Барбаросса
Thorvald Steen Kamelskyer, 2004 Турвалд Стин, новелла "Верблюжьи облака", перевод Л. Горлиной, МИК, 2005
стр. 114
В конце октября 1189 года к Саладину в дамасскую крепость прискакал гонец. Не слезая с коня он крикнул, что время не терпит и что он привёз страшную новость. Гонец не преувеличивал. Король Фридрих Барбаросса направлялся в Сирию через Константинополь. Его войско насчитывало не то двести, не то двести шестьдесят тысяч человек, лазутчики доносили разные цифры. В тот день Саладин по обыкновению беседовал с Бахаеддином. Гонец вбежал к ним в покои. Он не мог произнести ни слова и с трудом глотал воздух. В самых страшных снах Саладин не мог себе представить, что потеря Иерусалима приведёт Запад в такую ярость и что там смогут собрать столь огромное войско. Неужели слух о его великодушии к христианам не дошел до этих государств?
...
Оказалось, что лазутчики не преувеличивали численность армии Барбароссы. Обычно они имеют привычку называть слишком низкие цифры, думал он. Отчасти, чтобы успокоить самих себя, отчасти, чтобы их донесения не слишком огорчили властелина. Саладин не мог скрыть сковавший его ужас. Сбросив с себя оцепенение, Саладин крикнул о начале Священной войны. Но тут его ждало новое потрясение. Его приказ был встречен арабами молча, со страхом. В то же время положение в Акре осложнялось. Войска крестоносцев в Тире увеличились в несколько раз, а войско германского императора превосходило численностью все, какие ему когда-либо удавалось собрать. Среди мусульман ходили слухи, что месть крестоносцев будет особо кровавой. И что после того, как Святой город снова окажется в их руках, они непременно завоюют и сирию и Египет.
...
Саладин попробовал сесть поудобнее на каменной скамье. В те дни ему ежедневно докладывали о продвижении императора Фридриха. Положение выглядело безнадёжным. Махмуд и многие полководцы считали, что решающая битва при Тире может заставить императора одуматься. Саладин не соглашался с ними. Если они проиграют сражение а Тир, Иерусалим падёт через несколько недель.
В один из последних дней мая к нему во дворец пришли три человека. Саладин как раз размышлял о том, не следует ли ему отстранить Махмуда, и был очень подавлен. Три армянских христианских священника пришли просить его помощи против императора. Саладин не мог ничем помочь им. Не успел он с ними проститься, как во дворец прискакал уже знакомый ему гонец. Окружённый плотным облаком пыли, он крикнул, что привёз важную новость и должен лично передать её султану. Два стража проводили его в покои Саладина, они покашляли и помахали руками, чтобы привлечь его внимание, но всё было напрасно. Наконец один из них громко позвал его по имени и Саладин поднял голову от письменного стола. Увидев гонца, Саладин вздрогнул. Он сразу узнал гонца и ему стало страшно.
- В это невозможно поверить... - начал гонец.
- Выкладывай, и чем скорее, тем лучше. Хуже уже быть не может.
- Десятого июня император Фридрих Барбаросса подъехал к подножью Таврского хребта. У небольшой речушки Салефы он сошел с коня и скинул с себя одежду и кольчугу. Император захотел искупаться. Совершенно голый он воше в воду.
- Скажи скорее, что случилось! Избавь нас от подробностей!
- И там, посередине реки, где вода едва доставала ему до пояса, император утонул на глазах у нескольких тысяч своих солдат. Сначала они решили, что он просто нырнул, желая охладить голову. Но когда кто-то из стоявших поблизости вытащил его на берег, лицо императора, окаймлённое рыжими волосами и бородой, было совершенно синим. Генералы громко звали императора. Они не могли смириться с тем, что их могучий и сильный император утонул в такой мелкой речушке. К тому же он славился как хороший пловец и превосходил многих силой и ловкостью.
