1900
Вот и я приобщилась к этому празднику жизни. Любопытство взяло верх. Сходила на Меньшикова. Ничего хорошего сказать не имею. К сожалению.
Предупреждение: Если бы я была поклонницей Меньшикова, мне это читать было бы очень неприятно.
Какой он всё-таки заштампованный. Это ужас какой-то. Штамп на штампе. И по выражению лица, и по интонациям.
И вообще, у меня создалось такое впечатление, что он героя просто-таки ненавидит. Он издевается над ним. Зал ухахатывается. И не надо мне говорить, что зал плохой. Нормальный зал. И реагирует совершенно адекватно на то, что ему подают и как ему это подают. Он играл именно на такую реакцию, и другой она быть не могла. Я сама первую половину спектакля, когда остальные зрители смеялись, сидела с каменным лицом - мне хотелось провалиться сквозь землю: так обидно было за Барикко, потому что он не писал этого так. А вторую половину я уже расслабилась и сама посмеивалась над этими шуточками - это было смешно, но совершенно, ну совершенно не о том. Потому что у Барикко это не смешно. Вернее, не так смешно. Смешно, но по-другому. И в финальном монологе, написанном от лица героя даже есть эта фраза: "Ничего смешного". Она не прозвучала. Как и весь финальный монолог. Как и вся пьеса.
У Барикко смешно. Смешно и нелепо. И имя героя совершенно нелепое. Но за этим смешно у него столько всего стоит: такая глубина, такая боль. У Меньшикова за этим не стоит ничего. Дешёвые шуточки, дешёвые эффекты. И даже над моей любимой фразой: "У Джелли Ролл Мортона было лицо человека, у которого украли рождественские подарки", - зрители смеялись, как дети. Да, это смешно, но... Но... Там столько всего стоит за этой фразой. В пьесе. В пьесе стоит...
С дикцией у него какая-то катастрофа. Половины текста просто не слышно. Акценты не расставлены - даже если слышно, то текст не воспринимается. Если бы я его не знала, то многих вещей просто бы не поняла, не услышала. А я сидела в партере. Женщина, которая сидела рядом, спрашивала у нас, когда спектакль уже закончился: "А что, собственно, случилось? Ему оторвало руку, да?" И про то, что он решил сойти на берег (когда решил), она тоже не поняла.
По мне, единственное попадание за весь спектакль - это фраза во время дуэли: "От этого блюза заплакал бы даже немецкий машинист". Смешно, но хорошо, точно и не пошло. По-барикковски смешно, а не по-аншлаговски. Всё остальное - мимо.
Но больше всего меня поразило окончание сцены дуэли. Когда Новеченто играет в третий (победный раз). То, как это изобразил Меньшиков, конечно, мило, и ему идёт этот стиль, только не про Новеченто это. Пронеслась мысль: танцует он лучше, чем играет. Стиль такой Мироновский, но не из этой пьесы совершенно. Ну да Бог с ним. Дело не в этом. Хотя, наверное, всё-таки в этом. Вот Новеченто отыграл-отплясал свой победный номер - зрители зашлись в овациях - Меньшиков доволен - и дальше идёт текст - я знаю пьесу - я ощутила тогда это просто физически - ещё даже не совсем стих шум аплодисментов, а он сейчас должен произнести вот эту фразу - я физически чувствую её приближение и одновременно осознаю всю нелепость ситуации (я не помню дословно, неважно; на самом деле, важно: куплю книгу - посмотрю, в инете какие-то левые переводы): "В зале стояла оглушительная - и я шепчу это слово ещё до того, как он его произнёс - тишина".
По поводу финальной сцены полностью согласна с Надей: никакого перевоплощения не было. Вообще, сцена очень слабая. Опять вспоминается моя соседка, которая даже не поняла, чем всё закончилось...
