О неверной жене императора Александра І
Оригинал взят у blogrev в Тайна старинного ларца
Великая княгиня Елизавета Алексеевна.
Худ. Виже-Лебрен
Часть переписки была передана императрицей Елизаветой сразу после смерти Алексея Охотникова его брату. Другие же бумаги были ею так надежно запрятаны в женское бюро, что «всплыли» на свет лишь спустя почти два столетия.
Ночью 3 мая 1826 года российская императрица, супруга императора Александра I скончалась. Выполняя ее последнюю волю, фрейлина Тиссен немедленно отправилась в столицу. У Московской заставы ее встретил флигель-адъютант, усадил в карету и привез в Зимний дворец, где в кабинете ожидали государь Николай Павлович и его мать - вдовствующая императрица Мария Федоровна. Она взяла у Тиссен ларец, открыла его золотым ключом, висевшим на цепочке у нее на шее, и достала пачку писем.
Просматривая бумаги, Мария Федоровна передавала их Николаю Павловичу, а тот бросал все в огонь растопленного камина. Когда ларец опустел, его вернули Тиссен и разрешили оставить на память.
Тайна, связанная с загадочным ларцом из черного дерева, открылась много лет спустя…
Уникальная находка
Как-то раз на один из европейских аукционов было выставлено на продажу женское бюро XVIII века.
Говорили, что оно принадлежало матери последнего российского царя Марии Федоровне… Впрочем, сей предмет антиквариата никакой особенной ценности собой не представлял, но именно его новые владельцы и призваны были приоткрыть одну из тайн дома Романовых периода царствования Александра I. Решив подреставрировать свое приобретение, хозяева отдали его в мастерскую, где и увидели свет искусно спрятанные в тайниках бюро дневники, письма и личные документы императрицы Елизаветы Алексеевны, супруги Александра I. Вот тут-то и выплыли наружу тайные любовные связи…
Как и многие архивные находки, письма, лежавшие на довольно видном месте, были не замечены по одной простой причине - это были невзрачного вида маленькие листки, исписанные чрезвычайно мелким, бисерным почерком на французском языке. Если бросить на них беглый взгляд, не вчитываясь, может показаться, что это банальный дамский дневник с записями о том, что она была сегодня на прогулке, потом вечером - на балу… И только, если вчитаться и потратить много времени на буквальную расшифровку этих бисерных каракулек, можно понять, что записи эти непростые: в них она фиксирует все свои встречи с офицером Алексеем Охотниковым. Более того, она их еще и зашифровывала на всякий случай, заменив имена персонажей прозвищами.
«Среда, 11 февраля, предчувствие, что он будет в карауле, и в самом деле, бесполезная прогулка. Бал у Императрицы, плохо видела, идя ужинать, но украдкой посмотрела, возвращаясь. Любезный Vosdu, ручаюсь, что он сделал это нарочно».
«Четверг, 12, хотя и только что сменившись с караула, прогуливался пешком по набережной с другом, я - в санях; входя в театр, не видела и заметила только выходя, в тени на крыльце, и все же два взгляда».
Это писала в 1803 году Елизавета Алексеевна, супруга Александра I. Ее тайный амурный дневник был недавно прочитан двумя московскими историками Ольгой Эдельман и Екатериной Ляминой
Нелюбимая жена
В 1779 году в семье немецкого маркграфа Баден-Дурлахского Карла Людвига и его жены Амелии, урожденной принцессы Гессен-Дармштадской, родилась дочь, названная Луизой-Марией-Августой. Позднее, когда ее просватали за великого князя Александра Павловича, будущего императора России, она при переходе в православие получила имя Елизавета Алексеевна.
В конце октября 1792 года юная принцесса впервые появилась в столице Российской империи Санкт-Петербурге и быстро сумела очаровать всех своей красотой, грацией и обхождением.
