КАК Я ПОЗНАКОМИЛСЯ С ЯПОНСКОЙ ПОЛИЦИЕЙ
Оригинал взят у moryakukrainy в КАК Я ПОЗНАКОМИЛСЯ С ЯПОНСКОЙ ПОЛИЦИЕЙ
В огромном потоке автомобилей, которые мчатся сегодня по улицам Одессы, редко можно увидеть старенькую «японку» с правым рулем и вынесенными на капот зеркалами заднего вида. Но лет двадцать назад такие «японки» - «тойоты», «мазды», «ниссаны», «сузуки» - наравне с отечественными «жигулями» были у одесситов основным видом транспорта.
Начатая Горбачевым «перестройка» дала советским людям много свобод, немыслимых в СССР до него. Морякам, например, разрешили брать в заграничные рейсы жен, о чем в прежние времена нельзя было даже подумать. А главное - разрешили беспошлинно ввозить в Советский Союз купленные за границей автомобили.
На новые модели денег у моряков не хватало. Привозили старые, поддержанные, которые покупали в Германии, Бельгии, Голландии и в других европейских странах.
Но основной поток таких автомобилей шел из Японии. Суда Черноморского пароходства регулярно ходили в эту страну, доставляя туда хлопок и марганцевую руду. А оттуда привозили в Союз текстиль, строительную технику и трубы большого диаметра для газопровода, который тянется сегодня из России по Украине в страны Западной Европы.
В Японии поддержанные автомобили стоили очень дешево: 200-300 долларов. Купить их мог любой матрос. И, несмотря на возраст, все японские автомашины были в хорошем состоянии.
Пароходство в те годы охватила настоящая «автомобильная лихорадка». Когда какое-нибудь судно шло на Японию в состав экипажа включались дублеры. Этими дублерами были работники отдела кадров, диспетчеры, инженеры различных служб и даже пожарные инспекторы.
А когда судно возвращалось в Одессу или в Ильичевск японские автомобили стояли на крышках трюмов, на шлюпочной палубе, на баке и на корме.
Мне тогда с Японией не везло. «Аркадий Гайдар», на котором я работал стармехом, стоял на индийской линии. Мы возили в Индию оборудование для строящегося там Советским Союзом металлургического комбината, а в обратный рейс брали в индийских портах джут или чай.
Но однажды и для нас настал «момент истины», как назвал этот день капитан, Виктор Алексеевич Бовжученко. Не знаю, какие пороги начальственных кабинетов он оббивал, но после выгрузки в Ильичевске индийского чая к нашему борту стали подвозить хлопок. А это означало - Япония!
Пока шла погрузка стали прибывать к нам дублеры. Дублер капитана, дублер старшего помощника, старшего механика, второго и третьего механиков.
Дублера капитана поселили в лоцманской каюте, дублеров старпома и стармеха в лазарете, а дублеров механиков в судовой библиотеке, где они спали на надувных матрацах.
В день отхода в моей каюте появилась полная, модно одетая дама. Извинившись, что отрывает меня от дел и присев на предложенный мной стул, она сказала, что ее сын назначен к нам мотористом. Назвав его фамилию, она стала просить, чтобы ее мальчика никто не обижал. Она слышала, что моряки любят издеваться над новичками.
Я успокоил ее, сказав, что у нас хороший экипаж и ее сына никто обижать не станет.
Уже уходя, она протянула мне бумажку с номером телефона:
- Пусть мне позвонит ваша жена. Я заведую продуктовым магазином и обеспечу ее любым дефицитом!
Продовольственные магазины были тогда пусты. За любым продуктом, который, как говорили в Одессе, «выбрасывали в продажу», приходилось выстаивать в длинных очередях. Но, не знаю почему, я не принял предложенный этой дамой телефон и, отведя ее руку, повторил: «Не беспокойтесь, никто вашего сына обижать не будет».
