Возвращение к жизни, №1
Ниже следует личный опыт пребывания в депрессии и выхода из нее, поданный с многочисленными повторениями одних и тех же мыслей для пущей доходчивости. Это будет не очень интересно тем, кому это не интересно (то есть всем, кто с депрой не сталкивается). Я ламер как в медицине и психологии, так и в художественной прозе. Всех предупредила!
Первым, что я почувствовала за последние несколько лет, была острая боль. Я шла по улице в бока впился корсет и ламентировала о расставании с человеком, с которым любили друг друга четыре года. И вдруг мне стало невыносимо больно, как будто от меня оторвали кусок, как будто осталась кровавая остроконечная дыра в груди. Немного отойдя от страха, я поняла, что это первое чувство, которая я испытала за всё время, которое могу вспомнить. Что до этого я оперировала словами "любовь", "радость", "отвращение", "ужас", но расписывала свои чувства лишь по воспоминаниям о том, как эти слова должны выглядеть.
Так я поняла, что я выздоравливаю.
Самое забавное, что в моем близком окружении уже давно находилось как минимум два человека, боровшихся с депрой, и я об этом знала. Я изредка подшучивала с подругой: "Ну если у тебя депрессия, то у меня, наверное, тоже, мы ведь так похожи!" Но это были шуточки, а в голове крутилось: я деградирую, я стала глупой, я потеряла крылья, я зажралась, я обленилась, мне нравится ныть, я хочу привлечь к себе внимание, придумав себе проблемы.
По итогам познанного за время лечения могу сказать, что никто не "придумывает себе проблемы" просто так. Если окружающие говорят: "Ты выпендриваешься! Ты ноешь! Ты придумал себе проблемы!" - или если даже ты сам говоришь себе эти же слова, то это явный симптом.
Не верите? Я сейчас сижу на стуле, и я не придумываю себе проблем. Я не ною, не хочу привлечь к себе внимание и не испытываю показательных страданий. И всё это благодаря тому, что я здорова. А три месяца назад я вводила в строку поиска "суицидальные мысли" и читала, пытаясь определить, достаточно ли мои мысли суицидальны или так, фигня. Узнавала себя, пугалась, читала дальше. Именно там я набрела на тезис о том, что демонстративное суицидальное поведение, когда человек не имеет намерения покончить с собой, но хочет убедить в этом других людей, - это не менее опасный симптом депрессии, чем "обычное" суицидальное поведение. Демонстративные страдания? Ничуть не легче, чем обычные страдания.
"Беспричинные" страдания? Ничуть не проще "оправданных" страданий. Боль может быть измерена не весомостью причны, ее вызвавшей, а субъективным ощущением больного. Низкий или высокий болевой порог, уязвимость или защищенность... Состоявшийся самоубийца не воскреснет оттого, что причины его суицида были недостаточно серьезными.
Нет проблем выдуманных или реальных, серьезных или несерьезных, важных или неважных. Проблема постоянно занимает твою голову и мучает тебя - вот главная, объективная реальность. Твоим знакомым, чужим людям, Иисусу, твоему внутреннему судье она покажется мелкой, неважной, и пусть даже это так. Но несоразмерная с проблемой боль - вот то, что нужно лечить. Смотри в корень.
Второе, о чем бы хотелось сегодня сказать, - это требования к себе. Сколько всего я себе запрещала! Какие были четкие жизненные установки! Закончить универ с отличием; работать на престижной работе, не менее 50 тысяч в месяц; обеспечить матери безбедную жизнь, и уже прямо сейчас, поскорее; читать классическую литературу; да и современную, да побольше; развиваться во всех направлениях, иметь не менее четырех серьезных хобби; посещать театры раз в месяц; готовить новый пирог каждую неделю! еще больше! еще круче!
Результат моих планов был таков: за три последних года я не прочитала ни одной новой книги, за два последних года не прочитала ни одной книги вообще. Чуть было не забрала документы из университета, ушла с подработки репетитором, питалась только в макдональдсе или печеньками, бросила все свои любимые занятия (даже такое ненапряжное дело, как просмотр сериалов), возненавидела свою кошку.
