Серебряный Лес
Цветочник сидел за столом у окна и смотрел, как день медленно оборачивается вечером. Воздух менял окрас с прозрачно-белого на серый, прозрачность начинала уходить все дальше и дальше, следуя за Солнцем, исчезала в редких одиноких облаках, и чем больше ее уходило, тем скорее воздух, стволы, ветви деревьев и все остальное, что только было вокруг, темнели. Будто бы ночная темнота готовилась явиться из всех предметов. Цветочник представил, как она поднимается из глубин земли, растекается по стволам деревьев изнутри, и затем неумолимо проступает сквозь кору и листья, чтобы дальше по воздуху свободно путешествовать, куда захочется. «Может быть, земля и есть темнота? Только ей нужны деревья и другие вещи, чтобы преобразиться и проникнуть в воздух.»
В доме стало совсем темно. Цветочник заглянул в большой горшок, в дальнем углу дома. Наполовину заполненный свежей землей, он пах перегноем, влагой и насекомыми. «Хм» - подумал Цветочник, взял с полки маленькую лопатку и вышел из дома. Здесь тоже пахло землей, и влагой, и насекомыми, но было и много других ароматов. Он закрыл глаза и повел носом, принюхиваясь. Судя по запаху, тропа, по которой камни три дня шли сквозь лес в сторону Солнечного Восхода, за сегодняшний день совсем опустела. Пыль там теперь не висит в воздухе, но потяжелев, как и положено лесной земле, укрывает корни и норы. «Хорошо как» - возникла где-то внутри мысль. Теперь снова можно будет безбоязненно ходить в гости, отправляться на Болота, к Водопадам или в любой другой край, лежащий по ту сторону тропы, и не опасаться, что в любое мгновение на дороге может возникнуть камень, который отдавит ногу или столкнет в заросли.
Цветочник обошел дом и взобрался по склону невысокого холма, заросшему высокими соснами. На вершине, на небольшой поляне, окруженной лесом со всех сторон, лучились солнечным светом подсолнечники. Ветра не было, но они все равно покачивались, и яркие блики перебегали в темноте с дерева на дерево, освещая серебристую, почти белую листву. Цветочник очень аккуратно выкопал один из подсолнечников, чтобы не повредить корни, спустился с холма, вернулся в дом и устроил цветок в горшке. Солнечный цвет заплясал на потолке, становясь то более тусклым, то более ярким, пока цветок привыкал к почве, и вот стал ровным, мягким, как раз подходящим для небольшого помещения. Будто бы в доме жило собственное небольшое солнышко, размером с новорожденного ежика. «Ну вот» - подумал Цветочник. - «Теперь можно и ночевать». Но перед сном очень хотелось почитать. На столе сегодня откуда-то появилось несколько книг, разных форм, размеров и цветов, и никак нельзя было догадаться по их виду, кто же их принес. Но они должны были быть очень интересными, или хотя бы нужными - ведь иначе зачем бы эти неизвестные создания приносили их и клали прямо на столе, где они сразу бросаются в глаза и вызывают непреодолимое любопытство? Книги были без названий, и чтобы долго не выбирать, Цветочник без раздумий взял самую толстую книгу, которая по цвету совпадала с соцветиями сосен - была почти полностью фиолетовая, за исключением едва заметной белой вязи, изображавшей не то дождь, не то падающие звезды. А еще, по очень приятному совпадению, таким же фиолетовым был цвет одеяла, под которым он любил спать вот в такие уютные вечера.
Книга была круглая, и слова в ней шли тоже по кругу, поэтому для чтения нужен был специальный прибор. Цветочник достал его из ящика рядом с кроватью, примостил на коленях, пристроил на него книгу, и мягко толкнул. Книга начала кружиться, текст стал выстраиваться в нужном для чтения порядке, превращаясь в слововорот, и слова будто бы сами заструились по воздуху к глазам, и сквозь них - прямо куда-то внутрь. Конечно же, не видно было, как слова летят по воздуху, но Цветочник всю свою жизнь был уверен, что именно так и происходит на самом деле.
