проведения в жизнь буквы конституции независимых республик». Отсюда Сталин делал вывод в пользу решительной, наступательной тактики: «Если мы теперь же не постараемся приспособить форму взаимоотношений между центром и окраинами к фактическим взаимоотношениям, в силу которых окраины во всем основном безусловно должны подчиняться центру, т. е. если мы теперь же не заменим формальную (фиктивную) независимость формальной же (и вместе с тем реальной) автономией, то через год будет несравненно труднее отстоять фактическое единство советских республик.
Сейчас речь идет о том, как бы не «обидеть» националов; через год, вероятно, речь пойдет о том, как бы не вызвать раскол в партии на этой почве, ибо «национальная» стихия работает на окраинах не в пользу единства советских республик, а формальная независимость благоприятствует этой работе». Письмо завершалось кратким изложением сталинского плана. (Сахаров В. Политическое завещание Ленина. М., 2003. С. 230, 231).
Неожиданно Ленин выступил против сталинского замысла. 26 сентября он пригласил Сталина к себе в Горки, где у них произошел разговор протяженностью 2 часа 40 минут. Он в тот же день направил Каменеву письмо: «Завтра буду видеть Мдивани (груз. коммунист, подозреваемый в независимстве). По-моему, вопрос архиважный. Сталин немного имеет устремление торопиться. Надо Вам (Вы когда-то имели намерение заняться этим и даже немного занимались) подумать хорошенько; Зиновьеву тоже. Одну уступку Сталин уже согласился сделать. В §1 сказать вместо «вступления» в РСФСР «Формальное объединение вместе с РСФСР в Союз Сов. Республик Европы и Азии».
Дух этой уступки, надеюсь, понятен: мы признаем себя равноправным и с Укр. ССР и др. и вместе и наравне с ними входим в новый союз, новую федерацию, Союз Сов. Республик Европы и Азии...
Еще замечания в том же духе и в заключение: «это мой предварительный проект. На основании бесед с Мдивани и другими товарищами буду добиваться и других изменений. Очень прошу и Вас сделать то же и ответить мне.
Ваш Ленин». (ПСС. Т. 45. С. 211-213).
Вернувшись в Москву и получив от члена Политбюро Льва Каменева соответствующую информацию, Сталин в тот же день рассылает членам Политбюро записку: «По параграфу 2 поправку тов. Ленина о создании наряду с ВЦИКом РСФСР ВЦИКа федерального, по-моему, не следует принять: существование двух ЦИКов в Москве, из коих один будет представлять, видимо, «нижнюю палату», а другой - «верхнюю», - ничего кроме трений и конфликтов не даст...
По параграфу 4, по-моему, товарищ Ленин «поторопился», потребовав слияния наркоматов финансов, продовольствия, труда и народного хозяйства в федеральные наркоматы. Едва ли можно сомневаться в том, что эта «торопливость» «даст пишу независимцам» в ущерб национальному либерализму т. Ленина.
По параграфу 5-му поправка т. Ленина, по-моему, излишняя.
И. Сталин». (ПСС. Т. 45. С. 558, 559).
Как видно из тональности обоих писем, председатель правительства и Генеральный секретарь столкнулись в принципиальном спорте.
Ленин был убежден в необходимости создания Союзного государства как союза равных республик ради большей прочности конструкции, надеясь на пролетарский интернационализм и партийную дисциплину. Сталин считал, что «игра в независимость» приведет к потере управляемости.
Грузины же продолжают возражать.
18 октября выздоровевший Ленин вышел на работу.
22 октября Сталин пишет Орджоникидзе: «Мы намерены покончить со склокой в Грузии и основательно наказать Грузинский ЦК… По моему мнению, надо взять решительную линию, изгнав из ЦК все и всяческие пережитки национализма. (Цит. по: Яковлев Н. Сталин: путь наверх. С. 158).
Ленин не вполне понимает, что происходит, и поручает ЦК направить в Грузию комиссию. Сталин ставит во главе комиссии Дзержинского.
