АНАРХ as He Is
Важное для каждого 'аутентичного/!/ АНАРХА' /анархисты, прочь под лавку!/ последних 'окаянно-глобалистских' времён тоже!!:-)
Гений - это ничто, если он не поднимает нас столь высоко и не делает нас настолько свободными, что мы больше в нём не нуждаемся.
Освобождать и позволять освобождённым презирать себя - это участь вождей человечества, вовсе не трагическая - они ликуют оттого, что их путь будет продолжен.
Что такое благородство?
- Тщательность во всём внешнем, пусть даже с некоторым оттенком фривольности в слове, одежде, поведении, если этот оттенок отделяет, держит на расстоянии, не позволяет не отличить.
- Замедленность жеста, а также долгий взгляд. Истинно ценных вещей на свете не так уж много, и они сами собою тоже тянутся к чему-то ценному.
Мы скупы на восхищение.
- Достойное перенесение бедности и лишений, а также болезни.
- Уклонение от мелких почестей, недоверие к тому, кто легок на похвалу: ибо хвалящий всерьез полагает, будто понимает, что он хвалит: однако понимать, - Бальзак, этот типичный честолюбивец, хорошо это разгадал, - 'понимать -
значит уравнивать.'
- Наши сомнения в сообщительности сердца уходят в самую глубь; одиночество не как избранный удел, а как данность.
- Убеждение в том, что обязательства можно иметь лишь перед равными себе, с прочими же придерживаться той мысли, что только с равными можно надеяться /к сожалению, далеко ещё не рассчитывать/ на справедливость.
- Ирония к 'одаренным'; вера в урожденное благородство также и в нравственном.
- Всё время чувствовать себя тем, кто привык 'раздавать' почести, тогда как сыскать того, кому дозволено чествовать тебя, отнюдь не просто.
- Всё время в маскараде: чем выше разбор, тем более нуждается человек в инкогнито. Бог, если бы такой существовал, хотя бы из соображений приличия, объявлялся бы в миру только человеком.
- Способность к otium, безусловная убежденность в том, что ремесло, труд - в любом смысле - хоть и не позор, но, конечно, вредят благородству. Но "прилежание" в буржуазном, мещанском смысле - как бы мы высоко его не чтили, - и не как те беспрерывно кудахчущие художники и поэты, что творят словно куры: покудахчут, снесут яйцо, и снова кудахтать.
- Мы "покровительствуем" художникам и поэтам и вообще всяким мастерам своего дела: но как существа высшие по роду, нежели те, которые только что-то умеют, нежели просто "продуктивные люди", - мы себя с ними не смешиваем.
- Привязанность к формальному: желание брать под защиту всё сопряженное с формой, убеждённость в том, что вежливость - одна из величайших добродетелей; недоверие ко всем видам самораспускания, включая всяческую свободу прессы и мысли, ибо при них дух начинает самодовольно и с удобствами прохлаждаться, раскинув члены.
- Благосклонность к женщинам, как с существам, возможно, более мелкого, но более тонкого и легкого рода. Какое счастье встречаться с созданиями, у которых на уме только танцы, глупости и наряды! Они всегда были предметом восхищения всех истинно глубоких и серьёзных мужских душ, чья жизнь отягощена огромной ответственностью.
- Благосклонность к правителям и священникам, ибо они поддерживают веру в различность человеческих ценностей по меньшей мере символически в отношении прошлого и худо-бедно фактически в настоящем.
- Умение молчать: но об этом при посторонних ушах ни слова.
- Способность враждовать долго: отсутствие легкой "отходчивости", миролюбия.
- Отвращение к демагогии, к 'просвещению', k 'уютности', к запанибратству черни.
- Собирательство редкостных дорогих вещей, потребности возвышенной и разборчивой души: не хотеть иметь ничего "общего". Свои книги, свои пейзажи.
- Мы недоверчивы как к скверным, так и к хорошим опытам, и не так скоры на обобщения. Частный случай: как же ироничны мы к частному случаю, ежели у него хватает дурновкусия подавать себя как правило!
- Мы любим наивное и наивных, но как зрители и высшие существа, Фауста мы находим столь же наивным, как и его Гретхен.
- Добрых людей мы ценим невысоко, как стадных животных: мы-то знаем, как часто среди самых скверных, злобных, суровых людей прячется бесценная крупица золота, способная перевесить всякую пустую доброту и прекраснодушие.