Пожилая императрица Екатерина II, ее вздорный сын Павел и его жена Мария Федоровна просто не чаяли души в молоденькой прелестнице, осыпая ее милостями, подарками и ласками. Невесте в ту пору не было и 14, а жениху исполнилось 16 лет… Юная Луиза была хороша собой, умна и очень хотела понравиться будущему мужу. Однако союз любящих сердец не состоялся. Александр относился к своей супруге с такой холодностью и пренебрежением, что это замечали не только родственники, но и слуги.
Первым предпринял попытку завоевать расположение молодой великой княжны Елизаветы фаворит престарелой Екатерины II граф Платон Зубов - мужчина в самом расцвете лет. Он не сомневался в успехе и волочился за принцессой открыто, нахально добиваясь близости. Дошло до того, что императрице пришлось устроить ему скандал и прямо запретить преследовать невестку! Вынужденно Зубов отступился: спорить с Екатериной никто не решался.
Другая интрига была фактически спровоцирована самим Александром, желавшим иметь определенную свободу от жены во всех отношениях. В то время в Санкт-Петербурге находились в качестве знатных заложников после раздела Польши молодые князья Адам и Константин Чарторыйские - они могли стать знаменем антирусской оппозиции и претендовать на польскую корону. Адам стал одним из близких приятелей Александра и, часто бывая в его доме, не устоял перед чарами прелестной Елизаветы. Она, знавшая от мужа только равнодушие и унижение, хотела любить и быть любимой! Впрочем, при дворе что-либо долго скрывать было невозможно. И, хотя любовникам удавалось какое-то время хранить в тайне свои отношения, их связь открылась, и Адам Чарторыйский был выслан на родину, в Польшу, так и не увидев новорожденную дочь.
Кавалергарда век недолог…
В Европе происходили грандиозные события - Наполеон вел победоносные войны, и хитрые австрийцы сумели втянуть Александра I в борьбу с корсиканским баловнем военного счастья. Император покинул Санкт-Петербург и выехал в действующую армию. Столица практически опустела. Елизавета Алексеевна осталась одна и жутко страдала - ее дочь Александра умерла четыре года назад, а муж, всегда обожавший женское общество, презрев все законы и даже принятые в светском обществе правила приличия, открыто флиртовал с Марией Антоновной Нарышкиной. И вот в один из таких хмурых дней фрейлина княжна Голицына неожиданно представила императрице прибывшего из действующей армии офицера.
- Это штаб-ротмистр Алексей Охотников!
Царица подняла глаза, встретилась взглядом с красивым кавалергардом, и всю ее в тот же миг словно пронзило током!
Буквально в считанные дни роман между Елизаветой Алексеевной и кавалергардским штаб-ротмистром Алексеем Яковлевичем Охотниковым стал не просто бурным, а буквально превратился в сумасшедшую, необузданную страсть: императрица словно брала реванш за все прошлые годы, с головой окунувшись в темный омут запретной любви.
Дворцовым пересудам вопреки
Пылкий любовник постоянно горел нетерпением в ожидании новой встречи, не находя себе места без предмета своей страсти. Естественно, Охотников, не принадлежавший к титулованному дворянству и великосветскому придворному обществу, не мог запросто появляться во дворце, да если бы и мог, это неизбежно вызвало бы подозрения и слухи. Любовники, как могли, всячески скрывали свою связь.
«Вторник, 14. Плохая погода. Вопреки ожиданиям на проспекте с другом, не знаю зачем, я напустила на себя безразлично-беззаботный вид».
Как же проходили их свидания? Штаб-ротмистр дожидался темноты, низко надвигал на глаза шляпу, закутывался в темный плащ и отправлялся к Каменноостровскому дворцу - там призывно светилось окно Елизаветы. Сбросив плащ на руки верного слуги, Охотников, как заправский скалолаз, рискуя сломать шею и разбиться насмерть, карабкался по стене наверх и влезал в окно покоев императрицы. Наградой ему была полная безумных и жарких ласк ночь. Утром кавалергард таким же образом проделывал обратный путь. Нетрудно догадаться, что уходить ему приходилось еще затемно.