Есть некоторые нововведения в тексте. В самом начале: имя лошади - "Олимпиада 2014". Зал рыдает. У меня была несколько неоднозначная реакция. В принципе, я даже не имею ничего против. Это актуально, да. Но вот как я это восприняла там. Я стала внутренне смеяться, и радоваться, и грустить (потому что у Барикко это именно так написано: и смешно, и до боли грустно одновременно), когда он только начал говорить про этих лошадей, потому что я обожаю всё, что с ними связано в этой пьесе, (кстати, любимое моё место: таким уж он был, его не интересовало, кто придёт первым, его интересовало всё остальное, всё остальное - это место он вообще выпустил), так вот, он перечисляет эти нелепые имена лошадей, а зал не реагирует (потому что плохо он читает, невыразительно, без акцентов, люди не слышат всей красоты текста) - и вдруг зрители заливаются смехом (чистым таким, весомым, безо всякого оттенка грусти) - я не знаю: радоваться или печалиться, потому что, вроде, реагируют, но как-то не совсем так - и тут я понимаю: он сказал "Олимпиада 2014". Ну да, актуально. Но... дёшево как-то. Этот текст вызывает улыбку и без этого, сам по себе - если читать просто, как написано у автора. Но это надо уметь передать. Это смешно и грустно одновременно. А у него просто тупое и безыскусное ха-ха-ха. Нет, я бы ничего не имела против этих ОИ 2014, если бы они вливались в контекст, а не подчиняли его себе и не низводили до своего уровня - уровня юмористических передач первого-второго канала. Ну, и ещё там какие-то вещи, вроде: "Ты совсем охренел? Это же число!" и про Робинзона Крузо и вторник. Не знаю... Что-то я у Барикко такого не припомню, хотя оригинал, конечно, не читала... А вот "Жили у бабуси", кстати, хорошо. Это хорошо. Потому что "Вернись ко мне, гусёнок" (как в книге) - не очень понятно, о чём. А тут сразу просто и понятно. И вполне в соответствии. Я, кстати, и сама думала об этом, ещё давно, но я тогда, кажется, вспоминала "Жил-был у бабушки серенький козлик", что, впрочем, сути не меняет.
Сценография. Ну, в общем, они особо не заморачивались. Проплывающие в вышине кораблики умилили до слёз. Раскачивающийся на тросах рояль тоже особого впечатления не произвёл. И к чему был этот чёрный мусорный мешок, который он на себя напялил во время сцены шторма и во время финальной сцены, я тоже не поняла. Единственное, что понравилось - это сцена, когда он висит на канатах, а сзади колышется голубое полотно. Это было красиво. А вот в финале колыщущееся море не впечатлило. Равно как и поднимающаяся на зрителя палуба - почему-то сразу вспомнились "Звёздные войны": авианосцы там всякие, в ушах зазвучал имперский марш :) А потом, пока палуба всё поднималась (это долго происходило), пришли на ум ещё и разводные мосты любимого города. Это я такая испорченная? Или сценограф чего-то того... не додумал... А если серьёзно, когда происходящее на сцене не цепляет, то и приходят в голову всякие левые мысли - нужно же чем-то себя занять в это время.
Ребро говорила о том, что в спектакле ей не хватало хорошей музыки. Но Бог с ней, с музыкой. В нём нет музыкальности. Эта пьеса, этот текст - там всё это написано так тонко, так музыкально, а он оттарабанил его так грубо, так топорно. Эта пьеса - чистая поэзия. А он её превратил в фарс.
Кстати, о фарсе. Помимо Миронова, вспомнился ещё Юрский в фильме "Интервенция" - в сцене "Добро пожаловать, дамы и господа!" без его влияния явно не обошлось. Как же это чудесно и тонко у Юрского! И как заштамповано и грубо у Меньшикова. "Интервенция", между прочим, по жанру трагифарс. Безумно смешное кино. "Вы просите песен? - их есть у меня!" И очень грустное. Деревянные костюмы.
