Правый сектор как сетевая структура иностранных спецслужб
Оригинал взят у alex_anpilogov в Краткий путеводитель по сортам политического говна
Газета «Завтра» попросила дать комментарий по последним событиям и заявлениям политиков касательно Одесской области Украины, связанными с некоей «борьбой с контрабандой», внезапно обострившейся в действиях «Правого сектора» и Михаила Саакашвилли.
Поскольку комментарий получился достаточно объёмным и детальным, посчитал нужным сохранить его для истории...
«Правый сектор» в силу своего происхождения очень тесно связан со спецслужбами США, которые на протяжении как минимум двадцати лет воспитывали радикальных украинских националистов, как совершенно особую частью украинского политикума. Система «Правого сектора» в чём-то повторяет систему «Аль-Каиды», которая точно так же была создана и воспитана при весьма чётком содействии и кураторстве со стороны тех же ЦРУ.
То есть «Правый сектор» - это сетевая структура. Структура, которая подчиняется общей идеологии, и которая рассматривает своих лидеров в качестве моральных авторитетов, но при этом не иерархична по своей сути. Не секрет, что для «Правого сектора» таким моральным авторитетом, как не смешно это теперь, был тот же Александр Музычко, которого мы все знаем, как Сашу Белого. Нынешний авторитет «Правого сектора» - это Дмитрий Ярош. С другой стороны, «Правый сектор» до конца не является некой партийной организацией, с чёткой партийной дисциплиной, с неким демократическим централизмом, подразумевающим чёткое делегирование полномочий в управляющий центр структуры и точно такое же беспрекословное исполнение всех указаний её ячейками. В сетевой структуре, которой является «Правый сектор» это не так - любые действия, которые в целом не противоречат идеологической рамке или, скажем, основным установкам организации, являются для его активистов, скажем так, вопросом исключительно личной инициативы.
Сейчас мы наблюдаем интересную ситуацию. В момент опасности, когда происходит покушение на всю структуру «Правого сектора» происходит сплочение его рядов и полная поддержка различных заявлений Дмитрия Яроша по принципу «все, как один» .
С другой стороны, когда происходит, скажем так, обычная жизненная ситуация, часто ячейки «Правого сектора» действует совершенно не согласованно. Мы это видели и в Мукачево, где часть активистов «Правого сектора» по сути дела вступила в противоречие с официальной властью и с интересами самого Яроша. Мы это часто видели такие ситуации и весь 2014 год, когда активисты проводили различные акции, связанные с люстрацией, с попыткой воздействовать на экономические реалии, включая захват различных предприятий и борьбу с другими общественными организациями, которые выступали конкурентами «Правого сектора», когда активисты по сути сводили личные счёты, прикрываясь именем организации и её авторитетом.
В этих случаях, действия этой сетевой структуры мы рассматриваем как хаотические. Хотя понятное дело, что в каждом конкретном случае - будь то контрабанда сигарет, какие-то имущественные интересы, или борьба с политическими соперниками - присутствует определённая внутренняя логика. То есть «Правый сектор», как структура очень похожая на «Аль-Каиду», борется за своё выживание как путём создания этой общей идеологической рамки радикального украинского национализма, так и различными, казалось бы, хаотическими действиями, которые, тем не менее, направлены на выживание этой структуры, отдельных её ячеек или членов.
На данный момент в рамках таких же процессов можно рассматривать и заявления «Правого сектора» об установлении блокпостов на границе Приднестровья. Приднестровье, как некий форпост Российской Федерации на южных рубежах Украины, является костью в горле для всех украинских националистов. Поэтому логично, что «Правый сектор» сейчас осуществляет различные операции, связанные с, по сути дела, провокационными действиями в этом районе. В то же время, «Сектор» достаточно тупо подставляет само государство Украины, которое по факту допускает некие парамилитарные подразделения к осуществлению государственных функций, в том числе - и весьма привлекательных финансово функций контроля трансграничных потоков товаров и чувствительных вопросов межгосударственных отношений. Мы это уже видели на первом этапе эскалации войны в Донбассе, когда первые столкновения с ополченцами были отнюдь не со стороны вооружённых сил Украины, а именно со стороны «Правого сектора». Он тогда выступил тем запалом, который отчасти зажёг конфликт на Донбассе. Сегодня такая деятельность «Правого сектора» на границе с Приднестровьем может стать и прикрытием для контроля его ячейками потоков контрабанды, но может и вызвать обострение приднестровского конфликта.