В начале 1806 года, при очередном тайном свидании, Елизавета Алексеевна, немного смущаясь, сообщила Охотникову:
- Кажется, я беременна. И отец ребенка вы, мой друг!
Алексей Яковлевич упал перед ней на колени и, как безумный, стал целовать ее ноги. Ему было всего двадцать пять лет, и он боготворил Елизавету, не мысля себе жизни без нее.
Нет повести печальнее на свете
4 октября 1806 года в придворном театре давали спектакль в честь императрицы, и на него был приглашен Охотников. Он пришел вместе со своим другом и сослуживцем, поверенным в некоторые его тайны. Представление, как всегда, прошло блестяще. После него, уже на улице, Охотникова и его приятеля неожиданно окружили несколько человек. Видимо, сразу поняв, что может произойти, он схватился за оружие и крикнул приятелю:
- Бей их! Бей!
Но в тот момент, когда кавалергард уже обнажил клинок, один из наемных убийц ловко ударил его кинжалом в бок, и все тут же кинулись врассыпную. Охотников упал на руки друга.
Дома он лишился сознания, и почти тут же приехал личный врач императрицы Стофреген. Он осмотрел раненого и нашел, что все, милостью Божией, может закончиться благополучно. Главное, Алексей Яковлевич должен выполнять его предписания и иметь покой. Рану обработали, приятель отправился к себе, а Стофреген, по распоряжению императрицы, остался на ночь рядом с Алексеем Яковлевичем.
Вскоре у раненого начался жар, течение болезни обострилось, и вскоре Стофреген вынужден был сообщить императрице, что ее возлюбленный умирает. И тогда Елизавета Алексеевна решилась на отчаянно смелый шаг, не думая о грядущих последствиях: она тайно посетила умирающего любовника.
Охотников принял императрицу холодным январским вечером 1807 года полулежа, в полной парадной гвардейской форме. Их свидание было последним и длилось более часа. Через несколько дней Алексея Яковлевича не стало.
Память сердца
Однако на этом история любви императрицы не заканчивается. Елизавета на свои деньги сооружает великолепный памятник возлюбленному в Некрополе Александро-Невской лавры: скала, сложенная из темного камня, на которой возвышается дуб, сломанный пополам молнией. А под дубом - окутанная покрывалом скорбная фигура молодой женщины, облокотившейся на погребальную урну. Дуб, фигура женщины и урна выточены из белого мрамора. У подножия скалы - беломраморная доска с надписью: «Здесь погребено тело Кавалергардского полку штабс-ротмистра Алексея Яковлевича Охотникова, скончавшегося января 30 дня 1807 года на 26 году от своего рождения». Елизавета до конца своих дней продолжала любить Алексея и время от времени тайно посещала его могилу. По странному стечению обстоятельств, она даже умерла в родовом гнезде Охотниковых в городе Белове в 1826 году, куда ее привели, вероятно, воспоминания.
«…Что касается меня, я могу сказать совершенно искренно: для меня, отныне, не существует ничто. Для меня все безразлично, я ничего не жду, я ничего не желаю, я не знаю, что я буду делать, куда я поеду, я знаю одно, что я не вернусь в Петербург: для меня это немыслимо!»
В одной из шкатулок Елизаветы, с которой она никогда не расставалась, в секретном отделении был найден пакет с письмами к ней Охотникова, полными любви, где он даже называет ее своей женой, его портретом, а также милые детские вещички, напоминавшие, вероятно, Елизавете о смерти второй дочери. После похорон императрицы на «семейном совете» было решено сжечь найденные в вещах Елизаветы документы, компрометирующие царскую семью. Однако «сор из избы» был все-таки вынесен. Как оказалось, часть переписки вместе с реликвиями тайной любви была передана Елизаветой сразу после смерти Алексея Охотникова его брату. Другие же бумаги были ею самой так надежно запрятаны в то самое женское бюро.