Сын ее оказался ленивым и недисциплинированным парнем. На вахту опаздывал, без спроса вахтенного механика мог уйти из машинного отделения покурить и, усевшись с сигаретой на корме, мог подолгу наблюдать за полетом чаек, забывая, что нужно вернуться в машинное отделение и достоять вахту.
Я несколько раз вызывал его и объяснил, что в море так себя не ведут. Но, слушая мои наставления, он смотрел на меня такими насмешливыми глазами, что я понимал: перевоспитывать этого избалованного «мальчика» бесполезно. Выход был один: терпеть его до конца рейса. А там - вернуть маме…
По выходу из Одессы мы знали - идем в несколько японских портов - Иокогаму, Кобе и Осаку. Но на подходе к Японии, радист принес капитану радиограмму от грузополучателя: «Хлопок выгружать на Окинаве, в порту Наха».
И тут заволновались наши дублеры. Хотя 2 сентября 1945-го, после разгрома советскими войсками Квантунской армии и двух атомных бомбардировок американцами японских городов Хиросимы и Нагасаки, в Токийском заливе на американском флагманском линкоре «Миссури», в присутствии представителей советского и американского военного командования, был подписан японцами акт капитуляции и война для них закончилась, американцы, оккупировав в том же году японский остров Окинаву, устроили там свою военно - морскую базу, которая находится на Окинаве много лет.
В «Международной панораме», популярной в советские времена телепрограмме, журналисты-международники часто говорили, что хозяева на Окинаве американцы и местное население проводит демонстрации с требованиями освободить остров от американского присутствия. А раз американцы там хозяева, говорили наши дублеры, и у них там военно-морская база, на берег нас не пустят!
И действительно, подходя к Нахе, мы увидели стоящий на рейде американский авианосец. На его огромной палубе серебрились на солнце десятки самолетов. Некоторые из них с оглушающим ревом срывались с места и взлетали, уносясь в синеву неба. А за авианосцем виднелось еще несколько военных кораблей.
Но с приходом в Наху волнения наших дублеров оказались напрасны. Как только закончилась швартовка и матросы спустили трап, на причале остановилась небольшая «тойота». Из нее вышел японец. Быстро поднявшись к нам на борт, он прошел к капитану. Это был представитель японских властей. Побыв недолго у капитана, оформив наш приход, он спустился на причал, сел в машину и уехал. Выход на берег был свободен!
Уже к вечеру того дня на причале возле «Аркадия Гайдара» стояло несколько поддержанных «тойот» и микроавтобус фирмы «Сузуки». Возле машин суетились их счастливые владельцы, наши дублеры.
Теперь их волновал новый вопрос. Как поднять машины на борт. Успокоил их капитан, сказав, что договориться со стивидором и портальный кран, который будет нас выгружать, по окончании выгрузки поднимет машины на борт.
Я не торопился с покупкой машины. Капитан сказал мне, что выгрузка продлится дней десять и посоветовал: «Город большой, нужно походить по местам, куда японцы пригоняют на продажу свои поддержанные машины, присмотреться, приценится, и тогда покупать».
Помполита у нас уже не было. Рейс, о котором я рассказываю, проходил в октябре 1991-го года. А после августовского путча в Москве того же года, когда была упразднена Компартия Советского Союза, помполитов списали и в заграничных портах мы увольнялись на берег не группами, как это было при них, а по одному.
В город я отправился на следующий день по приходу на Окинаву.
В Японии я бывал и до «автомобильной лихорадки», и Наху увидел такой, какими видел и другие японские города. Они ни чем не отличаются друг от друга. На окраинах - небольшие домишки, которые украшают усаженные цветами миниатюрные палисадники. В деловых кварталах - высокие здания. В центре - длинные торговые ряды. А стоит только выйти за ворота порта, как на каждом шагу попадаются небольшие ресторанчики, у входа в которые раскачиваются на ветру и мелодично позванивают разукрашенные
иероглифами японские фонарики. А в витринах этих ресторанчиков выставлены муляжи блюд, такие аппетитные, что глядя на них сразу хочется есть!