...
Такой чудесный поворот позволил войску Саладина сосредоточиться на защите Акры...
стр. 114
В конце октября 1189 года к Саладину в дамасскую крепость прискакал гонец. Не слезая с коня он крикнул, что время не терпит и что он привёз страшную новость. Гонец не преувеличивал. Король Фридрих Барбаросса направлялся в Сирию через Константинополь. Его войско насчитывало не то двести, не то двести шестьдесят тысяч человек, лазутчики доносили разные цифры. В тот день Саладин по обыкновению беседовал с Бахаеддином. Гонец вбежал к ним в покои. Он не мог произнести ни слова и с трудом глотал воздух. В самых страшных снах Саладин не мог себе представить, что потеря Иерусалима приведёт Запад в такую ярость и что там смогут собрать столь огромное войско. Неужели слух о его великодушии к христианам не дошел до этих государств?
...
Оказалось, что лазутчики не преувеличивали численность армии Барбароссы. Обычно они имеют привычку называть слишком низкие цифры, думал он. Отчасти, чтобы успокоить самих себя, отчасти, чтобы их донесения не слишком огорчили властелина. Саладин не мог скрыть сковавший его ужас. Сбросив с себя оцепенение, Саладин крикнул о начале Священной войны. Но тут его ждало новое потрясение. Его приказ был встречен арабами молча, со страхом. В то же время положение в Акре осложнялось. Войска крестоносцев в Тире увеличились в несколько раз, а войско германского императора превосходило численностью все, какие ему когда-либо удавалось собрать. Среди мусульман ходили слухи, что месть крестоносцев будет особо кровавой. И что после того, как Святой город снова окажется в их руках, они непременно завоюют и сирию и Египет.
...
Саладин попробовал сесть поудобнее на каменной скамье. В те дни ему ежедневно докладывали о продвижении императора Фридриха. Положение выглядело безнадёжным. Махмуд и многие полководцы считали, что решающая битва при Тире может заставить императора одуматься. Саладин не соглашался с ними. Если они проиграют сражение а Тир, Иерусалим падёт через несколько недель.
В один из последних дней мая к нему во дворец пришли три человека. Саладин как раз размышлял о том, не следует ли ему отстранить Махмуда, и был очень подавлен. Три армянских христианских священника пришли просить его помощи против императора. Саладин не мог ничем помочь им. Не успел он с ними проститься, как во дворец прискакал уже знакомый ему гонец. Окружённый плотным облаком пыли, он крикнул, что привёз важную новость и должен лично передать её султану. Два стража проводили его в покои Саладина, они покашляли и помахали руками, чтобы привлечь его внимание, но всё было напрасно. Наконец один из них громко позвал его по имени и Саладин поднял голову от письменного стола. Увидев гонца, Саладин вздрогнул. Он сразу узнал гонца и ему стало страшно.
- В это невозможно поверить... - начал гонец.
- Выкладывай, и чем скорее, тем лучше. Хуже уже быть не может.
- Десятого июня император Фридрих Барбаросса подъехал к подножью Таврского хребта. У небольшой речушки Салефы он сошел с коня и скинул с себя одежду и кольчугу. Император захотел искупаться. Совершенно голый он воше в воду.
- Скажи скорее, что случилось! Избавь нас от подробностей!
- И там, посередине реки, где вода едва доставала ему до пояса, император утонул на глазах у нескольких тысяч своих солдат. Сначала они решили, что он просто нырнул, желая охладить голову. Но когда кто-то из стоявших поблизости вытащил его на берег, лицо императора, окаймлённое рыжими волосами и бородой, было совершенно синим. Генералы громко звали императора. Они не могли смириться с тем, что их могучий и сильный император утонул в такой мелкой речушке. К тому же он славился как хороший пловец и превосходил многих силой и ловкостью.
...
Такой чудесный поворот позволил войску Саладина сосредоточиться на защите Акры...