(no subject)
История Сноудена это не шпионская история, не история выдачи тайн и даже не история нарушения тайны личной жизни американцев и не американцев. Более того, история Сноудена это даже не история о тайных решениях секретных судов.
Реальная история Сноудена, о том, существуют ли в США вообще реальные и законные способы для граждан страны (для подобных историй) требовать соблюдения правительством законов хотя бы формально, и что еще важнее, разрыв между реальным положением вещей в этой области и тем, что впаривает пропаганда. Вот действительно, есть тайные суды и их секретные решения (привет принципу открытости правосудия, для которого могут быть сделаны исключения в случае гос. тайны, но по конкретным делам, а не на уровне подзаконных актов - судебных решений). Кто именно в таких судах, когда речь не о конкретном случае, является защитником? То есть кто ВТОРАЯ сторона процесса? Насколько принятием судом таких фактически уже законов, нарушается принцип разделения властей?
Надо сказать что неуважение к законам и судам наихарактернейшая черта современности. Если невиновный Сократ пошел на смерть потому что считал для себя важным торжество закона даже для случая судебной ошибки, потому что его личная неудача не ставит под сомнение всю систему, ради которой он готов умереть, то современная ситуация противоположна. Утилитарное отношение к суду, культивируется не только гражданами во всем мире, но и их правительствами, превращая закон в инструмент политики, от местячковой (борьбы с конкретными хулиганами) до мировой политики (борьбе с неугодными вообще).
Классичиским приложением такого утилитаризма является МАССОВО КУЛЬТИВИРУЕМЫЙ ВО ВСЕМ МИРЕ СЕГОДНЯ принцип избирательности правосудия. И если раньше, как в случае злостного "уклониста" от налогов Аль Капоне это было спорно, то уже в случае с борьбе с рокеррами по принципу "нулевая терпимость" - избирательность правосудия проявлена в чистом виде. Современное состояние дел уже таково, что мало кто сомневается что преследование Ассанджа за "изнасилование" в Швеции не более чем преследование его со стороны США за политическую деятельность. Так же, как и преследование Навального, очевидно демонстрирует принцип избирательного правосудия и достаточно надуманно, как и в случае с Ходорковским, севшим как мы понимаем, за политику.
Оставив в стороне наличие или отсутствие состава преступления, просто отметим, что нарушение принципа неизбирательности правосудия стало распостраненным политическим инструментом.