Походив по городу, я увидел стоянку поддержанных машин. В небольшом помещении похожем на будку сторожа сидел пожилой японец и читал газету. А среди машин, громко переговариваясь, ходили двое покупателей. Это были болгарские моряки, такие же охотники до поддержанных японских машин, как и мы.
На лобовом стекле каждой машины крупными цифрами были написаны цены. Самая дорогая «тойота», типа нашей «Волги», стоила 500 долларов. Собираясь в город, я взял с собой всего 50, так что купить в этот день машину все равно не мог, и со спокойной душой пошел обедать в первый попавшийся ресторанчик.
В порт вернулся к вечеру. Подходя к «Аркадию Гайдару», я увидел стоявшую у трапа полицейскую машину. Возле машины двое полицейских разговаривали с нашим капитаном.
Когда я подошел и поздоровался, капитан, показав на меня, сказал по-английски полицейским:
- Вот стармех.
Полицейские заулыбались, а один из них, распахнув заднюю дверцу машины, пригласил нас садиться.
- Что случилось? - спросил я капитана.
Он пожал плечами:
- Приедем в полицию, узнаем.
Сев в машину, я со страхом подумал, что, несмотря на строжайший запрет и опломбированные забортные клапаны, вахтенный механик снял, наверно, пломбы и откатал за борт из льял машинного отделения грязную воду. А это - огромный штраф!
Словно угадав мои мысли, капитан сказал:
- За бортом у нас чисто. Скорей всего кто-то из мотористов задержан в городе. Поэтому полицейские ждали вас, стармеха. А за что задержали, скоро узнаем.
Когда мы приехали в полицию, японцы провели нас в кабинет с зарешеченными окнами. В кабинете сидел седой японец и что-то быстро писал. При виде нас, он встал, поздоровался и показал на стоявшие у стены стулья.
Мы сели, и через несколько минут в кабинет ввели в наручниках моториста, мама которого так беспокоилась, чтобы никто его не обижал. Вид у него был такой жалкий, что я его не сразу узнал. Вместе с ним в кабинет вошел переводчик. И тут все выяснилось.
Оказалось, перед уходом в рейс мама снабдила этого наглеца десятью банками черной икры. Зная, что в Японии черная икра дорогая, мама была уверена, что за деньги, которые сын выручит от продажи икры, он купит машину.
В японских портах проходных нет. При выходе из порта никто никого не досматривает, и он, положив свой товар в сумку, спокойно вышел в город. Зайдя в продовольственный магазин, узнав сколько стоит черная икра и поняв, что за проданный товар можно купить не одну, а две поддержанных машины, он пошел искать свою «японку».
Долго искать не пришлось. Поддержанные «тойоты», «мицубиси» и «мазды» продавались неподалеку. Выбрав одну из них, он зашел в помещение, где сидел хозяин стоянки, выложил перед ним банки с икрой и показал на приглянувшуюся ему машину. Японец сразу не понял, что от него хотят. А когда понял, позвонил в полицию. Так парень оказался в полицейском участке.
Седой японец, в кабинете которого мы сидели, и куда ввели в наручниках нашего моториста, был начальником полиции. Он сказал, что поступок члена нашего экипажа является контрабандой и за это ему полагается тюремный срок. Но, учитывая его молодость и то, что сделал он это, не по злому умыслу, начальник полиции отпустил его, с условием, что пока «Аркадий Гайдар» будет находиться в Нахе или пойдет в другой японский порт, выход на берег для нашего моториста запрещен!
После этих слов, начальник полиции попросил капитана и меня подписать соответствующую бумагу и приказал, стоявшим у дверей полицейским снять с задержанного наручники. На прощание начальник полиции пожал нам руки и пожелал счастливого плавания. Нас полицейские отвезли на судно.
