назад в настоящее
Сегодня день страшных историй, хотя я больше люблю комедии. История первая - это слух о том, что в Белорецке поймали террористов, направлявшихся в Челябинск. Чувствую себя нелепо, когда пишу подобные вещи, ведь я никак не просвящена в подобных вопросах. А все-таки как-то тревожно. Сижу и вспоминаю 90ые, хотя понимаю, что это скользкая дорожка, ведущая на темную сторону страха и паники. Пишу подруге, что судя по некоторым аспектам жизни, мы так и не выбрались из 90х. Подруга пишет, что случайно впустила по домофону в подъезд незнакомца и переживает по этому поводу. Я решаю прогуляться до магазина, очень хочется мороженого, хотя за бортом -20. Одеваюсь довольно легко с мыслью:"Ничего, так добегу, магазин в двух шагах". А кто-то в мозгу мне тихонько замечает: "Вот так всегда бывает, когда так думаешь, обязательно что-нибудь случается". Это из серии как если пойти выносить мусор не накрасившись и в старом халате, встретить свою судьбу и проклинать себя за недальновидность. Впрочем, ничего подобного в моей жизни не случалось, а дело в том, что нужно было одеваться теплее. А еще в 90х, которые не закончились. Потому что когда я добежала до магазина, чувствуя, как подмораживает, началась история вторая. В магазине происходило что-то несвойственное для вечера субботы. Да и вообще несвойственное маленькому уютному Магниту. И это была явно не предновогодняя распродажа.
Двери были закрыты изнутри, сквозь стекло я увидела, что внутри находятся люди. С обратной же стороны внутрь пыталась прорваться толпа пьяных и абсолютно неадекватных гоблинов, как будто сошедших с карикатуры про суровых русских мужиков. Когда я подошла, они как раз доломали ручку двери и принялись за мусорку, привинченную к полу. Главарь орал: "Ломай! Разнеси там все!" Один из гоблинов парой движений отогнул стойку мусорки и оторвал ее от металлического крепления. После этого мне стало жутко. Такие вещи обычно видишь в дурацких боевиках со спецэффектами, а не у себя во дворе. Размахивая мусоркой, как кувалдой, гоблин, подбадриваемый главным, завалился в предбанник. Остальные гоблины повалили следом. Послышались звуки бьющегося стекла и крики. Я застыла на месте. Та часть мозга, которая предупреждала, что надо одеваться теплее, теперь пыталась убедить в том, что нужно немедленно уходить. Все остальные его части как-то растерялись.
У входа стояла женщина, с мрачным лицом наблюдавшая происходящее. Я спросила, что случилось. Оказалось, внутри как будто кого-то повязали, то ли за кражу, то ли за разбой (глядя на бунтующих было понятно, что разбой совсем не исключен), и магазин закрыли до приезда полиции. Однако полиция все не приезжала, а в это время банда дикарей начала осаду магазина, круша все, что попадалось под руку. Дикари бегали мимо меня туда-обратно, их лица были уже не совсем человеческими. Чтобы выйти из ступора, я дошла до ближайшего магазина и все-таки купила мороженое, чтобы хоть как-то оправдать абсурдность ситуации. Мозг упорно тверил: "Да иди ты уже домой!" Я согласилась с ним и снова пошла к несчастному Магниту. Было страшно от того, что все это так запросто происходит прямо здесь, во дворе, от того, что полиции так долго нет, и за людей, оставшихся внутри тоже было страшно. После теракта в Париже террористы заявили, что люди будут бояться выйти даже в магазин, до тех пор, пока их не перестануть бомбить в Сирии. В магазин оказалось страшно выходить и без террористов.
Гоблины продолжали атаковать дверь с помощью подручных средств, сквозь их спины было уже совсем не видно, что творится внутри. Слышались грубые голоса и агрессивные возгласы. Стало совсем холодно и я наконец заставила себя пойти домой, так и не узнав, чем все это закончилось. Даже в подъезд заходить было страшно. Память о 90х никогда не сотрется из детсткого подсознания, кто бы что ни говорил в умных книжках по психологии.
Двери были закрыты изнутри, сквозь стекло я увидела, что внутри находятся люди. С обратной же стороны внутрь пыталась прорваться толпа пьяных и абсолютно неадекватных гоблинов, как будто сошедших с карикатуры про суровых русских мужиков. Когда я подошла, они как раз доломали ручку двери и принялись за мусорку, привинченную к полу. Главарь орал: "Ломай! Разнеси там все!" Один из гоблинов парой движений отогнул стойку мусорки и оторвал ее от металлического крепления. После этого мне стало жутко. Такие вещи обычно видишь в дурацких боевиках со спецэффектами, а не у себя во дворе. Размахивая мусоркой, как кувалдой, гоблин, подбадриваемый главным, завалился в предбанник. Остальные гоблины повалили следом. Послышались звуки бьющегося стекла и крики. Я застыла на месте. Та часть мозга, которая предупреждала, что надо одеваться теплее, теперь пыталась убедить в том, что нужно немедленно уходить. Все остальные его части как-то растерялись.
У входа стояла женщина, с мрачным лицом наблюдавшая происходящее. Я спросила, что случилось. Оказалось, внутри как будто кого-то повязали, то ли за кражу, то ли за разбой (глядя на бунтующих было понятно, что разбой совсем не исключен), и магазин закрыли до приезда полиции. Однако полиция все не приезжала, а в это время банда дикарей начала осаду магазина, круша все, что попадалось под руку. Дикари бегали мимо меня туда-обратно, их лица были уже не совсем человеческими. Чтобы выйти из ступора, я дошла до ближайшего магазина и все-таки купила мороженое, чтобы хоть как-то оправдать абсурдность ситуации. Мозг упорно тверил: "Да иди ты уже домой!" Я согласилась с ним и снова пошла к несчастному Магниту. Было страшно от того, что все это так запросто происходит прямо здесь, во дворе, от того, что полиции так долго нет, и за людей, оставшихся внутри тоже было страшно. После теракта в Париже террористы заявили, что люди будут бояться выйти даже в магазин, до тех пор, пока их не перестануть бомбить в Сирии. В магазин оказалось страшно выходить и без террористов.
Гоблины продолжали атаковать дверь с помощью подручных средств, сквозь их спины было уже совсем не видно, что творится внутри. Слышались грубые голоса и агрессивные возгласы. Стало совсем холодно и я наконец заставила себя пойти домой, так и не узнав, чем все это закончилось. Даже в подъезд заходить было страшно. Память о 90х никогда не сотрется из детсткого подсознания, кто бы что ни говорил в умных книжках по психологии.