Почему Жанна д`Арк - дъявольская ловушка.
Почему Жанна д`Арк - дъявольская ловушка.
В социальных сетях не прекращается шум вокруг Орлеанского дела, вокруг выбора молодой метиски польско-африканского происхождения Матильды Эди Гамассу на роль Жанны д'Арк на предстоящих Иоаннических праздниках.
Очевидно, что в этом и была, для противников замены населения, дъявольская ловушка.
Они поспешили в неё попасть, и я первый, потому что, был ли способ избежать её?
Среди антизаменистов* большинство не видит ничего ужасного в этом, несколько сильном, нововведении - чёрной или получёрной Жанны д'Арк: девушка католичка, она долгое время живёт в Орлеане, она глубоко привязана, говорят нам, к национальной героине и к Франции.
Прекрасно, и вопрос не в том (об этом уже достаточно написано), чтобы оскорбить эту юную персону, подставить под сомнение её искренность или причинить ей огорчение.
Тем не менее, невозможно рассматривать этот эпизод вне политического контекста, а особенно исторического, демографического, онтологического контекста: контекста навязанного изменения населения, этнического замещения, геноцида путём замещения.
И вот уже Орлеанская Дева, героиня сопротивления, становится символом уступки, подчинения, покорности. И вновь мы должны аплодировать, благодарить.
Все катастрофы , навязанные нашему народу за полвека, были результатом этого простого приёма непревзойденной эффективности: вынудить противника, если он намеревается протестовать против них, занять место злодея, роль которую, конечно, никто не захочет примерять на себя: кто же захочет огорчить мадмуазель Гамассу? Кто захочет играть роль ужасного расиста?
Тем не менее, именно так вынужден будет повести себя любой оппозиционер, если, конечно, он не смирится и не замолчит, и не примет свершившийся факт, как только молодая Матильда окажется в роли Жанны д'Арк.
Именно в этом, и состоит решающий этап в уничтожении французского народа, в искоренении его памяти, в подавлении любой плотской связи между его бедственным сегодняшним существованием и его предками- единственным, что у него осталось.
Весь день моралисты наперегонки повторяли добрую истину, подтверждая её цитатами из Катехизиса: "быть французом никогда не означало цвета кожи".
Но, надо иметь мужество признать, что за время 15, 20 или 30-вековой истории этой территории, с тех пор, как она стала называться Францией, быть французом, означало именно цвет кожи.
Разумеется, не единственно цвет кожи, есть и другие вещи, и могут быть многочисленные исключения, но они останутся исключениями, потому что есть-главное.
Знаменитая фраза де Голля, о том, что хорошо, когда есть жёлтые французы, чёрные французы, смуглые французы, но при условии, что они остаются небольшим меньшинством, "в противном случае Франция больше не будет Францией", как никогда актуальна сегодня.
Подобное убеждение присутствовало у всех наших предков, в течение нескольких десятков поколений, до последних двух или трёх. Оно присутствует, mutatis mutandis, у всех народов земли, и особенно, у тех, кто сейчас нас замещает, и может это сделать только с нашего молчаливого согласия.
Именно это молчание предаёт нас. Именно оно нас губит, потому что оно используется против нас захватчиками, но прежде всего, и особенно, более цинично, вездесущими лоббистами индустрии MHI**.
Реальность всего лишь отражала очевидность, столь сильную, что никто не подумал, пока Франция была Францией, перевести её на язык слов. Но сегодня, когда она уже почти перестала ею быть, это интерпретируется и представляется теми, кто отчаянно хочет утопить французов в универсальном человеческом тесте, самым лживым образом, как доктринальное согласие, единосущное для нации.
Чтобы уничтожить расы и народы, антирасизм гораздо эффективнее расизма.
Те, кто выбрал "заменизм" в качестве привилегированного союзника, поняли, что, истиный геноцид, чтобы быть эффективным и доведённым до конца, должен отныне совершаться от имени добра.
Это необходимое условие, чтобы получать необходимую поддержку геноцидируемых, которых важно убедить не только в том, что они не существуют, но и в том, что они никогда не существовали.
Отсюда, эта современная колоссальная - внедрять арабов и чёрных повсюду, не только во все уголки территории, через так называемое "социальное жильё" и через перераспределение не менее так называемых "беженцев", но и в каждые уголки и закоулки столетий, истории и литературы: будь то рыцари Круглого стола, Три мушкетёра или придворные Людовика XV.
С Жанной д'Арк предпринят ещё один решительный шаг. Вскоре мы больше не сможем отличить Наполеона от Рустана.
Вызов, который нам брошен, впрочем, должен рассматриваться ещё более широко, философски, почти метафизически.
Речь идёт, в соответствии с фундаментальными характеристиками глобального замещения - этой ненавистью к бытию - и согласно постоянным импульсами прометеевской современности, о том, чтобы отказаться от данного, уже приобрётенного, необратимого; и бросить в лицо богов, что человек всемогущ, даже над прошлым:
почему гиганты с избыточным весом не могут быть жокеями, люди маленького роста- баскетболистами, мужчины - беременными, гомосексуалисты женатыми и отцами семейства; почему белые не могут воплощать Манделу или Мартина Лютера Кинга, а чёрные изображать Жанну д'Арк? Кто вообще сказал, что это должна быть женщина, почему не парень?
Я уверен, что уставы Иоаннических праздников даже не подумали предусмотреть это...
Мадмуазель Гамассу должа была в этом убедиться, и те, кто нас обвиняет в том, что мы её унижаем, должны понять: невозможность воплотить Жанну д'Арк, это не унижение.
Если мне скажут, что я не могу воплотить Анну Франк или Нельсона Манделу, я не восприму это как личное оскорбление, и я напрасно потрачу свою жизнь доказывая, что я могу, будучи глухим, стать музыкальным критиком, или не имея руки, художником: это означает всё строить вокруг невозможности, позволить себе быть одержимым ею, вместо того, чтобы использовать поле возможного и там найти свою свободу.
Глобальный "заменизм" является детищем Мая 68 и революции обывателей. Он запрещает себе запрещать себя.
Для него счастье всё то, что отменяет границы, препятствия, различия, пределы, неважно, географические они, концептуальные или моральные.
Ничто для него не помеха. Он не хочет наследия, этого фактора неравенства, дискриминации, самобытности.
Он всегда готов всё начать заново: тем более, что прошлое никогда не бывает очень глубоким в его глазах, а будущее - очень чётким. Для него есть только настоящее, всё и ничего.
Что вещи "есть", вот что для него непереносимо: и особенно то, что они такие, какие они есть. "Быть" ему кажется оскорбительным требованием, особенно то, что он плохо понимает. По его словам, это не в его культуре. И он обменивает, деконструирует, подменяет, заменяет. Главное, чтобы заводы работали двадцать четыре часа в сутки, чтобы НЧВ поставлялось, чтобы те, кто его произвёл, его покупали, и таким, образом, пожирали самих себя.
Рено Камю
* "заменизм" от глагола remplacer - заменять, термин Рено Камю. Заменисты-сторонники замещения и смешения наций.
** MHI Недифференцированное Человеческое Вещество, термин Рено Камю
Перевод с французского Юлии (Juma33)