Самый мгновенный и грандиозный терапевтический эффект на меня оказал роспуск всех перечисленных обязанностей и запретов. Я безработна, у меня ни дня стажа в трудовой книжке, живу на деньги матери, я написала диплом с поддельными результатами, начав за неделю до защиты, я большую часть времени сижу дома, полистывая контактик... и я с каждым днем становлюсь счастливее.
Главное, чем можно обеспечить себя в депре, - это спокойствие. Отсутствие каких-либо долгосрочных планов; даже среднесрочных; идеальный максимальный предел планирования составляет один-два дня. И те планы можно отменить в любую секунду. Отсутствие каких-либо стандартов: я могу выйти на улицу в спортивных штанах и с непричесанными с позавчерашнего дня волосами; я могу предъявлять халтуру в университете; я могу есть в макдональдсе три раза в день и всё остальное время питаться тортиками. Уже через две недели безбедного существования мне стало скучно, зачесались руки, и я села за пианино. Играла долго, с радостью; а ведь я думала, что такая тяжелая работа для меня более не по силам.
Через месяц я запела. Сначала одна в квартире, тихо, потом громко... потом перед близкими людьми, потом перед полузнакомыми, потом в вагоне метро. Какая это была больная тема! Всю жизнь мой голос не получал должного внимания и был недооценен; я лезла в школьный хор, забила на него, пела друзьям, мужчине, сама себе... Постепенно я лишилась смелости настолько, что даже по настоятельной просьбе, с глазу на глаз, вечерком в кроватке не могла выдавить из себя ни звука из тихой и известной мне с детства колыбельной. Последний раз реально пела я почти пять лет назад.
Никто никому ничего не должен. Родителям, друзьям, начальству, подчиненным, прохожим на улице, самому себе. Пока я была должницей, я молчала и давилась собственным голосом, просящимся наружу. Я простила себе долги - и я свободна, я пою.
В заключение хочу сказать: если вам больно, то лечитесь, пожалуйста. Это не ваши фантазии. Не доводите до дна.
Первым, что я почувствовала за последние несколько лет, была острая боль. Я шла по улице в бока впился корсет и ламентировала о расставании с человеком, с которым любили друг друга четыре года. И вдруг мне стало невыносимо больно, как будто от меня оторвали кусок, как будто осталась кровавая остроконечная дыра в груди. Немного отойдя от страха, я поняла, что это первое чувство, которая я испытала за всё время, которое могу вспомнить. Что до этого я оперировала словами "любовь", "радость", "отвращение", "ужас", но расписывала свои чувства лишь по воспоминаниям о том, как эти слова должны выглядеть.
Так я поняла, что я выздоравливаю.
Самое забавное, что в моем близком окружении уже давно находилось как минимум два человека, боровшихся с депрой, и я об этом знала. Я изредка подшучивала с подругой: "Ну если у тебя депрессия, то у меня, наверное, тоже, мы ведь так похожи!" Но это были шуточки, а в голове крутилось: я деградирую, я стала глупой, я потеряла крылья, я зажралась, я обленилась, мне нравится ныть, я хочу привлечь к себе внимание, придумав себе проблемы.
По итогам познанного за время лечения могу сказать, что никто не "придумывает себе проблемы" просто так. Если окружающие говорят: "Ты выпендриваешься! Ты ноешь! Ты придумал себе проблемы!" - или если даже ты сам говоришь себе эти же слова, то это явный симптом.
Не верите? Я сейчас сижу на стуле, и я не придумываю себе проблем. Я не ною, не хочу привлечь к себе внимание и не испытываю показательных страданий. И всё это благодаря тому, что я здорова. А три месяца назад я вводила в строку поиска "суицидальные мысли" и читала, пытаясь определить, достаточно ли мои мысли суицидальны или так, фигня. Узнавала себя, пугалась, читала дальше. Именно там я набрела на тезис о том, что демонстративное суицидальное поведение, когда человек не имеет намерения покончить с собой, но хочет убедить в этом других людей, - это не менее опасный симптом депрессии, чем "обычное" суицидальное поведение. Демонстративные страдания? Ничуть не легче, чем обычные страдания.