Так закончилась для незадачливого коммерсанта «автомобильная лихорадка». По возвращению в Одессу он был списан с судна и уволен из пароходства, которое вскоре и само перестало работать…
Аркадий Хасин,
«МОРЯК УКРАИНЫ», № 2 от 20.01.2016-го
В огромном потоке автомобилей, которые мчатся сегодня по улицам Одессы, редко можно увидеть старенькую «японку» с правым рулем и вынесенными на капот зеркалами заднего вида. Но лет двадцать назад такие «японки» - «тойоты», «мазды», «ниссаны», «сузуки» - наравне с отечественными «жигулями» были у одесситов основным видом транспорта.
Начатая Горбачевым «перестройка» дала советским людям много свобод, немыслимых в СССР до него. Морякам, например, разрешили брать в заграничные рейсы жен, о чем в прежние времена нельзя было даже подумать. А главное - разрешили беспошлинно ввозить в Советский Союз купленные за границей автомобили.
На новые модели денег у моряков не хватало. Привозили старые, поддержанные, которые покупали в Германии, Бельгии, Голландии и в других европейских странах.
Но основной поток таких автомобилей шел из Японии. Суда Черноморского пароходства регулярно ходили в эту страну, доставляя туда хлопок и марганцевую руду. А оттуда привозили в Союз текстиль, строительную технику и трубы большого диаметра для газопровода, который тянется сегодня из России по Украине в страны Западной Европы.
В Японии поддержанные автомобили стоили очень дешево: 200-300 долларов. Купить их мог любой матрос. И, несмотря на возраст, все японские автомашины были в хорошем состоянии.
Пароходство в те годы охватила настоящая «автомобильная лихорадка». Когда какое-нибудь судно шло на Японию в состав экипажа включались дублеры. Этими дублерами были работники отдела кадров, диспетчеры, инженеры различных служб и даже пожарные инспекторы.
А когда судно возвращалось в Одессу или в Ильичевск японские автомобили стояли на крышках трюмов, на шлюпочной палубе, на баке и на корме.
Мне тогда с Японией не везло. «Аркадий Гайдар», на котором я работал стармехом, стоял на индийской линии. Мы возили в Индию оборудование для строящегося там Советским Союзом металлургического комбината, а в обратный рейс брали в индийских портах джут или чай.
Но однажды и для нас настал «момент истины», как назвал этот день капитан, Виктор Алексеевич Бовжученко. Не знаю, какие пороги начальственных кабинетов он оббивал, но после выгрузки в Ильичевске индийского чая к нашему борту стали подвозить хлопок. А это означало - Япония!
Пока шла погрузка стали прибывать к нам дублеры. Дублер капитана, дублер старшего помощника, старшего механика, второго и третьего механиков.
Дублера капитана поселили в лоцманской каюте, дублеров старпома и стармеха в лазарете, а дублеров механиков в судовой библиотеке, где они спали на надувных матрацах.
В день отхода в моей каюте появилась полная, модно одетая дама. Извинившись, что отрывает меня от дел и присев на предложенный мной стул, она сказала, что ее сын назначен к нам мотористом. Назвав его фамилию, она стала просить, чтобы ее мальчика никто не обижал. Она слышала, что моряки любят издеваться над новичками.
Я успокоил ее, сказав, что у нас хороший экипаж и ее сына никто обижать не станет.
Уже уходя, она протянула мне бумажку с номером телефона:
- Пусть мне позвонит ваша жена. Я заведую продуктовым магазином и обеспечу ее любым дефицитом!
Продовольственные магазины были тогда пусты. За любым продуктом, который, как говорили в Одессе, «выбрасывали в продажу», приходилось выстаивать в длинных очередях. Но, не знаю почему, я не принял предложенный этой дамой телефон и, отведя ее руку, повторил: «Не беспокойтесь, никто вашего сына обижать не будет».
Сын ее оказался ленивым и недисциплинированным парнем. На вахту опаздывал, без спроса вахтенного механика мог уйти из машинного отделения покурить и, усевшись с сигаретой на корме, мог подолгу наблюдать за полетом чаек, забывая, что нужно вернуться в машинное отделение и достоять вахту.