У Меньшикова фарс. Безо всякого траги. Хотя пьеса Барикко даже с траги на фарс совершенно не тянет.
Предупреждение: Если бы я была поклонницей Меньшикова, мне это читать было бы очень неприятно.
Какой он всё-таки заштампованный. Это ужас какой-то. Штамп на штампе. И по выражению лица, и по интонациям.
И вообще, у меня создалось такое впечатление, что он героя просто-таки ненавидит. Он издевается над ним. Зал ухахатывается. И не надо мне говорить, что зал плохой. Нормальный зал. И реагирует совершенно адекватно на то, что ему подают и как ему это подают. Он играл именно на такую реакцию, и другой она быть не могла. Я сама первую половину спектакля, когда остальные зрители смеялись, сидела с каменным лицом - мне хотелось провалиться сквозь землю: так обидно было за Барикко, потому что он не писал этого так. А вторую половину я уже расслабилась и сама посмеивалась над этими шуточками - это было смешно, но совершенно, ну совершенно не о том. Потому что у Барикко это не смешно. Вернее, не так смешно. Смешно, но по-другому. И в финальном монологе, написанном от лица героя даже есть эта фраза: "Ничего смешного". Она не прозвучала. Как и весь финальный монолог. Как и вся пьеса.
У Барикко смешно. Смешно и нелепо. И имя героя совершенно нелепое. Но за этим смешно у него столько всего стоит: такая глубина, такая боль. У Меньшикова за этим не стоит ничего. Дешёвые шуточки, дешёвые эффекты. И даже над моей любимой фразой: "У Джелли Ролл Мортона было лицо человека, у которого украли рождественские подарки", - зрители смеялись, как дети. Да, это смешно, но... Но... Там столько всего стоит за этой фразой. В пьесе. В пьесе стоит...
С дикцией у него какая-то катастрофа. Половины текста просто не слышно. Акценты не расставлены - даже если слышно, то текст не воспринимается. Если бы я его не знала, то многих вещей просто бы не поняла, не услышала. А я сидела в партере. Женщина, которая сидела рядом, спрашивала у нас, когда спектакль уже закончился: "А что, собственно, случилось? Ему оторвало руку, да?" И про то, что он решил сойти на берег (когда решил), она тоже не поняла.
По мне, единственное попадание за весь спектакль - это фраза во время дуэли: "От этого блюза заплакал бы даже немецкий машинист". Смешно, но хорошо, точно и не пошло. По-барикковски смешно, а не по-аншлаговски. Всё остальное - мимо.
Но больше всего меня поразило окончание сцены дуэли. Когда Новеченто играет в третий (победный раз). То, как это изобразил Меньшиков, конечно, мило, и ему идёт этот стиль, только не про Новеченто это. Пронеслась мысль: танцует он лучше, чем играет. Стиль такой Мироновский, но не из этой пьесы совершенно. Ну да Бог с ним. Дело не в этом. Хотя, наверное, всё-таки в этом. Вот Новеченто отыграл-отплясал свой победный номер - зрители зашлись в овациях - Меньшиков доволен - и дальше идёт текст - я знаю пьесу - я ощутила тогда это просто физически - ещё даже не совсем стих шум аплодисментов, а он сейчас должен произнести вот эту фразу - я физически чувствую её приближение и одновременно осознаю всю нелепость ситуации (я не помню дословно, неважно; на самом деле, важно: куплю книгу - посмотрю, в инете какие-то левые переводы): "В зале стояла оглушительная - и я шепчу это слово ещё до того, как он его произнёс - тишина".
По поводу финальной сцены полностью согласна с Надей: никакого перевоплощения не было. Вообще, сцена очень слабая. Опять вспоминается моя соседка, которая даже не поняла, чем всё закончилось...