Если посмотреть на пример «Аль-Каиды», можно увидеть, что в той части организационной структуры «Правого сектора», которые создаются именно спецслужбами многое сейчас скопировано с них. Это не детище, скажем так, официальной американской государственной машины, как например Пётр Порошенко, который яснейшим образом координирует свои действия с Госдепартаментом США и с администрацией президента США.
Структуры, которые создаются специально для спецопераций, для террористической угрозы, для сетевого воздействия, живут по своей внутренней логике - и их спецслужбы стран Запада никогда не сдают, пока они могут быть хоть как-то использованы. Они могут быть трансформированы. Они могут быть изменены. Они могут быть официально даже распущены. Но при этом тот весь актив, который наработан, начиная от политических пропагандистов, заканчивая открытыми террористами, которые обучены вплоть до диверсионной работы - этот актив всегда остаётся.
Даже если формально произойдёт утилизация «Правого сектора», то есть завтра Дмитрий Ярош выходит на трибуну и говорит, что мы закончили борьбу и «Правый сектор» распущен, - то все эти сетевые ячейки, включая «Белый молот», «Тризуб», «Патриот Украины», УНА-УНСО - они никуда не денутся. «Правый сектор» - это симулякр, созданный поверх сетевой структуры. На следующий день они могут вновь собраться в какой-нибудь «пятый сектор» или в «движение 14/88». Не имеет значения, как это будет называться, но это будет точно такая же сетевая структура, которая, по-прежнему, будет использоваться в интересах спецслужб, которые их и создали.
На другом полюсе украинской политической жизни существуют так называемые «официальные политики». Безусловно, все политики в украинском политическом поле сейчас так или иначе вынуждены усесться на этот крайне правый русофобский, антироссийский сектор. В настоящий момент времени на Украине нет пророссийских политиков. Есть в большей или в меньше степени антироссийские политики. Но поскольку политика подразумевает столкновение интересов, а кроме того экономическая база постоянно сокращается, то украинским политикам, тесно сидящим на правом фланге политической скамейки и толкающим локтями друг друга, в своей риторике приходится действовать достаточно нелогично.
Этим, в некоторой степени, и объясняется конфликт Коломойского с Саакашвили. Поскольку объявить, допустим, Коломойского «леваком» или пророссийским политиком не получается, то мы видим такие нелогичные заявления со стороны Саакашвили - русофоба, прозападника, политика с совершенно либеральными взглядами на построение общества, экономики и политической системы на Украине, и который является по сути дела продолжателем идеи «чикагских мальчиков». Но ведь точно таким же является и Коломойский, который эту идею реализовывал, просто с другой стороны! Если Саакашвили всегда работал со стороны политической системы, то Коломойский - это старая акула украинского бизнеса, который прошёл весь этап украинского передела собственности в 1990-е годы.
Ещё в прошлом году, когда Коломойский был губернатором Днепропетровской области, Саакашвили посещал его, пытаясь выстроить взаимоотношения. Однако сейчас их интересы пересеклись и находятся в прямой конкуренции. И, как следствие, Саакашвили, как человек, который в том числе и по заданию Госдепартамента США поддерживает сейчас киевский режим Порошенко, перешёл к критикующей риторике по отношению к Коломойскому. Но это отнюдь не означает их политического противоборства на некой идеологической основе. То, что мы видим - это чисто экономические процессы, связанные с тем, что пирог сжимается, а те политические установки, которые сейчас окончательно победили в украинском истеблишменте, просто не позволяют вести какую-то риторику, за исключением той, которую мы увидели от Михаила Саакашвили.
Как известно, политика «чикагских мальчиков» - есть политика либеральной экономической модели, в которой государство объявляет не более чем так называемым «ночным сторожем». Эта политика ещё называется «вашингтонский консенсус». Она связана с тем, что есть общая неоколониальная система с центром в США и вообще в странах Запада, в рамках которой все другие, периферийные страны встраиваются в неё в виде полуколоний под началом управляющих, которые по сути дела подотчётны не национальным правительствам и тем более не народным массам данных слабых государств, а внешним центрам силы, связанным с западной государственной системой и с международной финансовой системой.
В рамках такой структуры, Саакашвили и Коломойский просто по сути дела представляют свои проекты на конкурс по управлению остатками украинской политической системы и экономики. В рамках этого конкурса между ними происходит словесная пикировка, которая никак не отражается на фактических действиях, что Коломойского, что Саакашвили. Максимум, что они могут себе позволить - это продажа своих проектов для дальнейшей утилизации Украины различным группам влияния внутри самого западного проекта.