Тайна старинного ларца
Великая княгиня Елизавета Алексеевна.
Худ. Виже-Лебрен
Часть переписки была передана императрицей Елизаветой сразу после смерти Алексея Охотникова его брату. Другие же бумаги были ею так надежно запрятаны в женское бюро, что «всплыли» на свет лишь спустя почти два столетия.
Ночью 3 мая 1826 года российская императрица, супруга императора Александра I скончалась. Выполняя ее последнюю волю, фрейлина Тиссен немедленно отправилась в столицу. У Московской заставы ее встретил флигель-адъютант, усадил в карету и привез в Зимний дворец, где в кабинете ожидали государь Николай Павлович и его мать - вдовствующая императрица Мария Федоровна. Она взяла у Тиссен ларец, открыла его золотым ключом, висевшим на цепочке у нее на шее, и достала пачку писем.
Просматривая бумаги, Мария Федоровна передавала их Николаю Павловичу, а тот бросал все в огонь растопленного камина. Когда ларец опустел, его вернули Тиссен и разрешили оставить на память.
Тайна, связанная с загадочным ларцом из черного дерева, открылась много лет спустя…
Уникальная находка
Как-то раз на один из европейских аукционов было выставлено на продажу женское бюро XVIII века.
Говорили, что оно принадлежало матери последнего российского царя Марии Федоровне… Впрочем, сей предмет антиквариата никакой особенной ценности собой не представлял, но именно его новые владельцы и призваны были приоткрыть одну из тайн дома Романовых периода царствования Александра I. Решив подреставрировать свое приобретение, хозяева отдали его в мастерскую, где и увидели свет искусно спрятанные в тайниках бюро дневники, письма и личные документы императрицы Елизаветы Алексеевны, супруги Александра I. Вот тут-то и выплыли наружу тайные любовные связи…
Как и многие архивные находки, письма, лежавшие на довольно видном месте, были не замечены по одной простой причине - это были невзрачного вида маленькие листки, исписанные чрезвычайно мелким, бисерным почерком на французском языке. Если бросить на них беглый взгляд, не вчитываясь, может показаться, что это банальный дамский дневник с записями о том, что она была сегодня на прогулке, потом вечером - на балу… И только, если вчитаться и потратить много времени на буквальную расшифровку этих бисерных каракулек, можно понять, что записи эти непростые: в них она фиксирует все свои встречи с офицером Алексеем Охотниковым. Более того, она их еще и зашифровывала на всякий случай, заменив имена персонажей прозвищами.
«Среда, 11 февраля, предчувствие, что он будет в карауле, и в самом деле, бесполезная прогулка. Бал у Императрицы, плохо видела, идя ужинать, но украдкой посмотрела, возвращаясь. Любезный Vosdu, ручаюсь, что он сделал это нарочно».
«Четверг, 12, хотя и только что сменившись с караула, прогуливался пешком по набережной с другом, я - в санях; входя в театр, не видела и заметила только выходя, в тени на крыльце, и все же два взгляда».
Это писала в 1803 году Елизавета Алексеевна, супруга Александра I. Ее тайный амурный дневник был недавно прочитан двумя московскими историками Ольгой Эдельман и Екатериной Ляминой
Нелюбимая жена
В 1779 году в семье немецкого маркграфа Баден-Дурлахского Карла Людвига и его жены Амелии, урожденной принцессы Гессен-Дармштадской, родилась дочь, названная Луизой-Марией-Августой. Позднее, когда ее просватали за великого князя Александра Павловича, будущего императора России, она при переходе в православие получила имя Елизавета Алексеевна.
В конце октября 1792 года юная принцесса впервые появилась в столице Российской империи Санкт-Петербурге и быстро сумела очаровать всех своей красотой, грацией и обхождением.
