Вкусовщина.
Из аудиокниг мои любимые мп-тришки для бега - лекции Быкова по литературе. Каждая тянет аккурат на десять километров в приятном темпе и на час наркотика для души. Запишешь, бывает, и в этот же день глотаешь свеженькую на бегу, почти не жуя, с вожделением. Кто, как не этот напористый сангвиник, не терпящий возражений, лучше всех убедит тебя, что ты - современный интеллектуал, корнями в золотой классике, кроссовками твёрдо на земле, гловой в эмпиреях. Останется он в веках как лектор, говорю вам.
Что до прозы его и стихов, то, наверно, я завистлив, но мне постоянно мешает его вундеркиндство: лирика остроумная и лёгкая, не в бровь, а в глаз, романы продуманные и стройные как Эйфелева башня. И всё как будто не ИЗ себя, а ИЗВНЕ, как о чём-то осмысленном, но не выстраданном; не рождённом, но умело выточенном на хорошем станке. А я люблю с болезнью, с синими жилками, хроменькое и обиженное как хармсова кошка с пораненной лапой. И каждый раз злюсь, когда, например, Толстого начинают восхвалять за удивительную архитектурную симметрию его романов. Удивительная архитектурная симметрия есть и у трансформаторной будки, а Толстой - несчастный мизантроп, который, как и все, не видит выхода, но умеет рассказать об этом с болью и прекрасным лаконизмом слога, в отличие от. А ещё он открыл бытовую речь персонажей. Она настоящая, натуральная, даже когда они размышляют о всяких абстракциях. У любого Тургенева с Достоевским всё может быть гениально, но вот разговаривают люди книжным, паркезиновым языком.
Так, куда это я, чего это я? Я же хотел просто похвалить аудиолекции Быкова.
Что до прозы его и стихов, то, наверно, я завистлив, но мне постоянно мешает его вундеркиндство: лирика остроумная и лёгкая, не в бровь, а в глаз, романы продуманные и стройные как Эйфелева башня. И всё как будто не ИЗ себя, а ИЗВНЕ, как о чём-то осмысленном, но не выстраданном; не рождённом, но умело выточенном на хорошем станке. А я люблю с болезнью, с синими жилками, хроменькое и обиженное как хармсова кошка с пораненной лапой. И каждый раз злюсь, когда, например, Толстого начинают восхвалять за удивительную архитектурную симметрию его романов. Удивительная архитектурная симметрия есть и у трансформаторной будки, а Толстой - несчастный мизантроп, который, как и все, не видит выхода, но умеет рассказать об этом с болью и прекрасным лаконизмом слога, в отличие от. А ещё он открыл бытовую речь персонажей. Она настоящая, натуральная, даже когда они размышляют о всяких абстракциях. У любого Тургенева с Достоевским всё может быть гениально, но вот разговаривают люди книжным, паркезиновым языком.
Так, куда это я, чего это я? Я же хотел просто похвалить аудиолекции Быкова.