- Человека нашего рода мы не сочтём возможным отвергать ни за его пороки, ни за его глупости.Мы знаем,как трудно нас распознать,и что у нас есть все основания стремиться выделиться. /c/ Из ""Воли к Власти"" ФРИДРИХА НИЦШЕ
Важное для каждого 'аутентичного/!/ АНАРХА' /анархисты, прочь под лавку!/ последних 'окаянно-глобалистских' времён тоже!!:-)
Гений - это ничто, если он не поднимает нас столь высоко и не делает нас настолько свободными, что мы больше в нём не нуждаемся.
Освобождать и позволять освобождённым презирать себя - это участь вождей человечества, вовсе не трагическая - они ликуют оттого, что их путь будет продолжен.
Что такое благородство?
- Тщательность во всём внешнем, пусть даже с некоторым оттенком фривольности в слове, одежде, поведении, если этот оттенок отделяет, держит на расстоянии, не позволяет не отличить.
- Замедленность жеста, а также долгий взгляд. Истинно ценных вещей на свете не так уж много, и они сами собою тоже тянутся к чему-то ценному.
Мы скупы на восхищение.
- Достойное перенесение бедности и лишений, а также болезни.
- Уклонение от мелких почестей, недоверие к тому, кто легок на похвалу: ибо хвалящий всерьез полагает, будто понимает, что он хвалит: однако понимать, - Бальзак, этот типичный честолюбивец, хорошо это разгадал, - 'понимать -
значит уравнивать.'
- Наши сомнения в сообщительности сердца уходят в самую глубь; одиночество не как избранный удел, а как данность.
- Убеждение в том, что обязательства можно иметь лишь перед равными себе, с прочими же придерживаться той мысли, что только с равными можно надеяться /к сожалению, далеко ещё не рассчитывать/ на справедливость.
- Ирония к 'одаренным'; вера в урожденное благородство также и в нравственном.
- Всё время чувствовать себя тем, кто привык 'раздавать' почести, тогда как сыскать того, кому дозволено чествовать тебя, отнюдь не просто.
- Всё время в маскараде: чем выше разбор, тем более нуждается человек в инкогнито. Бог, если бы такой существовал, хотя бы из соображений приличия, объявлялся бы в миру только человеком.
- Способность к otium, безусловная убежденность в том, что ремесло, труд - в любом смысле - хоть и не позор, но, конечно, вредят благородству. Но "прилежание" в буржуазном, мещанском смысле - как бы мы высоко его не чтили, - и не как те беспрерывно кудахчущие художники и поэты, что творят словно куры: покудахчут, снесут яйцо, и снова кудахтать.
- Мы "покровительствуем" художникам и поэтам и вообще всяким мастерам своего дела: но как существа высшие по роду, нежели те, которые только что-то умеют, нежели просто "продуктивные люди", - мы себя с ними не смешиваем.
- Привязанность к формальному: желание брать под защиту всё сопряженное с формой, убеждённость в том, что вежливость - одна из величайших добродетелей; недоверие ко всем видам самораспускания, включая всяческую свободу прессы и мысли, ибо при них дух начинает самодовольно и с удобствами прохлаждаться, раскинув члены.
- Благосклонность к женщинам, как с существам, возможно, более мелкого, но более тонкого и легкого рода. Какое счастье встречаться с созданиями, у которых на уме только танцы, глупости и наряды! Они всегда были предметом восхищения всех истинно глубоких и серьёзных мужских душ, чья жизнь отягощена огромной ответственностью.
- Благосклонность к правителям и священникам, ибо они поддерживают веру в различность человеческих ценностей по меньшей мере символически в отношении прошлого и худо-бедно фактически в настоящем.
- Умение молчать: но об этом при посторонних ушах ни слова.
- Способность враждовать долго: отсутствие легкой "отходчивости", миролюбия.
- Отвращение к демагогии, к 'просвещению', k 'уютности', к запанибратству черни.
- Собирательство редкостных дорогих вещей, потребности возвышенной и разборчивой души: не хотеть иметь ничего "общего". Свои книги, свои пейзажи.
- Мы недоверчивы как к скверным, так и к хорошим опытам, и не так скоры на обобщения. Частный случай: как же ироничны мы к частному случаю, ежели у него хватает дурновкусия подавать себя как правило!
- Мы любим наивное и наивных, но как зрители и высшие существа, Фауста мы находим столь же наивным, как и его Гретхен.
- Добрых людей мы ценим невысоко, как стадных животных: мы-то знаем, как часто среди самых скверных, злобных, суровых людей прячется бесценная крупица золота, способная перевесить всякую пустую доброту и прекраснодушие.
- Человека нашего рода мы не сочтём возможным отвергать ни за его пороки, ни за его глупости.Мы знаем,как трудно нас распознать,и что у нас есть все основания стремиться выделиться. /c/ Из ""Воли к Власти"" ФРИДРИХА НИЦШЕ