Ленин, зная о сходстве позиции Дзержинского в вопросе автономизации со сталинской, просит своего заместителя по Совнаркому А. И. Рыкова, тоже поехать в Тифлис и составить свое мнение о ситуации.
В конце ноября в Тифлисе в присутствии Рыкова и Дзержинского в квартире Орджоникидзе один из местных коммунистов А. Кобахидзе обвинил Орджоникидзе в получении взятки - «белого коня». Поскольку никакой взятки не было, а этот конь числился на довольствии в военной конюшне, то Орджоникидзе вспылил и ответил Кобахидзе пощечиной. Так политический спор перерос в «избиение московским чиновником местного национального кадра». Именно так это воспринял Ленин, которому о случившемся сообщил Дзержинский.
12 декабря Дзержинский представил ему объективный доклад о командировке. Председатель ГПУ одобрил действия Орджоникидзе и вообще не упомянул о пощечине, как к не относившемуся к делу факту. Ленин не согласился с докладом и распорядился, чтобы Дзержинский снова ехал в Грузию и разобрался в том, что произошло между Орджоникидзе и Кобахидзе. В этом мелком эпизоде больной Ленин увидел опасность раскола еще не сложившегося союза республик: унижение представителем «имперской нации» представителя «угнетаемой нации».
Сталин, в свою очередь, опирался на свое видение проблемы, на свой кавказский опыт: только центральная власть пресекала попытки народов выяснять отношения: грузин - с армянами, осетинами, абхазами и аджарцами. Сталин лучше Ленина знал положение в родной Грузии. Совсем недавно (22 февраля 1922 г.) 1-й съезд Советов Грузии в обращении «К трудящимся всего мира» так описал тогдашнюю обстановку: «Внутри Закавказья, оторванного от России не по национальным, а по классовым мотивам, устанавливается под руководством меньшевиков диктатура эксплуататоров над трудящимися... Хуже всего было то, что они до крайности обострили отношения между народностями самой Грузии. Благодаря их националистической и шовинистической политике дело не раз доходило до кровавых столкновений именно на национальной почве... Они огнем и мечом расправляются с национальными стремлениями абхазцев, аджарцев и осетин... Красные полки вошли в охваченную революционным восстанием страну как избавители». (Цит. по: Яковлев Н. Сталин: путь наверх. С. 153).
Историк В.А. Сахаров, предпринявший серьезную попытку пересмотреть сложившиеся стереотипы в освещении периода с 1921 по 1924 год, когда в связи с болезнью Ленина в Политбюро формировался процесс, который можно назвать «будущее без Ленина», делает вывод: у вождя не было стратегических оснований противостоять Сталину в вопросе создания Союза. Их спор носил тактический характер.
Правда, Сахаров добавляет, что не имеет ответа («доступного историкам материала») на вопрос, почему Ленин в январе не возражал против «автономизации» и сильного центра, а в сентябре переменил точку зрения.
Но логика событий, включавшая кардинальный поворот нэпа, потрясение в партии, открытое сопротивление в Киеве и Тифлисе идее «автономизации», заставили Ленина отступить.
Он понимал, что дело не столько в политической формуле, а сколько в управленческой реальности. Военная сила и партийная власть были в руках Политбюро, и поэтому он не боялся изменить формулировку с «автономизации» на «равноправность», считая, что ничего не меняет по сути. Об этом свидетельствует и вскоре последовавшее изменение состава ЦК КП Грузии, которое провели Орджоникидзе и Сталин и против которого Ленин не возразил.
30 ноября 1922 года Сталин поставил точку в споре о Союзе. На заседании Политбюро он сделал от имени комиссии ЦК доклад «О Союзе республик». Политбюро приняло Конституцию СССР, и ввела в компетенцию СССР «утверждение единого бюджета СССР». В результате, центральная союзная власть приобретала силу. (Здесь надо вспомнить, что распад СССР как единого государства начался, когда Верховный Совет РСФСР в 1991 г. принял решение об организации чисто российской системы сбора налогов.)