«Зима в этом году выдалась очень холодной. Длилась она целых пятнадцать месяцев, и земля промерзла глубоко-глубоко, там что многие молодые деревья, у которых корни еще не слишком выросли, ушли за Южные Горы. Феи ведь только и делали, что пели песни о том, что там текут очень теплые реки, даже зимой. Реки эти поднимаются из самых глубин мира, и приносят с собой его внутреннее, скрытое от всех морозов тепло. Вырываясь из горных пещер, разливаются они широко-широко, и сильно мелеют. Поэтому деревья, наскоро обсудив проблему, решили, что там наверняка будет очень много отмелей, где можно проникнуть в землю корнями, а листву оставить над водой. Старые деревья, которые еще помнили, как небо лепило из земли эти горы, уже ушли корнями слишком глубоко, чтобы суметь выкопаться и уйти. Но им это было и не нужно. Ведь в каждой самой холодной снежинке есть тепло, иначе она просто не смогла бы существовать здесь, а жила бы в одном из соседних Холодных миров, откуда и приходят зимние ветры. К счастью, кроме ветра больше ничто не может пересечь границу между мирами - иначе не было бы никакого порядка. Поэтому деревья подхватывали снежинки, которые щекотали их за бока, и просили их не холодить, а греть. Напоминали, что именно они, деревья, связывают корнями землю мира, чтобы она не разлетелась в разные стороны. Снежинки дружно соглашались, без умолку щебеча на своем водяном языке, и прикосновения их сразу становились теплыми. Если бы еще не ветер... Он был суровым, не понимал здешнего языка, и не замечал на своем пути никаких препятствий - ни деревьев, ни гор. Но холод ветра деревья терпеть умеют хорошо.
Однажды, холодным зимним вечером, который по календарю был уже давным-давно летним, в глубокой чаще, где растут только очень и очень древние деревья, собрались лесные феи. Они собирались так почти каждый вечер, когда небо не закрывалось от земли облаками, и звездный свет был доступен всем лесным жителям. Феи оплетали его лучи вокруг ветвей, и ткали из них целые полотна, которые затем опускали в Подземные миры. Ведь там было очень темно, и только звездный свет мог рассеять эту темноту. Солнечный свет использовать было ни в коем случае нельзя, ведь он уничтожает подземное волшебство - чары, сплетающие все недра земли, и управляющие жизнью здесь, на поверхности. Одновременно с шитьем феи успевали и болтать на весь лес.
- Если деревья молодые, то пусть идут, конечно. Не хватало еще, чтобы замерзли все.
- Правильно. Но было бы очень хорошо, если бы хоть кто-нибудь из них остался. Ведь как же быть совсем без молодых деревьев? Как же весна начнется без них? Случалось ли вообще когда-нибудь, чтобы весна начиналась без помощи молодых деревьев?
- Конечно же было. Я вот помню такое.
- Расскажи, расскажи!
- Было это много-много лет назад. Произошло так, что из Каменного мира прилетел огромный камень. Наверное, тамошние каменные деревья не смогли удержать его своими корнями. И зачем тогда быть каменными, если не можешь ничего удержать? Он упал очень далеко отсюда, в Бирюзовое Море. Вода закипела и отступила, испугавшись его, ведь он летел очень быстро, и был весь окутан огнем, словно тоже испугался своего полета и того, куда залетел. Он начал погружаться, но морские жители сумели остановить его, прежде чем он прикоснулся ко дну. Ведь если бы это случилось, его земля смешалась бы с нашей, и его мир пустил бы здесь корни. Но оказалось, что он нес в себе и воду, сохранял где-то глубоко внутри себя, оберегая от огня. И вода эта вышла в наше море, и никто не сумел остановить ее. После этого много лет подряд все , что вырастало нового, росло корнями вверх, а ветвями вниз, под землю, и от этого быстро умирало. И никто ничего не мог сделать. Говорят, что только на Небесных Островах сохранился тогда порядок. У них ведь свои родники, и пришедшая чужая жизнь их не коснулась.
- Кошмар какой! Почему же теперь все в порядке?
- Никто не знает. Но где-то я слышала, что всю чужую воду выпили вот эти самые деревья, самые-самые старые. И теперь хранят ее глубоко в себе, чтобы не выпустить наружу, чтобы снова не случилась беда.
- Интересно как...
- А где-то в другом месте слышала, что деревья взяли эту воду, соединили с ветром, и отправили обратно, в Каменный мир. Потому что ей здесь тоже было плохо, и жизнь в ней сходила с ума. От этого все и росло вверх ногами. В тот год было очень сухо, потому что деревья ждали, пока ветер вернет гостью домой, и не начинали дождей. Иначе бы снова получилось у нас все наоборот.
- А я слышал, что вода не сходила с ума, но что она так привыкла в Каменном мире. Ведь у них вместо воздуха - камень. Вот все и растет прямо в нем.