Пожилая императрица Екатерина II, ее вздорный сын Павел и его жена Мария Федоровна просто не чаяли души в молоденькой прелестнице, осыпая ее милостями, подарками и ласками. Невесте в ту пору не было и 14, а жениху исполнилось 16 лет… Юная Луиза была хороша собой, умна и очень хотела понравиться будущему мужу. Однако союз любящих сердец не состоялся. Александр относился к своей супруге с такой холодностью и пренебрежением, что это замечали не только родственники, но и слуги.
Первым предпринял попытку завоевать расположение молодой великой княжны Елизаветы фаворит престарелой Екатерины II граф Платон Зубов - мужчина в самом расцвете лет. Он не сомневался в успехе и волочился за принцессой открыто, нахально добиваясь близости. Дошло до того, что императрице пришлось устроить ему скандал и прямо запретить преследовать невестку! Вынужденно Зубов отступился: спорить с Екатериной никто не решался.
Другая интрига была фактически спровоцирована самим Александром, желавшим иметь определенную свободу от жены во всех отношениях. В то время в Санкт-Петербурге находились в качестве знатных заложников после раздела Польши молодые князья Адам и Константин Чарторыйские - они могли стать знаменем антирусской оппозиции и претендовать на польскую корону. Адам стал одним из близких приятелей Александра и, часто бывая в его доме, не устоял перед чарами прелестной Елизаветы. Она, знавшая от мужа только равнодушие и унижение, хотела любить и быть любимой! Впрочем, при дворе что-либо долго скрывать было невозможно. И, хотя любовникам удавалось какое-то время хранить в тайне свои отношения, их связь открылась, и Адам Чарторыйский был выслан на родину, в Польшу, так и не увидев новорожденную дочь.
Кавалергарда век недолог…
В Европе происходили грандиозные события - Наполеон вел победоносные войны, и хитрые австрийцы сумели втянуть Александра I в борьбу с корсиканским баловнем военного счастья. Император покинул Санкт-Петербург и выехал в действующую армию. Столица практически опустела. Елизавета Алексеевна осталась одна и жутко страдала - ее дочь Александра умерла четыре года назад, а муж, всегда обожавший женское общество, презрев все законы и даже принятые в светском обществе правила приличия, открыто флиртовал с Марией Антоновной Нарышкиной. И вот в один из таких хмурых дней фрейлина княжна Голицына неожиданно представила императрице прибывшего из действующей армии офицера.
- Это штаб-ротмистр Алексей Охотников!
Царица подняла глаза, встретилась взглядом с красивым кавалергардом, и всю ее в тот же миг словно пронзило током!
Буквально в считанные дни роман между Елизаветой Алексеевной и кавалергардским штаб-ротмистром Алексеем Яковлевичем Охотниковым стал не просто бурным, а буквально превратился в сумасшедшую, необузданную страсть: императрица словно брала реванш за все прошлые годы, с головой окунувшись в темный омут запретной любви.
Дворцовым пересудам вопреки
Пылкий любовник постоянно горел нетерпением в ожидании новой встречи, не находя себе места без предмета своей страсти. Естественно, Охотников, не принадлежавший к титулованному дворянству и великосветскому придворному обществу, не мог запросто появляться во дворце, да если бы и мог, это неизбежно вызвало бы подозрения и слухи. Любовники, как могли, всячески скрывали свою связь.
«Вторник, 14. Плохая погода. Вопреки ожиданиям на проспекте с другом, не знаю зачем, я напустила на себя безразлично-беззаботный вид».
Как же проходили их свидания? Штаб-ротмистр дожидался темноты, низко надвигал на глаза шляпу, закутывался в темный плащ и отправлялся к Каменноостровскому дворцу - там призывно светилось окно Елизаветы. Сбросив плащ на руки верного слуги, Охотников, как заправский скалолаз, рискуя сломать шею и разбиться насмерть, карабкался по стене наверх и влезал в окно покоев императрицы. Наградой ему была полная безумных и жарких ласк ночь. Утром кавалергард таким же образом проделывал обратный путь. Нетрудно догадаться, что уходить ему приходилось еще затемно.
