Реквием по Германии..
Реквием по Германии..
David P. Goldman
Мысль о Германии меня
Смогла из сна в ночи поднять.
Теперь глаза мне не сомкнуть
И слёзы в два ручья текут.
Генрих Гейне
Невозможно отговорить немцев от саморазрушения. Они станут лишь ужасающим примером для всех нас.
Жил да был один человек. В молодости он совершил ужасное преступление, убив множество безвинных. Сегодня он уже не может вспомнить, что его к этому подтолкнуло. Он пытался думать об этом, но но воспоминания приходили ему на ум нехотя и не часто. Ярость и вина давно превратились в осадок отвращения. Он много и тяжело работал, пытаясь забыться в монотонности дневных задач.Он искал спасения в безвкусных развлечениях, он ходил на футбол, смотрел порнографию и дублированные версии американских мыльных опер, ходил на пляж.
У него был ребенок, но не было внуков. Его сын знал, что тот сотворил что-то непростительное, но не хотел знать, что точно, а старик не хотел ему рассказывать. Старое преступление висело, как черная завеса между ними.
Старик чувствовал, что жить ему осталось недолго. Впереди он видел дни, омраченные скукой, освещаемый лишь внезапными вспышками раскаяния. Дни приходили и уходили, и он не знал, как еще жить. Поскольку у него было связей с жизнью, он не знал, как готовить себя к смерти.
Однажды старик встретил беспризорника, и спонтанно пригласил его к себе в квартиру. Он накормил странного мальчишку и разрешил ему остаться. На следующий день он купил ему новую одежду, дал ему новые вещи - смартфон, видеоигры, джерси. Мальчишка обосновался у старика и мало что говорил.
Очень скоро старик начал замечать, что из дома пропадают вещи. Часы его отца исчезли из тумбочки. Сувенирный серебряный кубок больше не стоял на комоде. Хуже того, он начал замечать, что вещи в доме намеренно ломаются. Осколки кувшина для воды валялись на кухонном полу. Зеркало в ванне было разбито. Софа изрезана ножом.
В конце концов, старик сцепился с мальчишкой: “Я делал для тебя только добро, почему ты так поступаешь со мной?”, Мальчишка только рассмеялся, и дал ему в зубы. Старик лежит на полу, кровь идет ртом и носом. Может вызвать полицию? Он думает: “Нет, не буду вызывать полицию. Какая разница? Все равно я скоро умру. Может из этого получится что-то хорошее”. Перспектива смерти лишает нас рациональности, в особенности, если мы осознаем, что наша жизнь сложилась не так.
Канцлер Ангела Меркель, “Человек Года” журнала Time была моделью рациональности. Она сумела подстраховать почти обанкротившихся южных соседей Германии во время великого европейского долгового кризиса 2012 года, сгладила украинский кризис после Майдана и российского захвата Крыма, сбалансировала обязанности перед НАТО и европейской интеграцией - и возглавила единственную крупную успешную экономику Европы. Меркель была рациональной до тех пор, пока она рациональной быть перестала.
Принять 1,2 миллиона мусульманских беженцев в 2012 году и, возможно, еще миллион в 2016 - настаивать на своем, невзирая на массовые сексуальные преступления в Кельне и других германских городах, совершенных мигрантами - акт экзистенциального отчаяния, не рациональный акт. Как объяснить эту, на первый взгляд, совершенно нежданную трансформацию?
Как представляется, канцлер Меркель действовала спонтанно, поддавшись неожиданному и неудержимому импульсу. В то время как количество беженцев по всему миру превысило 60 миллионов человек, Германия не предпринимала ничего. Между 1 января и 30 июня 2014 в более чем тысяче германских газет появилось около ста историй с о словом Flüchtlinge (беженец) - большей частью об утонувших в Средиземном море.
2 января 2014 газета Berliner Morgenpost сообщила, что федеральное правительство планирует принять 6000 беженцев в 2014 году. Во второй половине года вышло более четверти миллиона историй о беженцах. Только после того, как кризис беженцев стал угрожать гуманитарной катастрофой у границ Германии, правительство Меркель решило действовать.