- Вот это да... Наверное, летучие мыши тогда успели напиться этой воды, поэтому теперь и живут всю жизнь вниз головой!
- Ха-ха-ха!
Смех заметался среди ветвей, отталкиваясь от коры, как весенний светлячок, поднялся вверх, сквозь ветви, оказался над уровнем леса, и был унесен порывом холодного ветра. Это оказался очень живучий смех. Он долго летел под ярким звездным небом, прикасаясь к одиноким, самым высоким ветвям, и где-то очень далеко вновь опустился в лес, так и не замерзнув. Кто-то в темноте, потирая ушибленный нос, проворчал:
- Похоже, весна все-таки приближается. Совсем как весной... И чего не спится им в такой холод?
Звезды и деревья слушали разговор, и думали каждый о своем. Звезды думали о том, что больше никогда-никогда не пропустят никакие летающие камни сюда. Одновременно с этим они думали и о многом другом - ведь звезды, в отличие от всех остальных, могут думать и говорить о многих вещах одновременно. Деревья же вспоминали то далекое время, и вздыхали, ведь тогда было очень тяжело и тревожно. И эта зима выдалась почти такой же тревожной, и наверное не зря феи вспоминали теперь те события. А еще деревья тихо посмеивались, невзирая на тревогу, потому что знали, что никакую чужую воду они в себе не сохраняли. Тогда, в то далекое время, все само собой вернулось на круги своя, без их помощи, и никто из них точно не знал, почему. Деревья с Пещерных Холмов присылали вести, что чужая жизнь ушла в пределы Второго Холодного Мира. И теперь, спустя много лет, именно оттуда дует этот долгий зимний ветер. А что, если там теперь все растет вверх ногами, и тамошние деревья больше не в силах управлять ветрами? Тогда зима никогда не закончится, и скоро вокруг поднимутся холмы из снега, выше самых высоких ветвей. И что тогда делать, неизвестно.
Холодный ветер и снег не отпускали мир еще два месяца. За это время все молодые деревья перебрались через Южные Горы, и горные подножия даже сквозь снег зеленели густыми лесами. На старых же их землях, где не было преграды ветру, в некоторых местах земля промерзла так сильно, что превратилась в лед, и повсюду ходили разговоры, что когда наконец-то придет тепло - а ведь оно должно придти, рано или поздно, - весь этот лед растает, и появятся новые огромные озера и реки. Кто-то будто бы даже видел новых странных существ, которые прячутся среди снежных холмов в этих местах. Разглядеть их не удавалось, но те, кто их мельком видел, говорили удивительные вещи. Будто бы эти животные прозрачны, как сгустки холодного ветра, и что из ветра они и состоят. Из ветра и снежинок. Феи пытались отыскать их, но когда им казалось, что вот, сейчас они выскочат из сугроба и столкнутся с гостями нос к носу, те рассеивались в воздухе, как самый настоящий снег. Волшебство фей проникало сквозь них, как сквозь пустоту, феям становилось страшно, и они сразу возвращались в свои леса.
Через два месяца холодный ветер утих, серые тяжелые тучи скрылись за горизонтом, и началась весна. Снега таяли, таяла и промерзшая до глубины горных подножий земля. Деревьям пришлось даже раскрыть землю в нескольких местах, чтобы вода смогла уйти в глубинные пещеры - так ее было много. Ни до этого, ни после никто не видел таких огромных водопадов. Казалось, что целое море оседает куда-то вглубь земли, то и дело обнажая новые горы и с грохотом разбиваясь о них. Все, кто это видели, потом рассказывали, что сквозь потоки воды пробивался белый яркий свет. Это был тот самый звездный свет, который феи на протяжении многих лет опускали в подземный мир. Вышло его совсем немного, но достаточно, чтобы листья всех деревьев вокруг окрасились в снежные цвета. С тех пор эти леса называют Серебряным Лесом. После схода воды пропасти снова закрылись.