30 декабря 1922 года на первом съезде Советов были подписаны Декларация о создании СССР и Союзный Договор. В состав Союза вошли РСФСР, Украинская и Белорусская социалистические республики, а также Закавказская Федерация. Государственным органам Союза вверялись внешняя политика и торговля, пути сообщения, связь, финансы и оборона. Всё остальное вошло в сферу управления республик.
Возникает вопрос: почему Сталин, обладавший с 1930-х годов всей полнотой власти, не санкционировал изменение национально-государственного устройства СССР?
Ответ может быть только один: это была труднейшая проблема, а тогдашняя обстановка не позволяла ее удовлетворительно решить. В конце 1940-х годов во время т.н. «ленинградского дела» (я писал об этом в ЖЖ в начале августа, а в сокращении - см. газета "Культура" от 3.8.12) советская политическая верхушка была потрясена «русским вопросом».
Не исключено, что в период разгрома «русской партии» ленинградцев была упущена реальная возможность изменить устройство СССР и перейти к территориальному федерализму, отменив санкционированный Лениным в 1922 году и тогда оспоренный Сталиным союз национальных республик. Это отняло бы у республиканских национальных элит козыри, которыми сперва под флагом интернационализма, а потом «коренизации» они воспользовались для достижения своих узких целей и дезинтеграции страны.
Уже во времена Юрия Андропова, который отрицательно относился к деятельности так называемых «русистов» (неловкий эвфемизм КГБ), была попытка вернуться к роковой проблеме.
Бывший помощник Генерального секретаря ЦК КПСС Аркадий Вольский рассказывал, что у Андропова «была идефикс - ликвидировать построение СССР по национальному принципу». Генеральный секретарь отдал распоряжение: "Давайте кончать с национальным делением страны. Представьте соображения об организации в Советском Союзе штатов на основе численности населения, производственной целесообразности, и чтобы образующая нация была погашена. Нарисуйте новую карту СССР". (Вольский А. Четыре генсека. Коммерсантъ, №169 (3500), 12.09.2006).
Было предложено 15 вариантов, страна административно делилась на 41 штат, но ни один вариант не удолетворил Андропова. Вскоре он умер. Вольский считал, что если бы Андропов успел довести проект до реализации, судьба СССР была бы иной: «с полной уверенностью скажу: секретари ЦК, ставшие впоследствии главами независимых государств, бурно аплодировали бы мудрому решению партии. И страна не вляпалась бы в то, во что спустя несколько лет по уши вляпалась».
Во времена перестройки была упразднена из Конституции СССР статья, определяющая КПСС ядром советской политической системы, и таким образом государство превратилось в рыхлое образование национальных республик, лишенное центра. Дальнейшие катаклизмы не заставили себя долго ждать.
Послесловие к трагедии, или Как заложили мину по Советское государство
90 лет образования СССР
Эта дата в нашем историческом календаре возвращает к проблеме, не утратившей актуальности и сегодня. Российская политическая элита, организовав заговор против царя в 1916 году, оказалась неспособной удержать власть. Провозглашенная в сентябре 1917 года Российская республика рухнула уже в октябре. К власти пришли большевики, которые отстаивали в своих программных документах право наций на самоопределение, что в реальности явно не сочеталось с требованиями государственного управления. Поэтому создание союзной государственности на территории Российской империи началось уже во время Гражданской войны. В июне 1919 года, когда Добровольческая армия генерал А.И. Деникина успешно наступала в направлении Москвы, был принят Декрет об объединении военных и хозяйственных усилий РСФСР, Белоруссии и Украины «в исторической борьбе с мировым капиталом». Органы управления РСФСР (оборона, финансы, промышленная политика) стали функционировать как центральные государственные, вооруженную борьбу возглавил Реввоенсовет РСФСР. При этом фактически лишавшиеся самостоятельности национальные республики официально сохраняли независимость. Вскоре это привело к конфликтам.