"Беспричинные" страдания? Ничуть не проще "оправданных" страданий. Боль может быть измерена не весомостью причны, ее вызвавшей, а субъективным ощущением больного. Низкий или высокий болевой порог, уязвимость или защищенность... Состоявшийся самоубийца не воскреснет оттого, что причины его суицида были недостаточно серьезными.
Нет проблем выдуманных или реальных, серьезных или несерьезных, важных или неважных. Проблема постоянно занимает твою голову и мучает тебя - вот главная, объективная реальность. Твоим знакомым, чужим людям, Иисусу, твоему внутреннему судье она покажется мелкой, неважной, и пусть даже это так. Но несоразмерная с проблемой боль - вот то, что нужно лечить. Смотри в корень.
Второе, о чем бы хотелось сегодня сказать, - это требования к себе. Сколько всего я себе запрещала! Какие были четкие жизненные установки! Закончить универ с отличием; работать на престижной работе, не менее 50 тысяч в месяц; обеспечить матери безбедную жизнь, и уже прямо сейчас, поскорее; читать классическую литературу; да и современную, да побольше; развиваться во всех направлениях, иметь не менее четырех серьезных хобби; посещать театры раз в месяц; готовить новый пирог каждую неделю! еще больше! еще круче!
Результат моих планов был таков: за три последних года я не прочитала ни одной новой книги, за два последних года не прочитала ни одной книги вообще. Чуть было не забрала документы из университета, ушла с подработки репетитором, питалась только в макдональдсе или печеньками, бросила все свои любимые занятия (даже такое ненапряжное дело, как просмотр сериалов), возненавидела свою кошку.
Самый мгновенный и грандиозный терапевтический эффект на меня оказал роспуск всех перечисленных обязанностей и запретов. Я безработна, у меня ни дня стажа в трудовой книжке, живу на деньги матери, я написала диплом с поддельными результатами, начав за неделю до защиты, я большую часть времени сижу дома, полистывая контактик... и я с каждым днем становлюсь счастливее.
Главное, чем можно обеспечить себя в депре, - это спокойствие. Отсутствие каких-либо долгосрочных планов; даже среднесрочных; идеальный максимальный предел планирования составляет один-два дня. И те планы можно отменить в любую секунду. Отсутствие каких-либо стандартов: я могу выйти на улицу в спортивных штанах и с непричесанными с позавчерашнего дня волосами; я могу предъявлять халтуру в университете; я могу есть в макдональдсе три раза в день и всё остальное время питаться тортиками. Уже через две недели безбедного существования мне стало скучно, зачесались руки, и я села за пианино. Играла долго, с радостью; а ведь я думала, что такая тяжелая работа для меня более не по силам.
Через месяц я запела. Сначала одна в квартире, тихо, потом громко... потом перед близкими людьми, потом перед полузнакомыми, потом в вагоне метро. Какая это была больная тема! Всю жизнь мой голос не получал должного внимания и был недооценен; я лезла в школьный хор, забила на него, пела друзьям, мужчине, сама себе... Постепенно я лишилась смелости настолько, что даже по настоятельной просьбе, с глазу на глаз, вечерком в кроватке не могла выдавить из себя ни звука из тихой и известной мне с детства колыбельной. Последний раз реально пела я почти пять лет назад.
Никто никому ничего не должен. Родителям, друзьям, начальству, подчиненным, прохожим на улице, самому себе. Пока я была должницей, я молчала и давилась собственным голосом, просящимся наружу. Я простила себе долги - и я свободна, я пою.
В заключение хочу сказать: если вам больно, то лечитесь, пожалуйста. Это не ваши фантазии. Не доводите до дна.