И все равно много воды осталось, много новых озер и рек разлилось по лесам и полям. Но долго еще ничего не росло, потому что деревья не понимали, что произошло с природой. Что-то изменилось вокруг, и не здесь, рядом, а где-то очень и очень далеко. Были ли эти изменения хорошими, или плохими, никто не понимал, и все жили в тревоге. До тех пор, пока с Небесных Островов не разнесли весть по всем лесам, что Второй Холодный Мир исчез оттуда, где был раньше, и появился совсем в другом месте. Исчез там, откуда всю зиму дул ветер, чтобы появиться там, куда он дул. И тогда все в лесу поняли, что стали свидетелями Переселения - целый мир искал и нашел себе новый дом. Целый мир двигался сквозь них, а никто ничего не заметил, не почувствовал. Жителей небесных Островов спрашивали, что же теперь находится на прежнем месте. Они отвечали, что сумели разглядеть там только очень плотную темноту. Плотную, как камень. Сквозь нее не удавалось ничего разглядеть. Она не была ни горячей, ни холодной, она просто вставала стеной на пути. И тогда все сразу подумали, что там вырос каменный мир - из-за той воды, которая когда-то прилетела с небесным камнем.»
Цветочник положил книгу на одеяло, и стал смотреть в окно. Там было уже совсем темно, и в этой темноте сонно двигались листья, к которым едва прикасалось мягкое тепло из дома... Вот как, оказывается. Это была книга о жизни Серебряного Леса. Книга , в которую вносили записи все жители Леса (только те, кто умел и хотел писать, конечно же). Интересно, правда ли рассказана в этой истории? Ему всегда было интересно, почему листва в Лесу так непохожа на листву во всем остальном мире, и сказка эта впервые дала ему ответ.
Он отложил книгу, забрался глубоко под одеяло и закрыл глаза. Как всегда бывает, когда пытаешься уснуть, сначала темнота мешалась с какими-то событиями из жизни, не давая снам окружить спящего, увлечь в путешествие. Когда все воспоминания, которые были вызваны дневными событиями, успели прокружиться вокруг, пришло время, и Цветочник уснул. Ему снилось, как звездный свет поднимается из глубин земли, навстречу свету звезд с небес, и как трепещущая в безветрии серебряная листва деревьев пронзается им насквозь. Вот звездный свет проходит сквозь ладонь, и она становится прозрачной, словно вода, радуясь свету. Где-то за стеной деревьев слышится грохот водопадов и гул содрогания земли - там уходят в глубины мира массы воды от растаявших снегов, накопившихся за долгую зиму. Вода достигает до пояса, двигается, норовя увлечь за собой, медленно но уверенно, туда, где потом последует подземными путями сквозь глубокие пещеры. Он плывет сквозь лес, и все деревья вокруг прозрачны, словно пьют звездный свет, и никак не могут напиться. Будто бы пришла долгожданная весна. Вот этот свет подхватывает и его, поднимает над водой, все выше и выше, сквозь серебристую листву и ветви, и чем выше он поднимается, тем гуще становится лесная вязь, переплетаясь с самим воздухом в единое целое. Все, что попадает сюда, становится частью леса. Неотделимой, серебристой. Тело растекается по ветвям, и где-то глубоко внутри чувствуются прикосновения листвы... Прямо перед глазами на ветвь садится птица. Она смотрит прямо на него, и не замечает, будто бы его и нет. Она ступает по нему, как по телу дерева, чистит перья, поет и оглядывается вокруг, проверяя, нет ли какой опасности. Перья синие с белым отливом, очень теплые; глубоко-синие глаза, почти до черноты, в которых бьется в ожидании своего часа полет, ожидает, когда птица сделает шаг с ветви в пустое пространство. Кроме них двоих вокруг никого нет, только звездный свет, листья деревьев и течение воды глубоко внизу.
Теперь он часть леса. Древесные разговоры пульсируют в теле, добираются до каждой мысли, проходят сквозь них, оставляя аромат листвы и вкусной влажной земли, наполненной жизнью и семенами. Музыка запахов и движений в далекой земле, достигающая сюда по ветвям деревьев, заполняет все вокруг, и каждый лист отражает ее, как зеркало, образуя свое собственное, непохожее на другие, эхо. Цветочник наслаждается течением музыки, чувствует ее всем телом, и прислушиваясь, не нужно ли ему где-нибудь вмешаться, наблюдает, как эхо от листьев множеством лучей разбегается по лесной кроне во все стороны, изменяя саму музыку и самый звездный свет. Где-то в далеких глубинах переливов мелодии находится его дом, и знакомые поляны и деревья. Теперь к ним прибавилась еще и вода, которая все течет, течет, и никак нет ей конца. Сон, который он видит каждую ночь, когда соединяется с лесом, изменился, впустил в себя потоки воды, о которых он успел прочитать перед сном.
Значит, хотя бы часть прочитанных событий действительно когда-то происходила.