Международная обстановка также требовала от Москвы определиться с созданием устойчивой системы государственного управления. На международных экономических конференциях в Генуе (10 апреля - 19 мая 1922 г.) и Гааге (15 июня - 20 июля 1922 г.), посвященных перспективам взаимоотношений Запада с Россией, от России потребовали уплаты военных и довоенных долгов, возвращение иностранным владельцам национализированной у них собственности, представительства в Советах имущих классов и т. д. В период подготовки к Генуэзской конференции национальные советские республики передали правительству РСФСР право представлять их. Далее этот процесс развивался по восходящей: в августе Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б) рассмотрели вопрос «О взаимоотношениях РСФСР и независимых республик», была создана комиссия, в состав которой вошли республиканские представители;
6 октября пленум ЦК РКП(б) создал комиссию для разработки законопроекта об объединении РСФСР, УССР, БССР и Закавказской федерации (Азербайджан, Армения, Грузия) в Союз Советских Социалистических Республик. Генеральный секретарь РКП(б) И.В. Сталин возглавил комиссию.
Еще до образования «Союзной комиссии» Сталин провел в ЦК решение о вхождении национальных республик в РСФСР как автономных. Проект одобрили в Киеве, Минске, Баку, Ереване, а в Тифлисе - не приняли. 15 сентября ЦК компартии Грузии проголосовал против сталинского проекта, посчитав его преждевременным, неС.М. смотря на то, что специально приехавшие в столицу Грузии С.К. Орджоникидзе и Киров убеждали принять.
22 сентября Секретарь ЦК Молотов провел заседание комиссии о плане «автономизации» и затем направил материалы комиссии на ознакомление В.И. Ленину, выздоравливающему после первого инсульта. Из материалов было видно, что представитель Грузии П.Г. Мдивани все-таки воздержался.
Дело было в следующем. В середине 1922 года ЦК КП Грузии разрешил турецкому Оттоманскому банку открыть отделение в Тифлисе, но Госбанк РСФСР внес в ЦК РКП(б) возражение, и ЦК запретил открытие, так как содействие турецкому банку, за которым стояли западные банкиры, неизбежно бы привело к укреплению в Закавказье турецкой лиры, которая и без того вытесняла советские и грузинские деньги, и к ослаблению советских позиций. В ответ в грузинском ЦК поднялась волна протестов. На Украине и в Грузии было выдвинуто предложение о союзе республик без создания единого надгосударственного центра управления.
(Во времена незабвенного Горбачева эта идея была реализована.)
Для согласования возникших вопросов 11 августа Оргбюро создало комиссию в составе Сталина, Куйбышева (председатель), Раковского, Орджоникидзе, Сокольникова и представителей республик. Именно тогда Сталин написал «набросок тезисов по вопросу объединения республик», в котором говорилось о необходимости создания федерации республик.
Предложение Сталина опирались на идею, что образование после Октября самостоятельных национальных республик было логическим продолжением революции, однако дальнейшее их разделение приведет к утрате ими «последних остатков ресурсов», к возможной интервенции и «колонизаторским попыткам».
Вывод Сталина: «Необходимо завершить процесс все усиливающегося сближения республик объединением их в одну федерацию, слив военное и хозяйственное дело и внешние сношения (иностранные дела, внешняя торговля) в одно целое, сохраняя за республиками автономию во внутренних делах. Август 1922 г.» (Сахаров В. Политическое завещание Ленина. М., 2003. С. 647).
Этот «набросок» первоначально был одобрен Лениным.
Далее взгляды Сталина эволюционируют в сторону создания «автономизации» республик в составе РСФСР, что должно было создать более прочную инструкцию с более эффективным управлением.