Я несколько раз вызывал его и объяснил, что в море так себя не ведут. Но, слушая мои наставления, он смотрел на меня такими насмешливыми глазами, что я понимал: перевоспитывать этого избалованного «мальчика» бесполезно. Выход был один: терпеть его до конца рейса. А там - вернуть маме…
По выходу из Одессы мы знали - идем в несколько японских портов - Иокогаму, Кобе и Осаку. Но на подходе к Японии, радист принес капитану радиограмму от грузополучателя: «Хлопок выгружать на Окинаве, в порту Наха».
И тут заволновались наши дублеры. Хотя 2 сентября 1945-го, после разгрома советскими войсками Квантунской армии и двух атомных бомбардировок американцами японских городов Хиросимы и Нагасаки, в Токийском заливе на американском флагманском линкоре «Миссури», в присутствии представителей советского и американского военного командования, был подписан японцами акт капитуляции и война для них закончилась, американцы, оккупировав в том же году японский остров Окинаву, устроили там свою военно - морскую базу, которая находится на Окинаве много лет.
В «Международной панораме», популярной в советские времена телепрограмме, журналисты-международники часто говорили, что хозяева на Окинаве американцы и местное население проводит демонстрации с требованиями освободить остров от американского присутствия. А раз американцы там хозяева, говорили наши дублеры, и у них там военно-морская база, на берег нас не пустят!
И действительно, подходя к Нахе, мы увидели стоящий на рейде американский авианосец. На его огромной палубе серебрились на солнце десятки самолетов. Некоторые из них с оглушающим ревом срывались с места и взлетали, уносясь в синеву неба. А за авианосцем виднелось еще несколько военных кораблей.
Но с приходом в Наху волнения наших дублеров оказались напрасны. Как только закончилась швартовка и матросы спустили трап, на причале остановилась небольшая «тойота». Из нее вышел японец. Быстро поднявшись к нам на борт, он прошел к капитану. Это был представитель японских властей. Побыв недолго у капитана, оформив наш приход, он спустился на причал, сел в машину и уехал. Выход на берег был свободен!
Уже к вечеру того дня на причале возле «Аркадия Гайдара» стояло несколько поддержанных «тойот» и микроавтобус фирмы «Сузуки». Возле машин суетились их счастливые владельцы, наши дублеры.
Теперь их волновал новый вопрос. Как поднять машины на борт. Успокоил их капитан, сказав, что договориться со стивидором и портальный кран, который будет нас выгружать, по окончании выгрузки поднимет машины на борт.
Я не торопился с покупкой машины. Капитан сказал мне, что выгрузка продлится дней десять и посоветовал: «Город большой, нужно походить по местам, куда японцы пригоняют на продажу свои поддержанные машины, присмотреться, приценится, и тогда покупать».
Помполита у нас уже не было. Рейс, о котором я рассказываю, проходил в октябре 1991-го года. А после августовского путча в Москве того же года, когда была упразднена Компартия Советского Союза, помполитов списали и в заграничных портах мы увольнялись на берег не группами, как это было при них, а по одному.
В город я отправился на следующий день по приходу на Окинаву.
В Японии я бывал и до «автомобильной лихорадки», и Наху увидел такой, какими видел и другие японские города. Они ни чем не отличаются друг от друга. На окраинах - небольшие домишки, которые украшают усаженные цветами миниатюрные палисадники. В деловых кварталах - высокие здания. В центре - длинные торговые ряды. А стоит только выйти за ворота порта, как на каждом шагу попадаются небольшие ресторанчики, у входа в которые раскачиваются на ветру и мелодично позванивают разукрашенные
иероглифами японские фонарики. А в витринах этих ресторанчиков выставлены муляжи блюд, такие аппетитные, что глядя на них сразу хочется есть!