Есть некоторые нововведения в тексте. В самом начале: имя лошади - "Олимпиада 2014". Зал рыдает. У меня была несколько неоднозначная реакция. В принципе, я даже не имею ничего против. Это актуально, да. Но вот как я это восприняла там. Я стала внутренне смеяться, и радоваться, и грустить (потому что у Барикко это именно так написано: и смешно, и до боли грустно одновременно), когда он только начал говорить про этих лошадей, потому что я обожаю всё, что с ними связано в этой пьесе, (кстати, любимое моё место: таким уж он был, его не интересовало, кто придёт первым, его интересовало всё остальное, всё остальное - это место он вообще выпустил), так вот, он перечисляет эти нелепые имена лошадей, а зал не реагирует (потому что плохо он читает, невыразительно, без акцентов, люди не слышат всей красоты текста) - и вдруг зрители заливаются смехом (чистым таким, весомым, безо всякого оттенка грусти) - я не знаю: радоваться или печалиться, потому что, вроде, реагируют, но как-то не совсем так - и тут я понимаю: он сказал "Олимпиада 2014". Ну да, актуально. Но... дёшево как-то. Этот текст вызывает улыбку и без этого, сам по себе - если читать просто, как написано у автора. Но это надо уметь передать. Это смешно и грустно одновременно. А у него просто тупое и безыскусное ха-ха-ха. Нет, я бы ничего не имела против этих ОИ 2014, если бы они вливались в контекст, а не подчиняли его себе и не низводили до своего уровня - уровня юмористических передач первого-второго канала. Ну, и ещё там какие-то вещи, вроде: "Ты совсем охренел? Это же число!" и про Робинзона Крузо и вторник. Не знаю... Что-то я у Барикко такого не припомню, хотя оригинал, конечно, не читала... А вот "Жили у бабуси", кстати, хорошо. Это хорошо. Потому что "Вернись ко мне, гусёнок" (как в книге) - не очень понятно, о чём. А тут сразу просто и понятно. И вполне в соответствии. Я, кстати, и сама думала об этом, ещё давно, но я тогда, кажется, вспоминала "Жил-был у бабушки серенький козлик", что, впрочем, сути не меняет.
Сценография. Ну, в общем, они особо не заморачивались. Проплывающие в вышине кораблики умилили до слёз. Раскачивающийся на тросах рояль тоже особого впечатления не произвёл. И к чему был этот чёрный мусорный мешок, который он на себя напялил во время сцены шторма и во время финальной сцены, я тоже не поняла. Единственное, что понравилось - это сцена, когда он висит на канатах, а сзади колышется голубое полотно. Это было красиво. А вот в финале колыщущееся море не впечатлило. Равно как и поднимающаяся на зрителя палуба - почему-то сразу вспомнились "Звёздные войны": авианосцы там всякие, в ушах зазвучал имперский марш :) А потом, пока палуба всё поднималась (это долго происходило), пришли на ум ещё и разводные мосты любимого города. Это я такая испорченная? Или сценограф чего-то того... не додумал... А если серьёзно, когда происходящее на сцене не цепляет, то и приходят в голову всякие левые мысли - нужно же чем-то себя занять в это время.
Ребро говорила о том, что в спектакле ей не хватало хорошей музыки. Но Бог с ней, с музыкой. В нём нет музыкальности. Эта пьеса, этот текст - там всё это написано так тонко, так музыкально, а он оттарабанил его так грубо, так топорно. Эта пьеса - чистая поэзия. А он её превратил в фарс.
Кстати, о фарсе. Помимо Миронова, вспомнился ещё Юрский в фильме "Интервенция" - в сцене "Добро пожаловать, дамы и господа!" без его влияния явно не обошлось. Как же это чудесно и тонко у Юрского! И как заштамповано и грубо у Меньшикова. "Интервенция", между прочим, по жанру трагифарс. Безумно смешное кино. "Вы просите песен? - их есть у меня!" И очень грустное. Деревянные костюмы.
У Меньшикова фарс. Безо всякого траги. Хотя пьеса Барикко даже с траги на фарс совершенно не тянет.
Click to view