Так в письме Ленину с пояснениями по данному вопросу Сталин писал: «Одно из двух: либо действительная независимость и тогда - невмешательство центра, свой НКИД, свой Внешторг, свой Концессионный комитет, свои железные дороги, причем вопросы общие решаются в порядке переговоров равного с равным, по соглашению... Либо действительное объединение советских республик в одно хозяйственное целое с формальным распространением власти СНК, СТО и ВЦИК РСФСР на СНК, ЦИК и экономсоветы независимых республик, т. е. замена фиктивной независимости действительной внутренней автономией республик в смысле языка и культуры, юстиции, внудел, земледелия и прочее».
Значительное место в письме занял анализ противодействия объединению республик. «За четыре года гражданской войны, когда мы ввиду интервенции вынуждены были демонстрировать либерализм Москвы в национальном вопросе, мы успели воспитать среди коммунистов, помимо своей воли, настоящих и последовательных социал-независимцев, требующих настоящей независимости во всех смыслах и расценивающих вмешательство Цека РКП, как обман и лицемерие со стороны Москвы... Мы переживаем такую полосу развития, когда форма, закон, конституция не могут быть игнорированы, когда молодое поколение коммунистов на окраинах игру в независимость отказывается понимать как игру, упорно признавая слова о независимости за чистую монету и также упорно требуя от нас проведения в жизнь буквы конституции независимых республик». Отсюда Сталин делал вывод в пользу решительной, наступательной тактики: «Если мы теперь же не постараемся приспособить форму взаимоотношений между центром и окраинами к фактическим взаимоотношениям, в силу которых окраины во всем основном безусловно должны подчиняться центру, т. е. если мы теперь же не заменим формальную (фиктивную) независимость формальной же (и вместе с тем реальной) автономией, то через год будет несравненно труднее отстоять фактическое единство советских республик.
Сейчас речь идет о том, как бы не «обидеть» националов; через год, вероятно, речь пойдет о том, как бы не вызвать раскол в партии на этой почве, ибо «национальная» стихия работает на окраинах не в пользу единства советских республик, а формальная независимость благоприятствует этой работе». Письмо завершалось кратким изложением сталинского плана. (Сахаров В. Политическое завещание Ленина. М., 2003. С. 230, 231).
Неожиданно Ленин выступил против сталинского замысла. 26 сентября он пригласил Сталина к себе в Горки, где у них произошел разговор протяженностью 2 часа 40 минут. Он в тот же день направил Каменеву письмо: «Завтра буду видеть Мдивани (груз. коммунист, подозреваемый в независимстве). По-моему, вопрос архиважный. Сталин немного имеет устремление торопиться. Надо Вам (Вы когда-то имели намерение заняться этим и даже немного занимались) подумать хорошенько; Зиновьеву тоже. Одну уступку Сталин уже согласился сделать. В §1 сказать вместо «вступления» в РСФСР «Формальное объединение вместе с РСФСР в Союз Сов. Республик Европы и Азии».
Дух этой уступки, надеюсь, понятен: мы признаем себя равноправным и с Укр. ССР и др. и вместе и наравне с ними входим в новый союз, новую федерацию, Союз Сов. Республик Европы и Азии...
Еще замечания в том же духе и в заключение: «это мой предварительный проект. На основании бесед с Мдивани и другими товарищами буду добиваться и других изменений. Очень прошу и Вас сделать то же и ответить мне.
Ваш Ленин». (ПСС. Т. 45. С. 211-213).
Вернувшись в Москву и получив от члена Политбюро Льва Каменева соответствующую информацию, Сталин в тот же день рассылает членам Политбюро записку: «По параграфу 2 поправку тов. Ленина о создании наряду с ВЦИКом РСФСР ВЦИКа федерального, по-моему, не следует принять: существование двух ЦИКов в Москве, из коих один будет представлять, видимо, «нижнюю палату», а другой - «верхнюю», - ничего кроме трений и конфликтов не даст...
По параграфу 4, по-моему, товарищ Ленин «поторопился», потребовав слияния наркоматов финансов, продовольствия, труда и народного хозяйства в федеральные наркоматы. Едва ли можно сомневаться в том, что эта «торопливость» «даст пишу независимцам» в ущерб национальному либерализму т. Ленина.