В начале 1806 года, при очередном тайном свидании, Елизавета Алексеевна, немного смущаясь, сообщила Охотникову:
- Кажется, я беременна. И отец ребенка вы, мой друг!
Алексей Яковлевич упал перед ней на колени и, как безумный, стал целовать ее ноги. Ему было всего двадцать пять лет, и он боготворил Елизавету, не мысля себе жизни без нее.
Нет повести печальнее на свете
4 октября 1806 года в придворном театре давали спектакль в честь императрицы, и на него был приглашен Охотников. Он пришел вместе со своим другом и сослуживцем, поверенным в некоторые его тайны. Представление, как всегда, прошло блестяще. После него, уже на улице, Охотникова и его приятеля неожиданно окружили несколько человек. Видимо, сразу поняв, что может произойти, он схватился за оружие и крикнул приятелю:
- Бей их! Бей!
Но в тот момент, когда кавалергард уже обнажил клинок, один из наемных убийц ловко ударил его кинжалом в бок, и все тут же кинулись врассыпную. Охотников упал на руки друга.
Дома он лишился сознания, и почти тут же приехал личный врач императрицы Стофреген. Он осмотрел раненого и нашел, что все, милостью Божией, может закончиться благополучно. Главное, Алексей Яковлевич должен выполнять его предписания и иметь покой. Рану обработали, приятель отправился к себе, а Стофреген, по распоряжению императрицы, остался на ночь рядом с Алексеем Яковлевичем.
Вскоре у раненого начался жар, течение болезни обострилось, и вскоре Стофреген вынужден был сообщить императрице, что ее возлюбленный умирает. И тогда Елизавета Алексеевна решилась на отчаянно смелый шаг, не думая о грядущих последствиях: она тайно посетила умирающего любовника.
Охотников принял императрицу холодным январским вечером 1807 года полулежа, в полной парадной гвардейской форме. Их свидание было последним и длилось более часа. Через несколько дней Алексея Яковлевича не стало.
Память сердца
Однако на этом история любви императрицы не заканчивается. Елизавета на свои деньги сооружает великолепный памятник возлюбленному в Некрополе Александро-Невской лавры: скала, сложенная из темного камня, на которой возвышается дуб, сломанный пополам молнией. А под дубом - окутанная покрывалом скорбная фигура молодой женщины, облокотившейся на погребальную урну. Дуб, фигура женщины и урна выточены из белого мрамора. У подножия скалы - беломраморная доска с надписью: «Здесь погребено тело Кавалергардского полку штабс-ротмистра Алексея Яковлевича Охотникова, скончавшегося января 30 дня 1807 года на 26 году от своего рождения». Елизавета до конца своих дней продолжала любить Алексея и время от времени тайно посещала его могилу. По странному стечению обстоятельств, она даже умерла в родовом гнезде Охотниковых в городе Белове в 1826 году, куда ее привели, вероятно, воспоминания.
«…Что касается меня, я могу сказать совершенно искренно: для меня, отныне, не существует ничто. Для меня все безразлично, я ничего не жду, я ничего не желаю, я не знаю, что я буду делать, куда я поеду, я знаю одно, что я не вернусь в Петербург: для меня это немыслимо!»
В одной из шкатулок Елизаветы, с которой она никогда не расставалась, в секретном отделении был найден пакет с письмами к ней Охотникова, полными любви, где он даже называет ее своей женой, его портретом, а также милые детские вещички, напоминавшие, вероятно, Елизавете о смерти второй дочери. После похорон императрицы на «семейном совете» было решено сжечь найденные в вещах Елизаветы документы, компрометирующие царскую семью. Однако «сор из избы» был все-таки вынесен. Как оказалось, часть переписки вместе с реликвиями тайной любви была передана Елизаветой сразу после смерти Алексея Охотникова его брату. Другие же бумаги были ею самой так надежно запрятаны в то самое женское бюро.
Тайна старинного ларца