«Никто». Глава 28. Кризис взросления
1998 год. В конце марта премьер-министром нашей страны становится 35-летний мой земляк - нижегородец Сергей Кириенко. Или «Киндер-сюрприз», как за глаза его тогда называли. Теперь это маститый многоопытный политик с уникальным послужным списком - от премьер-министра до первого заместителя главы администрации президента.
Ещё весной 98-го я впервые попадаю в Мавзолей. В детстве каждая наша поездка в Москву сопровождалась планами посетить Красную площадь и Мавзолея. На площади мы действительно были, о чём свидетельствуют фотографии разных лет. А вот Мавзолей всякий раз оказывался для нас недоступным. То «неприёмные часы», то ремонт вокруг, то слишком длинная очередь. О том, что всё же я там побывал - не жалею. Тело Ленина уберут рано или поздно. Но пока оно там, к нему нужно относиться как к важному артефакту эпохи. Если бы я там так и не побывал, потом наверняка жалел бы.
Тогда же, в начале 98-го, мой лучший друг Саша Царьков эмигрирует с семьёй в Америку. В январе, на чьём-то из наших дней рождения (у него 22 января, у меня - 28-го) он был непривычно тих. А потом пригласил меня к себе домой, чтобы я взял что-то из вещей, которые все наверняка не поместятся в коробки при переезде. Так у меня оказалось собрание сочинений маршала Жукова, книга Эриха Церена «Библейские холмы» и что-то ещё. После чего он уехал из России навсегда.
17 июля в петербургской Петропавловской крепости захоронили останки императора Николая II и его близких, убитых в 1918 году в Екатеринбурге. Многие вспомнят споры о подлинности останков и то беспрецедентное внимание, какое уделялось перезахоронению. В церемонии принимал участие президент Борис Ельцин, ранее занимавший пост первого секретаря свердловского обкома партии и отдававший приказ о сносе дома Ипатьева, где расстреливали царскую семью.
Ну а у нас в семье траур на государственном уровне совпал с семейным - за день до церемонии в Петропавловке умерла моя бабушка, о чём речь пойдёт ниже.
Август - это дефолт и отставка правительства младореформаторов. 36-летнего Сергея Кириенко заменили на многоопытного, 68-летнего Евгения Примакова.
Безусловно, кризис имел место. Но в нашей семье отношение к нему неоднозначное. Чтобы сохранить стремительно обесценивающиеся сбережения в августе 98-го мы купили самую дорогую машину из всех, какие у нас когда-либо были. После «Запорожца» и «Копейки» отец пересел за руль «Волги» ГАЗ-31029. Да и в целом конец 90-х - самое начало «нулевых» ассоциируется у меня с самым большим достатком, какой у нас был. То было время интенсивной работы матери в сфере недвижимости, именно тогда она заработала на машину и ещё одну квартиру. Поэтому не зря говорят, что кризис - это ещё и возможности. Возможности тогда были.
Ещё вспоминаю Дворец спорта в Нижнем Новгороде. Начало сентября 98-го года. Концерт кого-то из рокеров. Вроде бы ДДТ. В зале только что отставленный Кириенко. Друзья шепчутся, что мой брат на лестнице перед входом случайно толкнул в толпе экс-премьера. Вот такие воспоминания…
Тогда же я перешёл из физико-математического класса, где учился два года, в гуманитарный. В первый я попал, по словам мамы, «для общего развития». Но за 20 лет, прошедших с тех пор, физику, математику и особенно геометрию понимать лучше не стал. В гуманитарном же я оказался по собственной инициативе. И сказал маме (читай - родителям): я уже взрослый и буду сам принимать решения. Будут плохие оценки - тогда вы вмешиваетесь, не будут - не вмешиваетесь. Так что все вопросы в школе я решал сам, ну а мама, по-моему, была лишь раз на собраниях в моих 10-11 классах. «А что ходить? Снова будут денег просить…» - её любимая фраза.
Вообще, главный итог этого года для меня - взросление. Я не помню дня, но помню месяц, когда впервые осознал себя взрослым. Это был июнь 98-го, мне было 15 с половиной лет. Мы о чём-то разговаривали с бабушкой и она, посмотрев на меня, вдруг сказала: «А ты стал взрослым»… И я, мысленно посмотрев на себя в зеркало, согласился.
Бабушка умерла через месяц. Я был рядом, когда её, доселе ежедневно жалующаяся на болячки, но никогда не перестававшей что-то делать, ходить и даже бегать, сразил приступ. Помню, как её квартиранты звонили в «Скорую», а я звонил своим родителям. Это был поступок уже не ребёнка.
Бабушки не стало на следующий день, 16 июля. Вокруг неё, ещё живой собрались все родственники, куча людей, часть из которых я даже ни разу не видел. И это был едва ли не единственный день на моей памяти, когда она не жаловалась на здоровье и излучала оптимизм. Она не верила, что уйдёт, грозилась свозить меня наконец в свою деревню Огнёв Майдан, куда так и не свозила за предыдущие 15 лет, говорила, что, когда встанет на ноги, в августе отправится вместе со мной в речной круиз на теплоходе. Но я всё понял. И не хотел просто сидеть и ждать.
Я ушёл из её квартиры и поехал домой. По пути, на улице Должанской, меня окликнула какая-то другая бабушка и единственный раз в жизни попросила влезть в окно квартиры, чтобы открыть захлопнувшуюся дверь изнутри. Что я и проделал.
Весь следующий день я смотрел, как в Питере хоронят Романовых. Ещё через день хоронил в Нижнем Новгороде свою бабушку. После чего - на следующий день или через один - отправился в первую заграничную поездку без родителей. «Галопом по Европам» по Польше, Германии, Голландии, Бельгии, Франции, Люксембургу и Чехии в составе группы школьников.
После смерти бабушки я разочаровался во врачах, в религии, почувствовал себя взрослым, внутренне как-то заматерел и очерствел. Всё, что касается подростковых протестов и всякого подобного, началось у меня именно тогда.
Наконец, в конце 98-го года начинает вещание «Наше радио». Я становлюсь фанатом русского рока. Но об этом подробнее в следующей серии…