По параграфу 5-му поправка т. Ленина, по-моему, излишняя.
И. Сталин». (ПСС. Т. 45. С. 558, 559).
Как видно из тональности обоих писем, председатель правительства и Генеральный секретарь столкнулись в принципиальном спорте.
Ленин был убежден в необходимости создания Союзного государства как союза равных республик ради большей прочности конструкции, надеясь на пролетарский интернационализм и партийную дисциплину. Сталин считал, что «игра в независимость» приведет к потере управляемости.
Грузины же продолжают возражать.
18 октября выздоровевший Ленин вышел на работу.
22 октября Сталин пишет Орджоникидзе: «Мы намерены покончить со склокой в Грузии и основательно наказать Грузинский ЦК… По моему мнению, надо взять решительную линию, изгнав из ЦК все и всяческие пережитки национализма. (Цит. по: Яковлев Н. Сталин: путь наверх. С. 158).
Ленин не вполне понимает, что происходит, и поручает ЦК направить в Грузию комиссию. Сталин ставит во главе комиссии Дзержинского.
Ленин, зная о сходстве позиции Дзержинского в вопросе автономизации со сталинской, просит своего заместителя по Совнаркому А. И. Рыкова, тоже поехать в Тифлис и составить свое мнение о ситуации.
В конце ноября в Тифлисе в присутствии Рыкова и Дзержинского в квартире Орджоникидзе один из местных коммунистов А. Кобахидзе обвинил Орджоникидзе в получении взятки - «белого коня». Поскольку никакой взятки не было, а этот конь числился на довольствии в военной конюшне, то Орджоникидзе вспылил и ответил Кобахидзе пощечиной. Так политический спор перерос в «избиение московским чиновником местного национального кадра». Именно так это воспринял Ленин, которому о случившемся сообщил Дзержинский.
12 декабря Дзержинский представил ему объективный доклад о командировке. Председатель ГПУ одобрил действия Орджоникидзе и вообще не упомянул о пощечине, как к не относившемуся к делу факту. Ленин не согласился с докладом и распорядился, чтобы Дзержинский снова ехал в Грузию и разобрался в том, что произошло между Орджоникидзе и Кобахидзе. В этом мелком эпизоде больной Ленин увидел опасность раскола еще не сложившегося союза республик: унижение представителем «имперской нации» представителя «угнетаемой нации».
Сталин, в свою очередь, опирался на свое видение проблемы, на свой кавказский опыт: только центральная власть пресекала попытки народов выяснять отношения: грузин - с армянами, осетинами, абхазами и аджарцами. Сталин лучше Ленина знал положение в родной Грузии. Совсем недавно (22 февраля 1922 г.) 1-й съезд Советов Грузии в обращении «К трудящимся всего мира» так описал тогдашнюю обстановку: «Внутри Закавказья, оторванного от России не по национальным, а по классовым мотивам, устанавливается под руководством меньшевиков диктатура эксплуататоров над трудящимися... Хуже всего было то, что они до крайности обострили отношения между народностями самой Грузии. Благодаря их националистической и шовинистической политике дело не раз доходило до кровавых столкновений именно на национальной почве... Они огнем и мечом расправляются с национальными стремлениями абхазцев, аджарцев и осетин... Красные полки вошли в охваченную революционным восстанием страну как избавители». (Цит. по: Яковлев Н. Сталин: путь наверх. С. 153).
Историк В.А. Сахаров, предпринявший серьезную попытку пересмотреть сложившиеся стереотипы в освещении периода с 1921 по 1924 год, когда в связи с болезнью Ленина в Политбюро формировался процесс, который можно назвать «будущее без Ленина», делает вывод: у вождя не было стратегических оснований противостоять Сталину в вопросе создания Союза. Их спор носил тактический характер.
