жаркое предзакатное
И когда меня потряхивает от электричества,
от молчания, поцелуев и одиночества,
я смотрю на мир и думаю - сколько личного,
сколько лишнего пространства осталось ввинчено
пробкой - в горлышко бутылки из-под шампанского,
темнотой - в ладони, лампочкой, обесточенной
за мгновение до взрыва и даже шанса нам
не дающей на освещенье, - во мглу, и точно ведь:
мир кидает случайный вечер мне - утешайся, мол,
этим мальчиком, этим пляжем, кусочком вечного
чувства близости; солнце падает в воду, качается, как свеча.
и он смотрит и понимает, что я не вещь его,
что я что-то большее и ничья.
Я смотрю на него, и внутри скукоживается надежда.
Не смотри так, Ксения, не влюбляйся навек и разом,
эта нежность останется, теплая, где-то между
рук, камней прибрежных, вопросов «где ж ты?»,
не пускай людей, Ксения, глубже, чем под одежду,
ни в какую душу, ни под какую кожу, тем паче - в разум,
Я буду скучать по тебе, Ксения, сказанное в кулак.
Я смотрю на него и думаю - вот дурак.
Облака укутывают, алое льется сверху, на закате все плавится и течет.
Он уже скучает, хотя еще не уехал.
Губы. Берег песчаный. Щека. Плечо.
У меня в глазах отражается небо, и в небе сладко и горячо,
я прищуриваюсь от света или от смеха.
Солнце падает в воду белой-белой живой свечой,
сумерки накрывают город, реку, песок, завод.
Он кладет ладони мне на живот.
И я думаю - пусть этот миг еще немножечко проживет.
от молчания, поцелуев и одиночества,
я смотрю на мир и думаю - сколько личного,
сколько лишнего пространства осталось ввинчено
пробкой - в горлышко бутылки из-под шампанского,
темнотой - в ладони, лампочкой, обесточенной
за мгновение до взрыва и даже шанса нам
не дающей на освещенье, - во мглу, и точно ведь:
мир кидает случайный вечер мне - утешайся, мол,
этим мальчиком, этим пляжем, кусочком вечного
чувства близости; солнце падает в воду, качается, как свеча.
и он смотрит и понимает, что я не вещь его,
что я что-то большее и ничья.
Я смотрю на него, и внутри скукоживается надежда.
Не смотри так, Ксения, не влюбляйся навек и разом,
эта нежность останется, теплая, где-то между
рук, камней прибрежных, вопросов «где ж ты?»,
не пускай людей, Ксения, глубже, чем под одежду,
ни в какую душу, ни под какую кожу, тем паче - в разум,
Я буду скучать по тебе, Ксения, сказанное в кулак.
Я смотрю на него и думаю - вот дурак.
Облака укутывают, алое льется сверху, на закате все плавится и течет.
Он уже скучает, хотя еще не уехал.
Губы. Берег песчаный. Щека. Плечо.
У меня в глазах отражается небо, и в небе сладко и горячо,
я прищуриваюсь от света или от смеха.
Солнце падает в воду белой-белой живой свечой,
сумерки накрывают город, реку, песок, завод.
Он кладет ладони мне на живот.
И я думаю - пусть этот миг еще немножечко проживет.