Газета «Завтра» попросила дать комментарий по последним событиям и заявлениям политиков касательно Одесской области Украины, связанными с некоей «борьбой с контрабандой», внезапно обострившейся в действиях «Правого сектора» и Михаила Саакашвилли.
Поскольку комментарий получился достаточно объёмным и детальным, посчитал нужным сохранить его для истории...
«Правый сектор» в силу своего происхождения очень тесно связан со спецслужбами США, которые на протяжении как минимум двадцати лет воспитывали радикальных украинских националистов, как совершенно особую частью украинского политикума. Система «Правого сектора» в чём-то повторяет систему «Аль-Каиды», которая точно так же была создана и воспитана при весьма чётком содействии и кураторстве со стороны тех же ЦРУ.
То есть «Правый сектор» - это сетевая структура. Структура, которая подчиняется общей идеологии, и которая рассматривает своих лидеров в качестве моральных авторитетов, но при этом не иерархична по своей сути. Не секрет, что для «Правого сектора» таким моральным авторитетом, как не смешно это теперь, был тот же Александр Музычко, которого мы все знаем, как Сашу Белого. Нынешний авторитет «Правого сектора» - это Дмитрий Ярош. С другой стороны, «Правый сектор» до конца не является некой партийной организацией, с чёткой партийной дисциплиной, с неким демократическим централизмом, подразумевающим чёткое делегирование полномочий в управляющий центр структуры и точно такое же беспрекословное исполнение всех указаний её ячейками. В сетевой структуре, которой является «Правый сектор» это не так - любые действия, которые в целом не противоречат идеологической рамке или, скажем, основным установкам организации, являются для его активистов, скажем так, вопросом исключительно личной инициативы.
Сейчас мы наблюдаем интересную ситуацию. В момент опасности, когда происходит покушение на всю структуру «Правого сектора» происходит сплочение его рядов и полная поддержка различных заявлений Дмитрия Яроша по принципу «все, как один» .
С другой стороны, когда происходит, скажем так, обычная жизненная ситуация, часто ячейки «Правого сектора» действует совершенно не согласованно. Мы это видели и в Мукачево, где часть активистов «Правого сектора» по сути дела вступила в противоречие с официальной властью и с интересами самого Яроша. Мы это часто видели такие ситуации и весь 2014 год, когда активисты проводили различные акции, связанные с люстрацией, с попыткой воздействовать на экономические реалии, включая захват различных предприятий и борьбу с другими общественными организациями, которые выступали конкурентами «Правого сектора», когда активисты по сути сводили личные счёты, прикрываясь именем организации и её авторитетом.
В этих случаях, действия этой сетевой структуры мы рассматриваем как хаотические. Хотя понятное дело, что в каждом конкретном случае - будь то контрабанда сигарет, какие-то имущественные интересы, или борьба с политическими соперниками - присутствует определённая внутренняя логика. То есть «Правый сектор», как структура очень похожая на «Аль-Каиду», борется за своё выживание как путём создания этой общей идеологической рамки радикального украинского национализма, так и различными, казалось бы, хаотическими действиями, которые, тем не менее, направлены на выживание этой структуры, отдельных её ячеек или членов.
На данный момент в рамках таких же процессов можно рассматривать и заявления «Правого сектора» об установлении блокпостов на границе Приднестровья. Приднестровье, как некий форпост Российской Федерации на южных рубежах Украины, является костью в горле для всех украинских националистов. Поэтому логично, что «Правый сектор» сейчас осуществляет различные операции, связанные с, по сути дела, провокационными действиями в этом районе. В то же время, «Сектор» достаточно тупо подставляет само государство Украины, которое по факту допускает некие парамилитарные подразделения к осуществлению государственных функций, в том числе - и весьма привлекательных финансово функций контроля трансграничных потоков товаров и чувствительных вопросов межгосударственных отношений. Мы это уже видели на первом этапе эскалации войны в Донбассе, когда первые столкновения с ополченцами были отнюдь не со стороны вооружённых сил Украины, а именно со стороны «Правого сектора». Он тогда выступил тем запалом, который отчасти зажёг конфликт на Донбассе. Сегодня такая деятельность «Правого сектора» на границе с Приднестровьем может стать и прикрытием для контроля его ячейками потоков контрабанды, но может и вызвать обострение приднестровского конфликта.