Правда, Сахаров добавляет, что не имеет ответа («доступного историкам материала») на вопрос, почему Ленин в январе не возражал против «автономизации» и сильного центра, а в сентябре переменил точку зрения.
Но логика событий, включавшая кардинальный поворот нэпа, потрясение в партии, открытое сопротивление в Киеве и Тифлисе идее «автономизации», заставили Ленина отступить.
Он понимал, что дело не столько в политической формуле, а сколько в управленческой реальности. Военная сила и партийная власть были в руках Политбюро, и поэтому он не боялся изменить формулировку с «автономизации» на «равноправность», считая, что ничего не меняет по сути. Об этом свидетельствует и вскоре последовавшее изменение состава ЦК КП Грузии, которое провели Орджоникидзе и Сталин и против которого Ленин не возразил.
30 ноября 1922 года Сталин поставил точку в споре о Союзе. На заседании Политбюро он сделал от имени комиссии ЦК доклад «О Союзе республик». Политбюро приняло Конституцию СССР, и ввела в компетенцию СССР «утверждение единого бюджета СССР». В результате, центральная союзная власть приобретала силу. (Здесь надо вспомнить, что распад СССР как единого государства начался, когда Верховный Совет РСФСР в 1991 г. принял решение об организации чисто российской системы сбора налогов.)
30 декабря 1922 года на первом съезде Советов были подписаны Декларация о создании СССР и Союзный Договор. В состав Союза вошли РСФСР, Украинская и Белорусская социалистические республики, а также Закавказская Федерация. Государственным органам Союза вверялись внешняя политика и торговля, пути сообщения, связь, финансы и оборона. Всё остальное вошло в сферу управления республик.
Возникает вопрос: почему Сталин, обладавший с 1930-х годов всей полнотой власти, не санкционировал изменение национально-государственного устройства СССР?
Ответ может быть только один: это была труднейшая проблема, а тогдашняя обстановка не позволяла ее удовлетворительно решить. В конце 1940-х годов во время т.н. «ленинградского дела» (я писал об этом в ЖЖ в начале августа, а в сокращении - см. газета "Культура" от 3.8.12) советская политическая верхушка была потрясена «русским вопросом».
Не исключено, что в период разгрома «русской партии» ленинградцев была упущена реальная возможность изменить устройство СССР и перейти к территориальному федерализму, отменив санкционированный Лениным в 1922 году и тогда оспоренный Сталиным союз национальных республик. Это отняло бы у республиканских национальных элит козыри, которыми сперва под флагом интернационализма, а потом «коренизации» они воспользовались для достижения своих узких целей и дезинтеграции страны.
Уже во времена Юрия Андропова, который отрицательно относился к деятельности так называемых «русистов» (неловкий эвфемизм КГБ), была попытка вернуться к роковой проблеме.
Бывший помощник Генерального секретаря ЦК КПСС Аркадий Вольский рассказывал, что у Андропова «была идефикс - ликвидировать построение СССР по национальному принципу». Генеральный секретарь отдал распоряжение: "Давайте кончать с национальным делением страны. Представьте соображения об организации в Советском Союзе штатов на основе численности населения, производственной целесообразности, и чтобы образующая нация была погашена. Нарисуйте новую карту СССР". (Вольский А. Четыре генсека. Коммерсантъ, №169 (3500), 12.09.2006).
Было предложено 15 вариантов, страна административно делилась на 41 штат, но ни один вариант не удолетворил Андропова. Вскоре он умер. Вольский считал, что если бы Андропов успел довести проект до реализации, судьба СССР была бы иной: «с полной уверенностью скажу: секретари ЦК, ставшие впоследствии главами независимых государств, бурно аплодировали бы мудрому решению партии. И страна не вляпалась бы в то, во что спустя несколько лет по уши вляпалась».
Во времена перестройки была упразднена из Конституции СССР статья, определяющая КПСС ядром советской политической системы, и таким образом государство превратилось в рыхлое образование национальных республик, лишенное центра. Дальнейшие катаклизмы не заставили себя долго ждать.