Такая импульсивность требует объяснения. Со второй мировой войны немцы предпочитали не думать о своем прошлом, потому что оно было слишком ужасным. Германская школа покорно преподает Холокост, и германские города покорно увековечивают память замученных евреев. Стены старого кладбища во Франкфурте покрыты табличками с именами депортированных евреев. Австрийский психиатр Цви Рикс, родившийся в Израиле язвительно заметил: “Они просто не могут простить нам Освенцим”. Отсюда - постоянные попытки сравнить действия Израиля с “нацистскими преступлениями”. По данным опроса общественного мнения, проведенного в январе 2015 года, 54% немцев в возрасте до 29 лет отзываются об Израиле негативно.
Немцы много и тяжело работают, они полностью погружены в личную жизнь и личные дела, в хобби, каникулы, спорт. Но они - не наивные дети, они не наивны до такой степени, что не любят сами себя. Германия умирает. Можно не только предсказать, можно просчитать с большой степенью точности, когда между Рейном и Одером останется настолько ничтожное количество германцев, что говорить на немецком станет также бессмысленно, как говорить на языке этрусков или обитателей древней Фракии. С уровнем рождаемости 1,3 ребенка на женщину, германское молодое (0-19 лет) и работающее (20-64 года) население сократится наполовину к середине текущего столетия.
У умирающей Германии только одна строчка в списке предсмертных желаний - искупление. Немцы не могут искупить преступления, совершенные их дедами , потому что они не понимают, зачем те натворили ужасных вещей. Их пра-прадеды во время первой мировой войны верили в превосходство германской культуры, их деды верили в превосходство арийской расы. Сегодняшние немцы могут верить только в то, что ни одна культура или раса не может претендовать на превосходство, и что все мировые культуры имеют равную ценность.
Израильский недвусмысленный национализм приводит их в ужас, потому что национал-социализм претендовал на роль “высшей расы” - сатанинскую пародию на Избранность Израиля. Еврейская сила и успех, в германском понимании - некомфортное напоминание о нацистском извращении библейской идеи избранности.
Для Меркель и для большинства в германской элите появление на пороге страны миллионов мусульманских беженцев - финальный шанс искупления, возможность для Германии избавиться от преступлений прошлого актом трансцендентного самопожертвования. Немцы от самопожертвования на благо Фатерланда бросились в другую крайность погружения в самих себя. Германия стала материалистской, нерелигиозной и филистимлянской.
Но погружение в себя оказалось плохим средством излечения от тех ужасов, которые витали над немцами после окончания второй мировой войны. НСДАП использовала террор, Schrecken und Entzsetzen , для того, чтобы связать германский народ с нацистским руководством. Перспективы новых ужасов, возникающие не от столкновения цивилизаций, но от внутренних столкновений мусульманской цивилизации оказалась немцам не под силу. Они не могут этого вынести, это слишком напоминает ужасы минувшей войны.
Именно поэтому они сломя голову бросились готовиться к приему миллионов мусульманских беженцев - только когда ужасы начались на пороге самой Германии. До того как поток беженцев достиг Центральной Европы в середине лета прошлого года, Германия не проявляла интереса к их проблемам. Как уже отмечалось, она намеревалась принять шесть тысяч человек. Только в сентябре, когда весь мир облетела фотография утонувшего курдского мальчика, десятки разложившихся трупов были найдены в грузовике в Австрии, Меркель провозгласила: Wir schaffen es (“Мы сможем”). Именно поэтому Германия не откажется от своей политики - независимо от того, какие преступления совершат мигранты.
Рациональность госпожи Меркель была сокрушена видом человеческого страдания. Германская элита надеется на то, что этот последний акт, прощальное слово откроет перспективу искупления.
Обычные немцы, конечно, не хотят становиться жертвами сексуальных атак со стороны организованных банд, или подвергаться иным социальным патологиям, которые несут с собой беженцы. Но, несмотря на некоторые, порой очень громкие возражения, немцы исполнят то, что приказали Obrigkeit (власти) - как они исполняли всегда.
Печально, но Германия ищет искупления в не тех местах. Ее обсессия с помощью беженцам - не ошибка и не заблуждение, но экзистенциальный импульс, который настолько силен, что никакие доказательства пагубности подобной политики его не пересилят. Невозможно отговорить немцев от саморазрушения. Они послужат лишь ужасающим примером для всех нас.