Походив по городу, я увидел стоянку поддержанных машин. В небольшом помещении похожем на будку сторожа сидел пожилой японец и читал газету. А среди машин, громко переговариваясь, ходили двое покупателей. Это были болгарские моряки, такие же охотники до поддержанных японских машин, как и мы.
На лобовом стекле каждой машины крупными цифрами были написаны цены. Самая дорогая «тойота», типа нашей «Волги», стоила 500 долларов. Собираясь в город, я взял с собой всего 50, так что купить в этот день машину все равно не мог, и со спокойной душой пошел обедать в первый попавшийся ресторанчик.
В порт вернулся к вечеру. Подходя к «Аркадию Гайдару», я увидел стоявшую у трапа полицейскую машину. Возле машины двое полицейских разговаривали с нашим капитаном.
Когда я подошел и поздоровался, капитан, показав на меня, сказал по-английски полицейским:
- Вот стармех.
Полицейские заулыбались, а один из них, распахнув заднюю дверцу машины, пригласил нас садиться.
- Что случилось? - спросил я капитана.
Он пожал плечами:
- Приедем в полицию, узнаем.
Сев в машину, я со страхом подумал, что, несмотря на строжайший запрет и опломбированные забортные клапаны, вахтенный механик снял, наверно, пломбы и откатал за борт из льял машинного отделения грязную воду. А это - огромный штраф!
Словно угадав мои мысли, капитан сказал:
- За бортом у нас чисто. Скорей всего кто-то из мотористов задержан в городе. Поэтому полицейские ждали вас, стармеха. А за что задержали, скоро узнаем.
Когда мы приехали в полицию, японцы провели нас в кабинет с зарешеченными окнами. В кабинете сидел седой японец и что-то быстро писал. При виде нас, он встал, поздоровался и показал на стоявшие у стены стулья.
Мы сели, и через несколько минут в кабинет ввели в наручниках моториста, мама которого так беспокоилась, чтобы никто его не обижал. Вид у него был такой жалкий, что я его не сразу узнал. Вместе с ним в кабинет вошел переводчик. И тут все выяснилось.
Оказалось, перед уходом в рейс мама снабдила этого наглеца десятью банками черной икры. Зная, что в Японии черная икра дорогая, мама была уверена, что за деньги, которые сын выручит от продажи икры, он купит машину.
В японских портах проходных нет. При выходе из порта никто никого не досматривает, и он, положив свой товар в сумку, спокойно вышел в город. Зайдя в продовольственный магазин, узнав сколько стоит черная икра и поняв, что за проданный товар можно купить не одну, а две поддержанных машины, он пошел искать свою «японку».
Долго искать не пришлось. Поддержанные «тойоты», «мицубиси» и «мазды» продавались неподалеку. Выбрав одну из них, он зашел в помещение, где сидел хозяин стоянки, выложил перед ним банки с икрой и показал на приглянувшуюся ему машину. Японец сразу не понял, что от него хотят. А когда понял, позвонил в полицию. Так парень оказался в полицейском участке.
Седой японец, в кабинете которого мы сидели, и куда ввели в наручниках нашего моториста, был начальником полиции. Он сказал, что поступок члена нашего экипажа является контрабандой и за это ему полагается тюремный срок. Но, учитывая его молодость и то, что сделал он это, не по злому умыслу, начальник полиции отпустил его, с условием, что пока «Аркадий Гайдар» будет находиться в Нахе или пойдет в другой японский порт, выход на берег для нашего моториста запрещен!
После этих слов, начальник полиции попросил капитана и меня подписать соответствующую бумагу и приказал, стоявшим у дверей полицейским снять с задержанного наручники. На прощание начальник полиции пожал нам руки и пожелал счастливого плавания. Нас полицейские отвезли на судно.
Так закончилась для незадачливого коммерсанта «автомобильная лихорадка». По возвращению в Одессу он был списан с судна и уволен из пароходства, которое вскоре и само перестало работать…
Аркадий Хасин,
«МОРЯК УКРАИНЫ», № 2 от 20.01.2016-го