Если посмотреть на пример «Аль-Каиды», можно увидеть, что в той части организационной структуры «Правого сектора», которые создаются именно спецслужбами многое сейчас скопировано с них. Это не детище, скажем так, официальной американской государственной машины, как например Пётр Порошенко, который яснейшим образом координирует свои действия с Госдепартаментом США и с администрацией президента США.
Структуры, которые создаются специально для спецопераций, для террористической угрозы, для сетевого воздействия, живут по своей внутренней логике - и их спецслужбы стран Запада никогда не сдают, пока они могут быть хоть как-то использованы. Они могут быть трансформированы. Они могут быть изменены. Они могут быть официально даже распущены. Но при этом тот весь актив, который наработан, начиная от политических пропагандистов, заканчивая открытыми террористами, которые обучены вплоть до диверсионной работы - этот актив всегда остаётся.
Даже если формально произойдёт утилизация «Правого сектора», то есть завтра Дмитрий Ярош выходит на трибуну и говорит, что мы закончили борьбу и «Правый сектор» распущен, - то все эти сетевые ячейки, включая «Белый молот», «Тризуб», «Патриот Украины», УНА-УНСО - они никуда не денутся. «Правый сектор» - это симулякр, созданный поверх сетевой структуры. На следующий день они могут вновь собраться в какой-нибудь «пятый сектор» или в «движение 14/88». Не имеет значения, как это будет называться, но это будет точно такая же сетевая структура, которая, по-прежнему, будет использоваться в интересах спецслужб, которые их и создали.
На другом полюсе украинской политической жизни существуют так называемые «официальные политики». Безусловно, все политики в украинском политическом поле сейчас так или иначе вынуждены усесться на этот крайне правый русофобский, антироссийский сектор. В настоящий момент времени на Украине нет пророссийских политиков. Есть в большей или в меньше степени антироссийские политики. Но поскольку политика подразумевает столкновение интересов, а кроме того экономическая база постоянно сокращается, то украинским политикам, тесно сидящим на правом фланге политической скамейки и толкающим локтями друг друга, в своей риторике приходится действовать достаточно нелогично.
Этим, в некоторой степени, и объясняется конфликт Коломойского с Саакашвили. Поскольку объявить, допустим, Коломойского «леваком» или пророссийским политиком не получается, то мы видим такие нелогичные заявления со стороны Саакашвили - русофоба, прозападника, политика с совершенно либеральными взглядами на построение общества, экономики и политической системы на Украине, и который является по сути дела продолжателем идеи «чикагских мальчиков». Но ведь точно таким же является и Коломойский, который эту идею реализовывал, просто с другой стороны! Если Саакашвили всегда работал со стороны политической системы, то Коломойский - это старая акула украинского бизнеса, который прошёл весь этап украинского передела собственности в 1990-е годы.
Ещё в прошлом году, когда Коломойский был губернатором Днепропетровской области, Саакашвили посещал его, пытаясь выстроить взаимоотношения. Однако сейчас их интересы пересеклись и находятся в прямой конкуренции. И, как следствие, Саакашвили, как человек, который в том числе и по заданию Госдепартамента США поддерживает сейчас киевский режим Порошенко, перешёл к критикующей риторике по отношению к Коломойскому. Но это отнюдь не означает их политического противоборства на некой идеологической основе. То, что мы видим - это чисто экономические процессы, связанные с тем, что пирог сжимается, а те политические установки, которые сейчас окончательно победили в украинском истеблишменте, просто не позволяют вести какую-то риторику, за исключением той, которую мы увидели от Михаила Саакашвили.
Как известно, политика «чикагских мальчиков» - есть политика либеральной экономической модели, в которой государство объявляет не более чем так называемым «ночным сторожем». Эта политика ещё называется «вашингтонский консенсус». Она связана с тем, что есть общая неоколониальная система с центром в США и вообще в странах Запада, в рамках которой все другие, периферийные страны встраиваются в неё в виде полуколоний под началом управляющих, которые по сути дела подотчётны не национальным правительствам и тем более не народным массам данных слабых государств, а внешним центрам силы, связанным с западной государственной системой и с международной финансовой системой.
В рамках такой структуры, Саакашвили и Коломойский просто по сути дела представляют свои проекты на конкурс по управлению остатками украинской политической системы и экономики. В рамках этого конкурса между ними происходит словесная пикировка, которая никак не отражается на фактических действиях, что Коломойского, что Саакашвили. Максимум, что они могут себе позволить - это продажа своих проектов для дальнейшей утилизации Украины различным группам влияния внутри самого западного проекта.